– Хм. Занятное совпадение, если это только совпадение.
Я выезжаю, буду у тебя через сорок минут – обсудим, что делать с Гольц и со
всем остальным.
– Я не смог встретиться с вдовой Зильберканта, –
сказал Макар с порога. – Она уехала из России три года назад и сейчас
живет в Израиле. Я попытаюсь с ней связаться, потому что у меня появилась одна
идея, которая могла бы многое объяснить…
– Какая идея?
– Сейчас скажу. Но сначала давай окончательно решим
вопрос с Гольц – мы отказываемся от ее предложения?
– Само собой. Дело неинтересное, а Наталья Ивановна
слишком… э-э-э… специфический клиент, чтобы я был рад с ней работать.
– Согласен. Тогда возвращаемся к нашему делу.
Он пододвинул к себе чистый альбомный лист и начал рисовать
на нем человечков разного размера.
Бабкин следил за быстрыми движениями карандаша. Время от
времени Илюшин останавливался, вспоминал что-то, и лист заполнялся новыми
фантастическими картинками, в которых не было никакой видимой привязки к
реальности.
Закончив рисовать дерево, перевернутое вверх корнями, Макар
ткнул карандашом в его ствол и сказал:
– Мы знаем, что много лет назад неизвестный нам мастер
вырезал из дерева русалку. Мы знаем также, что несколько человек наделяли эту
русалку магическими свойствами, в том числе тот, кто считался ее последним хозяином.
– Вотчин.
– Да. Он был убит, а русалка у него похищена –
вероятнее всего, кем-то из семьи твоей новой знакомой. Вотчин рассказывал
Катерине, что вывез фигурку из небольшого села, где приобрел ее по случаю,
заинтересовавшись ее особенными свойствами. Но в девяносто третьем году русалку
украли из квартиры коллекционера Зильберканта, убив его, а также убрав двух
свидетельниц преступления. Правда, разными способами. И в конечном счете
фигурка оказалась у Вотчина.
– Напрашивается логичный вывод, что нашим неизвестным
коллекционером, заказывавшим убийства коллег, и был сам Вотчин, – буркнул
Сергей. – А кражи икон, денег, шкатулок и всего остального были только для
отвода глаз.
– Получается, что так. Правда, это противоречит моей
идее, и у нас все равно остается масса вопросов. Не говоря уже о том, что это
ни на шаг не приближает нас к Кириллу Сковородову.
– Расскажи про идею.
– Нет. Пока рано. У меня нет ни одного доказательства
своей правоты, а только голая, ни на чем не основанная догадка. В любом случае
нам необходимо выяснить, что собой представляет семья Катерины. Один из них,
по-видимому, убил старика, и я хочу знать, откуда этому человеку было известно
про русалку.
– Про русалку ничего пока не скажу, но меня
заинтересовала странная история про побег из Ростова в Москву, – мрачно
сказал Бабкин. – Вот я и попросил Мишу Кроткого связаться с оперативниками
из Ростова-на-Дону.
– Отлично. К завтрашнему вечеру, если есть информация и
она не засекречена – а с чего бы ей быть засекреченной? – она будет у
тебя. Узнаем, кому перешел дорогу господин Ашотян.
– Раньше.
– Что – раньше?
– Она раньше у меня будет. Она у меня уже есть.
Недоверие во взгляде Илюшина сменилось неприкрытым
интересом.
– Хочешь сказать, – медленно протянул он, –
что ты уже созвонился с Ростовом?
– Не я. А Мишка. Ему оказалось достаточно сделать два
звонка, и он очень быстро получил все нужные сведения. Разумеется, ничего
секретного в них нет.
– Так кому перешел дорогу господин Ашотян?
– Вопрос надо ставить не так, – возразил Бабкин. –
Вопрос в другом: кто перешел дорогу господину Ашотяну.
После того как Маша с сыном вернулись с прогулки, Сергей
повторил ей то, что незадолго до этого рассказывал Илюшину. Выслушав новости,
ошарашенная Маша покачала головой и потянулась за телефоном.
– Катя, привет, – сказала она, набрав
номер. – У нас есть для тебя новости. Приезжай, пожалуйста.
Катя что-то спросила, и Маша обернулась к Бабкину.
– Спрашивает, можно ли ей взять с собой Андрея, –
сообщила она, прикрыв ладонью трубку.
– Пусть берет, конечно. Даже лучше, если он будет с
ней.
– Да, приезжайте вместе, – сказала Маша. – Мы
вас ждем.
Она посмотрела на выжидательные лица Макара и Сергея,
вздохнула и предупредила:
– Я ничего рассказывать ей не буду! И не надейтесь! Мне
и так девчонку жалко до слез.
– Черт с тобой, – поморщился Бабкин. – Сам
скажу.
Катя вошла в квартиру друзей, предчувствуя неладное. В конце
коридора показалась Антуанетта, махнула хвостом, словно извиняясь, что не
встречает гостей, и убежала вслед за Машиным сыном, весело помахавшим девушке
рукой.
– Ты чего остановилась? – вполголоса спросил
Андрей. – Катька, все в порядке?
– Да. Пойдем.
В маленькой кухне не осталось места даже для Бублика,
который сунул любопытный нос в комнату. Бабкин сидел на своей „звериной“ шкуре,
как обычно. Маша примостилась на стуле, и ее нежное лицо в ореоле рыжих волос
было грустным и огорченным. Макар Илюшин коротко поздоровался и продолжил
рисовать на листе бумаги непонятные фигурки, похожие на детские каракули.
– Какие у вас новости? – осторожно спросила Катя.
– Я позвонил своему бывшему коллеге, – сказал
Бабкин. – И попросил его связаться с ростовским УБОПом.
– Ростовским – чем? – не поняла Катя.
– Не важно. Скажу проще: с местными оперативниками.
Парень-оперативник оказался вменяемый, тут же пробил фамилию твоего мужа через
адресный стол. Затем позвонил следователю.
– Какому следователю? – быстро спросил Капитошин.
– Тому самому, который объявлял Артура Ашотяна в
розыск. По факту наезда на пешехода.
– Что?! – ахнула Катя. – Не может быть!
– Может, к сожалению. Твой муж несся вечером на большой
скорости по трассе, не справился с управлением, вылетел на обочину. Сбил
пешехода, Виктора Семеновича Кудымова, пятидесяти трех лет. Тот скончался на
месте.
Катя поднесла руки ко рту.
– Артур Ашотян уехал с места происшествия, –
суховато повторил Бабкин подробности дела, которые сообщил ему бывший
коллега. – Однако свидетели происшествия – их трое – запомнили и машину, и
парня, который сначала вышел из нее, посмотрел на убитого, в затем вернулся
обратно и умчался на такой же бешеной скорости, чуть не сбив одного из
свидетелей.
– Как же так…
– Семья Ашотяна исчезла из Ростова, сам Артур был
объявлен в розыск. Вот, собственно, и все.
