Илюшин покачал головой и неожиданно заявил:
– Я хочу встретиться с Натальей Гольц и отказать ей при
личной встрече.
– Зачем? – поразился Бабкин, сбитый с толку резкой
сменой темы разговора. – В смысле, не зачем отказать, а зачем встречаться?
– Мне любопытно увидеть, как она сейчас выглядит.
Интересно узнать, насколько оправдались мои прогнозы. Пойдешь со мной на
встречу?
Бабкин хотел выругаться и сказать, что куда больше, чем
Наталья Гольц, его занимает сам Макар Илюшин, но не стал.
– Пойду, конечно, – обреченно проговорил
он. – И в дыру русалочью под названием Кудряшово поеду, если нужно будет.
Во взгляде Макара мелькнуло что-то, отдаленно похожее на
благодарность. Но голос его звучал, как обычно, чуть насмешливо, когда он
сказал:
– В дыру не нужно ехать. В дыру я и без тебя съезжу. Ты
здесь останешься, на хозяйстве.
Наталья Ивановна с нескрываемым любопытством рассматривала
двоих мужчин, сидевших напротив нее за столиком в тихом ресторане.
– Макар, вы продали душу дьяволу за вечную
молодость? – негромко спросила она и рассмеялась тихим, глуховатым
смехом. – Я видела вас последний раз два года назад, и с того времени вы,
кажется, помолодели на несколько лет.
Бабкин покосился на напарника. Илюшин и впрямь выглядел
несерьезно: студент студентом, в синем свитере крупной вязки, с легким
полосатым шарфом, обмотанным вокруг шеи.
Илюшин улыбнулся, но ничего не ответил. Он отметил про себя,
что его прогноз двухлетней давности оправдался: Наталья Ивановна стала если не
красавицей, то очень и очень запоминающейся дамой. Невысокая, тонкая, стильная,
с незаметным макияжем, она сидела в расслабленной позе и совершенно не
напоминала ту перепуганную, но сдерживающую страх молодую женщину, какой он ее
запомнил. До того, как увидел в последний раз – уже хозяйкой дома госпожи
Гольц.
– Итак, вы отказываетесь браться за работу, – с
легким сожалением проговорила Наталья Ивановна. – Жаль. Я рассчитывала на
вас. Пожалуй, к другим людям мы не будем обращаться.
Макар пожал плечами, придав лицу подобающее выражение
понимания и сочувствия, хотя ему было совершенно безразлично, как Наталья Гольц
станет решать свои проблемы.
– И с девушкой придется расстаться, хотя я к ней уже
привыкла, – задумчиво закончила госпожа Гольц, говоря больше с самой
собой, нежели с мужчинами напротив.
– Какой девушкой? – насторожился Бабкин.
Наталья Ивановна перевела на него внимательный взгляд
темных, почти черных глаз.
– Дело в том, – объяснила она, – что не так
давно в фирму устроилась молоденькая девушка. Она мне очень нравится, но
руководитель конторы считает именно ее основной подозреваемой, поскольку она
работает недавно. К тому же он утверждает, что хорошо знает всех сотрудников,
кроме нее… Называя вещи своими именами, было решено найти козла
отпущения. – Госпожа Гольц покачала головой. – Я убеждала его
оставить девушку и поэтому решила прибегнуть к вашим услугам, чтобы доказать ее
невиновность. Она для меня – хороший знак. Такая милая, ответственная… похожа
на олененка, с большими глазами…
Гольц вздохнула и сложила салфетку.
– Ну что же… – проговорила она. – Несмотря на
ваш отказ, мне было приятно увидеться с вами.
– Постойте, – неожиданно остановил ее
Бабкин. – А нельзя ли подробнее узнать суть работы?
– Охотно расскажу, – чуть удивленно отозвалась
Наталья Ивановна, бросая взгляд на молчавшего Макара.
Бабкин слушал госпожу Гольц и постепенно мрачнел.
Одноразовый „крот“ – это совсем не то же самое, что постоянный, и ловить его
куда сложнее. „Если он получил деньги и оборвал все контакты, то вычислить его
почти невозможно. А если он достаточно умен, чтобы использовать другой телефон,
то про слово „почти“ можно забыть“.
– Сколько человек работает в „Эврике“? – спросил
Сергей, когда Наталья Ивановна закончила рассказ.
– Кажется, пятнадцать.
Бабкин покачал головой.
– Что вас смущает? – быстро спросила Наталья
Ивановна. – Пятнадцать человек – это не сто.
– Если бы их было сто, я не стал бы даже говорить об
этом деле, – честно ответил Бабкин. – Но если ваш „крот“ проявил
мало-мальскую предусмотрительность, то могу сказать: мы его не найдем.
– А если не проявил?
Сергей выдержал паузу, нехотя признался:
– Если не проявил, тогда шансы есть. Но все равно не
такие большие, как нам бы хотелось.
„Как тебе хотелось бы“, – поправил его про себя Макар,
мысленно ругавший добросердечного напарника.
– Макар, а что вы скажете? – обратилась к нему
Наталья Ивановна.
Илюшин взглянул на Бабкина.
– Решение о вашем деле принимает Сергей, – честно
сказал он и поймал удивленный взгляд Бабкина. – Поскольку я сейчас занят
другим заданием. Если он согласен…
– Сергей, вы согласны? – с надеждой спросила
госпожа Гольц.
Бабкин представил, как он в одиночку будет изучать биографии
пятнадцати человек, и мысленно поежился. Но тут же ему вспомнилась Маша,
рассказывавшая про девочку из своего двора, избитую папашей-алкоголиком, и по
непонятной ему самому прихоти он кивнул и подтвердил:
– Согласен. Давайте обсуждать условия.
– У меня нет слов, – сказал Макар, когда они сели
в машину.
– Это хорошо, – пробормотал в ответ Сергей, ругая
себя за согласие работать с Гольц. – Могу представить, какую джигу ты бы
сплясал на мне, если бы слова у тебя были.
– Нет, скажи: с чего ты вздумал согласиться?! Только
потому, что Катерину бы уволили? Так она нашла бы другую работу. В Москве,
слава богу, нет недостатка в вакансиях офис-менеджеров.
– Резюме было бы подпорчено, – попытался
оправдаться Сергей, но сам чувствовал, что выходит неубедительно.
– Конечно, конечно. И, радея за ее резюме, ты взвалил
на себя ношу тягомотного скучного расследования.
– Не забывай, что мне за это заплатят.
– Если ты вычислишь „крота“. Я не совсем понимаю, как
ты собираешься искать его при таких вводных, но тебе, безусловно, виднее.
Илюшин фыркнул и уставился в окно.
– Ну жалко мне ее, жалко! – не выдержал
Сергей. – Я уверен, что никаких секретов она никому не продавала. Муж ее
обманывал, в Москве ей пришлось тяжело, а ее собираются выгнать с работы, где
обретается ее красавчик. И не просто так выгнать, а с позором.
– Ладно, не оправдывайся. Я все понимаю. – Илюшин
усмехнулся, покачал головой. – Ты, конечно, сделал большую глупость, но и
в ней можно найти свои плюсы. Полагаю, это расследование надолго отобьет у тебя
тягу к филантропии. Забрось меня домой, через три часа моя электричка.
