Он усмехнулся чему-то, понятному только ему, и открыл дверь,
следя, чтобы не выскочили собаки.
Часом раньше Зинаида Яковлевна делилась с соседкой по палате
подробностями утреннего визита Макара:
– А под конец я не выдержала и говорю ему: ну что,
говорю, отпустило тебя? Перестал виноватых искать? Нету больше виноватых, нету!
Жизнь все по своим местам расставила за тебя.
– А он что?
– А он – спасибо, говорит. И за яблоко, говорит, тоже.
Схрумкал и пошел.
Эпилог
Шесть месяцев спустя
Май обрушился на город так внезапно, что никто толком и не
успел подготовиться к весне. „Пятнадцать градусов в тени“, – сообщал
прогноз, а на солнце было все двадцать. Шапочки постриженных кленов зазеленели
за одну ночь, а тополя блестели глянцевыми вымытыми листиками, и
умопомрачительно пахли тополиные почки.
Маша глубоко вдохнула лесной воздух, запрокинув голову, и
засмеялась от радости. Весна! Какое счастье! Весна…
– Машка, ты подстилку не забыла? – озабоченно
спросил муж, подходя. – Земля еще холодная, мы попы отморозим.
– Не забыла. Ты видел цветы? Там, на полянке?
– Я видел мясо в багажнике. И Макара, который ушел
куда-то с пакетом, в котором помидоры и огурцы. А поскольку мне не хочется
оставаться без гарнира, я предлагаю найти Илюшина и отобрать у него пакет.
Бабкин помахал Косте, бродившему среди деревьев, и
направился к машине.
На пикник этой весной они выехали первый раз, и все словно
опьянели от запахов земли, леса, проснувшихся деревьев и трав. Сергей гонялся
за Макаром, который сбежал с помидорами и хохотал на весь лес, удирая от
приятеля. Маша, присев на корточки, с восхищением рассматривала тонкий
стебелек, увенчанный белой чашечкой цветка, по лепесткам которого бежали
голубоватые прожилки. Костя искал дупло, в котором, как он считал, должны
обитать белки.
– Костя, русалка у тебя? – позвала Маша.
– У меня, мам. Не бойся, я не потеряю!
Фигурка всю зиму пролежала в ящике под документами, и
вспомнили о ней только в начале мая, когда Макар познакомился со скульптором,
собиравшим изображения нечистой силы. Скульптор жил в сорока километрах от
Москвы в большом частном доме и не раз приглашал к себе всю компанию в гости.
Очередную поездку было решено совместить с „лесными“ шашлыками, а заодно отдать
русалку человеку, которому она будет интересна.
Макар с Сергеем вернулись, запыхавшиеся, и сообщили, что
река куда ближе, чем они определили по карте.
– Пойдем туда, – предложил Бабкин. – Тут идти
недалеко, минут десять.
Стоя на берегу извивающейся черной речушки, Костя лениво
бросал в нее травинки, а Маша грелась на солнышке, пока Макар и Сергей
разводили костер и готовили шампуры.
– Костя, не свались! – предупредила Маша сына,
стоявшего на невысоком обрыве – с этой стороны берег был крутой, а с другой –
пологий. – Жалко, на тот берег не перебраться.
– Здесь интереснее. Здесь омуты!
– Вот я и говорю – не свались. И вообще, отойди от
края.
Вместо того чтобы отойти, Костя выпросил разрешения
спуститься к воде, и Маше пришлось помогать ему слезть по осыпающемуся склону.
– Ноги не промочи. – Она стояла в трех метрах над
ним, глядя, как мальчик проверяет палкой глубину. Вода в этом месте была
черная, мутная, и Костина палка уходила возле берега почти до конца.
– Глубоко! – восхищенно сказал Костя. – Эх,
здесь такая рыба клюет, наверное!
Рассеянно наблюдая за сыном, Маша думала о своем, и мысли ее
скакали с одного на другое: „Нужно отправить тетушке Даше витамины для Тоньки и
Бублика. До конца праздников я должна написать пять сценариев, а у меня не
придуман ни один сюжет… Ботинки Косте малы, придется покупать новые. Ужасно не
люблю мерить с ним ботинки… Капитошин звал отметить его день рождения в кафе,
нужно придумать подходящий подарок. Бедная Катя так и мучается, боится
позволить себе быть счастливой, придумывает все новые препятствия… В чем-то я
ее понимаю. Для таких, как она, долг всегда значит больше, чем все остальное.
Надо поговорить с девочкой – кажется, ей важно мое мнение. Хорошо, если они с
Андреем…“
Не додумав очевидную мысль, она зажмурилась на солнце,
ощущая тепло на своем лице, и ее охватило умиротворение. „Ей просто нужно
время. У них все наладится. Господи, как же хорошо весной!“
На пятнадцатом этаже высотного дома, стоявшего на юге
Москвы, женщина закончила мыть окна, но оставила створку распахнутой и
подставила лицо солнцу, жмурясь от удовольствия.
– Хорошо-то как, Верка! – выдохнула она. –
Весна пришла, наконец-то!
Невысокая рыжая женщина лет тридцати восьми с веснушками,
рассыпанными по улыбчивому круглому лицу, отложила в сторону тряпку и встала
рядом с подругой.
– Меня сейчас сдует, – поежилась она. – Люб,
закрой окно!
Подруга обернулась к ней. Она была красива зрелой женской
красотой – зеленоглазая, с высокими скулами, пухлыми красными губами, которым
не требовалась помада, ровными широкими бровями.
– С тех пор как вы меня на картошке простудили, я любых
сквозняков боюсь, – виновато напомнила рыжая. – А у тебя все окна
нараспашку.
Та, которую она называла Любой, прикрыла створку и села на
стул, задумчиво крутя на пальце темную прядь вьющихся волос.
– Знаешь, я только недавно вспоминала про ту
поездку, – задумчиво сказала она. – Помнишь, когда мы с Володькой
начали встречаться?
– Помню, конечно. Что, Любань, ностальгия? Вспоминаешь
первые поцелуи с будущим мужем?
Она рассмеялась, но подруга осталась серьезной.
– Я иногда вспоминаю того парня… Помнишь, которого мы
встретили в магазине? Он потом утонул…
Рыжая перестала смеяться и сочувственно кивнула.
– Помню, конечно. Знаешь, столько лет прошло, а я его
очень хорошо помню. Наверное, потому, что он был странный.
– Да… верно, странный. Он тогда стал меня стыдить за
то, что я дразнила рыбака… Нет, стыдить – неправильное слово. Не знаю, как
сказать… Он был словно сумасшедший.
Она растерянно замолчала.
– Почему ты вспомнила его, Люб? – осторожно
спросила ее подруга. – У вас с Володькой все в порядке?
– Да, у нас все хорошо. Почему вспомнила? Сама не
пойму. Знаешь, такая глупость: когда мне сказали, что он утонул, я сразу
подумала, что он утонул там, где я купалась.
– И я о том же подумала, – призналась Вера. –
Только ведь это было не так.
– Не так. Он утопился в лесном озере. Оно еще так
красиво называлось – Марьин омут. А я купалась в заводи на реке. Голубица,
кажется… Кто знал, что там тот рыбак будет стоять в кустах? Кстати, помнишь,
как он на нас смотрел, когда потом встречал?
