Вот таким образом Анкилла и увеличила число обитателей Стаплса и очень скоро настолько сблизилась с миссис Андерхилл, что та в ней просто души не чаяла.
Прежде миссис Андерхилл никогда не откровенничала с нанимаемыми ею гувернантками, хотя была женщиной добродушной. Она так ревностно охраняла собственное достоинство, что в стараниях не уронить его доходила, обращаясь с зависимыми от нее людьми, до крайностей, ничуть не уступая в этом отношении чванливым аристократам. Миссис Андерхилл так обрадовалась возможности вновь заполучить племянницу в свои руки, что не стала возражать против сопровождения Тиффани мисс Трент, однако это условие ей пришлось не по вкусу. Про себя она решила сразу же дать понять гувернантке, что, сколько бы генералов ни было у нее в родне, любая ее попытка представить себя значимой особой будет пресечена в корне. Но в связи с тем, что у мисс Трент и в мыслях не было ничего подобного, репрессивные меры, к которым собиралась прибегнуть миссис Андерхилл, были преданы забвению уже через неделю, а затем последовало и признание самой хозяйки, что она и ее дети понять не могут, как такая женщина, как мисс Трент, может довольствоваться жалкой ролью гувернантки?
В данный момент миссис Андерхилл продолжала развивать начатую тему разговора:
— Тиффани все еще дитя — этим все сказано. Но речь идет о такой особе, да к тому же все эти слухи о городских денди… Ну, словом, есть отчего встревожиться, и я, признаюсь, места себе не нахожу.
— А мне кажется, мэм, волноваться не стоит, — попыталась успокоить ее мисс Трент, — даже если Тиффани вскружит ему голову… Что ж, я вполне допускаю такую возможность. Но она это сделает только затем, чтобы доказать всем нам, что может заставить любого мужчину упасть к ее ногам… Не исключено, что и он будет не прочь пофлиртовать с Тиффани. Но что до вреда, который может быть ей причинен, — об этом не может быть и речи, как нет и ни малейшей причины для беспокойства по этому поводу. Вы только подумайте, мэм, она же не какая-то служанка без роду и племени, за спиной которой никто не стоит!
— Да, пожалуй, — с сомнением произнесла миссис Андерхилл. — Убедительно, конечно, но… А вдруг он захочет на ней жениться? Что тогда?
— Если у него будут поползновения на сей счет, — в глазах мисс Трент появилась смешинка, — нам придется ей напомнить, что он пока еще не пэр.
Миссис Андерхилл не удержалась от улыбки, однако же, вздохнув, сказала, что, во имя всех святых, желала бы, чтобы сэр Вэлдо не приезжал в Брум-Холл.
Через несколько дней точно такое же желание выразил и сам сквайр, заявив в разговоре с мисс Трент, что от всей души хотел бы, чтобы Идеальный Мужчина загремел в тартарары.
Он догнал ее, когда она возвращалась в Стаплс, и учтиво спешился, чтобы пойти рядом. Многие считали его неприятным человеком, так как, помимо привычки относиться к людям с недоверием, он был к тому же грубоват и имел обыкновение при разговоре, насупив брови, пристально смотреть собеседнику в глаза. Миссис Андерхилл всегда терялась в его присутствии, но у мисс Трент, в отличие от нее, нервы были крепкие. Она с холодным спокойствием выдержала его взгляд и отвечала на вопросы, которыми он ее обстреливал, без трепета и запинки, заслужив тем самым его одобрение, что случалось крайне редко. Он назвал ее разумной женщиной, безо всяких там «фигли-мигли», не забыв при этом добавить, что очень хотел бы так же отозваться и о некоторых других, да не может.
Мисс Трент ответила на комплимент только легкой улыбкой, что заставило сквайра заявить предостерегающим тоном:
— Только не говорите мне, что вы в восторге от этого светского льва!
Это вызвало у нее искренний смех.
— Нет, никоим образом! Я уже миновала тот возраст, когда приходят в восторг.
— Вздор! Вы еще девчонка!
— Да, шесть лет с хвостиком. А в хвостике — еще двадцать!
— Похоже на правду — столько я вам и дал! Впрочем, и в пятьдесят шесть женщина не умнеет. Возьмите мою жену. Она просто захлебывается от счастья, что этот франт окажется среди нас. Собирается устроить вечер в его честь, каково? И угощение будет не из разряда «чем богаты, тем и рады»! Нет уж! Не удивлюсь, если она разошлет всем открытки с приглашением на черепаховый суп и закатит бал с вальсами, чтобы не ударить лицом в грязь. Как же, знай наших! Ладно, можете смеяться, мисс. Я вас за это не виню. Что до меня, то я посмеюсь, когда этот тип оставит ее с носом и откажется от приглашения. Знаю я этих столичных щеголей! Конечно, я нанесу ему визит, этого требуют правила хорошего тона, хотя куда с большим удовольствием показал бы ему на дверь.
— Не берите близко к сердцу, сэр! — ободряюще заметила мисс Трент. — Думаю, минимум через неделю он уедет обратно, а за столь короткий срок вряд ли успеет разбить много сердец.
— Разбитые сердца? О, вы о девушках? Они меня не беспокоят. Другое дело — наши мальчики! Уж лучше бы вместо него появился тот чертов крысолов, который под свою дудку увел всех маленьких детей из Гаммельна. Так это маленьких! А тут все наши парни кинутся за ним сломя голову. Беда в том, что он задает тон у тех, кто именует себя «коринфянами», — а я-то знаю, какое пагубное влияние они могут оказать на наших зеленых юнцов.
Веселость исчезла с лица мисс Трент. Помолчав, она ответила:
— Да, сэр, полностью согласна с вами. В моей собственной семье… но это было в Лондоне. Не думаю, что здесь, в глуши, найдется хоть один желторотый глупец, чтобы ступить на столь пагубную стезю.
— Ну, не то чтобы совсем сбиться с пути истинного — этого я не опасаюсь, — возразил он поспешно. — А вот то, что они свернут себе шею, пытаясь подражать несравненному Идеальному Мужчине, — это как пить дать! Не поверите, но даже мой Артур, казалось бы тихоня, и нате — разбил мой фаэтон, пытаясь с ходу проскочить через западные ворота фермы, чтобы показать всем, какой у него глазомер! Или этот щенок Бэннингемов — надо же — хотел на своей гнедой, которая от собственной тени шарахается, вскачь подняться вверх по лестнице в Брент-Лодж. А ваш юный Кауртни, охотящийся на белок на харрогитской дороге?.. Ладно, об этом молчок! Большой беды не было, да и старый Адсток неплохо его отбрил. Еще бы, ведь его экипаж чуть не опрокинулся, когда этот молодой остолоп обгонял его почти впритык. «Дуракам закон не писан!» — так сказал ему Адсток. Но это не для передачи.
Она заверила его, что не проговорится, а так как к этому времени они уже достигли главных ворот Стаплса, то сквайр покинул ее, на прощанье, пока усаживался в седло, сардонически заявив:
— Им еще повезло, что Джозеф Калвер не отправился к чертям на вертел в разгар охотничьего сезона, когда каждый шалопай в округе, выпросив у отца деньги на жокейские сапоги, начинает гонять лошадь вокруг любого столба и возвращается домой не иначе как заставив бедное животное перескочить через плетень. Запомните мои слова, — пророчески заключил он. — Вот увидите, Андерхилл облачится в куртку с дюжиной карманов и пуговицами, размером с блюдце — вы и глазом моргнуть не успеете. Я уже предупредил Артура, пусть не рассчитывает на мою помощь. Сделать из себя посмешище, подражая, как обезьяна, заезжему щеголю! Но не сомневаюсь, Кауртни добьется от матери всего, чего захочет. Все женщины одинаковы!
