В Гилбурн-Хаус ее радостно встретила экономка, у которой уже голова шла кругом от свалившихся на нее забот, а язык просто зудел от желания немедленно излить все накопившиеся жалобы. Среди них была и обида на возмутительную неблагодарность, эгоизм и небрежность одной из горничных, которая, получив разрешение переночевать дома в деревне, вместо того чтобы вернуться на следующее утро в назначенный час, прислала кое-как нацарапанную записку, сообщив, что разбила коленку и не может шагу ступить. А поскольку деревня лежала в миле от Гилбурн-Хаус, то нельзя же было, в самом деле, рассчитывать, что полная миссис Бакстон самолично отправится туда, дабы убедиться в этом своими глазами. Впрочем, она туманно намекнула, что всегда подозревала девушку в некотором легкомыслии.
Мисс Морвилл, однако, не разделила ее подозрительности, хотя и пообещала на обратном пути заглянуть к Китти. Она привыкла добросовестно относиться к своим обязанностям, а родители с детства внушили ей, что забота о слугах — ее святой долг.
Поспорив немного с миссис Бакстон, которая, не будучи столь прогрессивных взглядов, как родители Друзиллы, считала, что ее непременно должен сопровождать слуга, который и понесет корзинку, мисс Морвилл отправилась в деревню навестить больную.
Все оказалось именно так, как и написала Китти. Коленка бедняжки распухла и страшно болела. Так что содержимое корзинки, состоящее из арники, свежих яиц и сыра, похищенных из кладовой миссис Бакстон, которую та стерегла на манер дракона, были приняты с горячен благодарностью вкупе с некоторой долей сомнения, поскольку матушка Китти пребывала в уверенности, что озноб, воспаление суставов, нарывы и все хвори, какие только существуют на свете, поддаются лишь волшебному воздействию гусиного жира. Но внимание мисс Морвилл польстило и ей. Друзиллу заставили войти в дом, угостили можжевеловой настойкой, а кроме этого, ей пришлось выслушать несметное количество раз, как она добра, что зашла навестить Китти. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем Друзилла выбралась наконец из деревни. До замка было недалеко, особенно если пройти, как она намеревалась, через парк. От ворот широкая дорожка вела прямо к конюшням и кухне, однако и этот путь показался ей слишком длинным, поэтому, в конце концов, девушка решила пройти через лес по одной из извилистых тропинок, что вели к подъездной аллее, хотя уже и сгущались сумерки.
В глубине леса было довольно прохладно, но мисс Морвилл, которая не была ни настолько изнеженна, чтобы взять теплую накидку, ни впечатлительна сверх меры, чтобы бояться темноты, не испытывала ни малейшего беспокойства. Ей даже в голову не могла прийти вздорная мысль, что ее преследуют, до той самой минуты, пока какая-то зверюшка испуганно не юркнула в кусты. Да и после этого, подумав, что это просто кролик, Друзилла хладнокровно отправилась дальше. Через четверть часа быстрой ходьбы она увидела вдалеке подъездную дорожку, ведущую к крыльцу замка. Тут до ее слуха донесся стук копыт, и Друзилла решила, что это не иначе как эрл, проводив Грампаундов, возвращается в замок, а вовсе не одинокий разбойник в маске, как подумала бы на ее месте любая другая девушка. Так оно и было. Через пару минут она уже могла легко узнать Клауда, скакавшего легким галопом через газон по направлению к аллее. Миновав открытое место, Клауд и его хозяин скрылись из виду за густыми кустами, которые шли вдоль аллеи. Однако мисс Морвилл и без этого прекрасно слышала стук подков жеребца. Но вдруг он резко оборвался, и вслед за этим раздался тупой удар, как если бы что-то тяжелое упало на землю. Звонко зацокали по камням подковы, потом до нее донеслось ржание испуганной лошади, и мисс Морвилл поняла, что эти звуки могут означать лишь одно — что-то произошло! Казалось невероятным, чтобы жеребец эрла поскользнулся на мягком торфе, но сейчас было не до рассуждений. Подобрав повыше юбки, Друзилла со всех ног бросилась через кусты. Через мгновение она выскочила на дорожку, и глазам ее предстало нечто невероятное. Клауда и след простыл, а его хозяин распростерся поперек узкой полоски травы. Плечи и голова эрла свесились на дорожку; Мисс Морвилл решила, что он, должно быть, без чувств. Упав на колени возле тела, она без колебаний распахнула на нем сюртук и склонилась, чтобы послушать, бьется ли сердце.
Через какое-то время эрл пришел в себя и обнаружил, что покоится головой на коленях мисс Морвилл. Его галстук — истинное произведение искусства — был развязан, а сам он явственно ощущал запах уксуса. Уставившись бессмысленным взглядом в склоненное над ним лицо, он потрясенно пробормотал:
— Бог ты мой! Неужто я упал?!
— Да, — кивнула мисс Морвилл, убирая флакон с уксусом от его лица. — Похоже, кости все целы, милорд, хотя, конечно, я могу и ошибаться. Попробуйте пошевелить руками и ногами.
— Боже, кажется, вы правы! Ничего не сломано! — ответил он, приподнимаясь, чтобы сесть, и со стоном схватился за голову. — Дьявольщина, ничего не понимаю! Какого черта я… А где моя лошадь?
— Ничуть не сомневаюсь, — сказала мисс Морвилл, — что она благополучно добралась до конюшни. Во всяком случае, когда я прибежала, ее здесь не было. Не стоит о ней волноваться. Клауд бы не убежал, если бы с ним что-то случилось. Даже к лучшему, что он удрал. Ведь ваш грум знает, куда вы поехали, и поднимет тревогу, так что скоро подоспеет помощь.
У эрла вырвался хриплый смешок.
— Вы обо всем подумали, сударыня! Впрочем, как всегда!
— Может, и так, — согласилась мисс Морвилл. — Но не в моих силах сделать все, что хотелось бы. Например, мне нужна вода, чтобы окончательно привести вас в чувство, но при этих обстоятельствах мне бы не хотелось оставлять вас одного. Хотя я и не думаю, что вы ухитрились сломать ключицу, милорд.
— Совершенно уверен, что нет. А вот шею чуть не сломал!
— Очень болит? — участливо спросила она.
— Еще бы! Голова гудит как котел, но больше всего, уверяю вас, пострадала моя гордость! Свалился с лошади, как зеленый юнец! — Ответа он не получил и снова заговорил, хотя было заметно, что давалось это ему с некоторым трудом: — Но прошу прощения! Думаю, я должен поблагодарить вас, мисс Морвилл, за спасение моей жизни, пусть даже при этом пострадал мой любимый галстук!
— Конечно, не мне судить, — осторожно произнесла мисс Морвилл, — насколько высоко вы это оцениваете, но тем не менее, мне кажется, вы недалеки от истины.
Эрл в это время был занят тем, что дрожащими, плохо слушавшимися его пальцами пытался кое-как обмотать галстук вокруг шеи, но при этих словах остановился и, сдвинув брови, о чем-то задумался.
— Полагаю, в сумерках я был настолько неосторожен, что позволил Клауду наступить на кроличью нору. Конечно, я не очень помню, как все произошло…
— Нет, — перебила его мисс Морвилл. Он с любопытством поглядел на нее:
— Нет?
— Вы несколько минут были без сознания, милорд, — объяснила она. — Когда я убедилась, что сердце у вас бьется, то воспользовалась случаем, чтобы оглядеться по сторонам, и обнаружила нечто, что, но моему мнению, могло стать причиной несчастного случая. Очень жаль, если придется вас побеспокоить, но я хотела бы, чтобы вы своими глазами увидели то, что привлекло мое внимание.
