— Несчастных детей? — переспросила мисс Трент со странной интонацией.
— Ну, так их величает наш кузен Джордж, — со смешком пояснил его светлость. — Он от них далеко не в восторге. Джордж человек хороший, но немного чопорный и помешан на приличиях, вот он какой! Джордж так и заявил Вэлдо: если он предоставит крышу и кров этому «отродью» рядом с респектабельными соседями, то все скажут, что его эксцентричность зашла слишком далеко. Должен признаться, сам бы я на такое никогда не решился. Даже пастор отшатнулся, когда Вэлдо завел с ним об этом разговор. Представляю себе, с какой дрожью мистер Чартли теперь думает о том, что скажут окружающие люди вроде миссис Миклби, когда узнают, что он был в курсе замыслов Вэлдо! — Заметив, что мисс Трент непонятно почему молчит, Джулиан спохватился и умолк. Повернувшись, он увидел, что его пассажирка неотрывно смотрит на его лицо, но каким-то отсутствующим взглядом. Это заставило молодого лорда с беспокойством спросить: — Вэлдо ведь рассказывал вам о своих детях, не так ли, мэм?
Она отвела взгляд и как-то оцепенело ответила:
— Нет! Даже не упоминал.
— О боже! — испуганно воскликнул Линдет. — У меня и в мыслях не было… Ну и влип же я! Бога ради, мэм, не выдавайте меня! Не хочу, чтобы Вэлдо задал мне взбучку!
Последняя фраза прозвучала шутливо. Анкилла заставила себя изобразить слабую улыбку и сказала:
— Не принимайте близко к сердцу, сэр! Я-то уж точно буду держать язык за зубами, хотя бы о том, что услышала новости от вас.
— Он предупреждал меня, что не желает болтовни по этому поводу, — признался Джулиан, испытывая раскаяние. — Сам он никому бы не проговорился, за исключением… — Внезапно его обожгла тревожная мысль, и он с опаской поинтересовался: — Я вас не шокировал, мэм? Надеюсь, когда все эти старые кумушки на все лады начнут толковать о детях, которые должны поселиться в Брум-Холле, вы-то не станете подливать масла в огонь и не будете способствовать подогреванию страстей? Увы, к сожалению, большинство людей совершенно не волнует, что станет с бедными маленькими чертенятами, не говоря уже о том, что и пальцем не шевельнут, чтобы позаботиться о крове для них, кормежке и обучении. Вы, конечно, можете сказать, что Вэлдо слишком многое себе позволяет и что это не лучший способ заставить о себе говорить, но…
Мисс Трент, чувствуя, что с ней вот-вот начнется истерика, прервала его:
— Дорогой лорд Линдет, уверяю вас, нет ни малейшей необходимости говорить дальше на эту тему. Как я понимаю, вы и сэр Вэлдо в скором времени покинете Йоркшир?
Он ненадолго смешался:
— Да, это так, хотя я не совсем уверен. Мне необходимо съездить домой, но… надеюсь вернуться в Йоркшир снова, сразу, как… В общем, скоро.
— В следующем месяце состоятся бега в Йоркшире, — напомнила она. — Возьму на себя смелость предположить, что вы и прежде неоднократно посещали их. Мне же такое удовольствие предоставится впервые. Миссис Андерхилл намеревается организовать выезд и, как вам известно, закатить по этому случаю вечеринку.
Джулиан с радостью ухватился за возможность сменить тему разговора. Остаток короткого пути прошел в ни к чему не обязывающей болтовне, хотя по большей части говорил только он сам. Линдет хотел было въехать в ворота Стаплса, но мисс Трент ему не позволила, сказав, что она с удовольствием пройдется по ведущей дорожке к дому. Анкилла постаралась придать своему голосу такие интонации, а лицу такое выражение, чтобы он не мог и заподозрить, что своей несдержанностью в разговоре невольно принес беду. Весело помахав на прощанье шляпой, лорд укатил прочь.
Она шла по аллее, ничего не видя перед собой, пустая корзинка непомерной тяжестью оттягивала руку. Мысли путались, и, чтобы привести их в порядок, ей хотелось хоть какое-то время побыть одной, отойти от шока, вызванного бесхитростным откровением Линдета.
Провидение милосердно предоставило такую возможность. Тиффани и Кауртни еще не вернулись из гостей, а все слуги, приведя дом в порядок, разошлись по своим комнатам. Никто не видел ее возвращения, никто не потревожил, и она спокойно добралась до своего безопасного убежища — спальни. Там Анкилла прежде всего развязала тесемки на чепце и машинально их разгладила, перед тем как убрать головной убор в шкаф. Но тут заметила, что вся дрожит, села, обмякнув, на стул, оперлась локтями на туалетный столик и уронила голову на руки. До сих пор она даже не подозревала, что шок может поразить на манер лихорадки — знакомой ей болезни, перенесенной много лет назад.
Прошло немало времени, прежде чем Анкилла смогла заставить свой мозг работать, правда, скорее осознавать, чем вспоминать. Теперь было в высшей степени бесполезным заново перебирать все то, что ей говорил Идеальный Мужчина или что он делал, но иначе она не могла — слишком многие его слова вдруг приобрели совершенно новый смысл. Он говорил, что у него для нее особое предложение, что он намерен объясниться с ней начистоту, что ему грозит сильное недовольство соседей, но надеялся — ее голос не присоединится к общему хору осуждающих, так как у нее либеральные взгляды. В приступе отчаяния она размышляла, что же такое могла сказать или сделать, чем внушила ему, да и Линдету тоже, столь превратное представление о своем характере?
Ее первым импульсивным желанием было решительно отвергнуть откровение, что сэр Вэлдо распутник, как абсолютно неправдоподобное. И даже позже, когда она несколько успокоилась и оказалась в состоянии рассуждать более здраво, все равно, вопреки очевидному, сохранила убеждение, что это никак не может быть правдой. Если бы кто другой, а не Линдет сказал ей, что сэр Вэлдо собирается пристроить своих незаконнорожденных детей, она бы ни на секунду не поверила. Но Линдет никогда бы не возвел напраслину на своего кузена, и то, что он сказал, нельзя было пропустить мимо ушей как злопыхательство. Она была изумлена той легкости, с которой он мог говорить о подобных вещах, так как не сомневалась, что Джулиан молодой человек с принципами. Затем вспомнила, что ей говорила миссис Чартли, и поняла, какую сильную поддержку оказали ее предостережения словам Линдета. Особенно ужасно было узнать, что такая прямая и добропорядочная женщина могла смотреть сквозь пальцы на то, что назвала «похождениями». Миссис Чартли знала правду, но от этого не стала думать хуже о сэре Вэлдо. И выложила свои предупреждения не для того, чтобы предостеречь ее от замужества, а из страха, что мисс Трент подобного предложения и не дождется. Миссис Чартли, как, возможно, это будет и с миссис Миклби, вероятно, возмущена, что по соседству поселятся сорванцы сэра Вэлдо, но не считает их препятствием для его женитьбы на женщине, не имеющей ничего общего с теми спутницами, с которыми у него были «похождения». Подобное отношение с ее стороны показалось бы Анкилле невероятным, впрочем, как и всем остальным, если бы она прибыла в Стаплс прямиком из родного дома, где вольное поведение резко осуждалось, но мисс Трент успела провести несколько месяцев в Лондоне, где уяснила, что в аристократических кругах сомнительное поведение рассматривается скорее с усмешкой, нежели с осуждением. Там мужчины открыто говорили о своих амурных приключениях, а несколько надменных леди, кичившихся своим происхождением, не считали зазорным и не скрывали ни от кого, что всучили своим мужьям детей, прижитых от любовников. В том удивительном мире любой соблюдал определенную осмотрительность, каждый мог иметь столько любовниц, сколько ему заблагорассудится, и все же пользоваться уважением. Непростительным и чуть ли не преступлением считалось лишь вызвать скандал. А среди джентльменов находились и такие, кто осуждал других, не отличающихся распущенностью. Даже супруга генерала Трента, почти столь же добродетельная, как и миссис Чартли, взирала без особого осуждения на некую Драри Лейн, находящуюся, как хорошо было всем известно, на содержании джентльмена, которого тетя принимала у себя со всем радушием.
