Глава 13
Конные путешественники вернулись только к шести часам, и к этому времени мисс Фарлоу уже принялась умолять мисс Уичвуд подготовиться к страшным известиям о том, что с ними приключилось какое-то несчастье. Она беспрестанно говорила о том, что она знала об этом с самого начала, с того самого мгновения, когда ее дорогая Эннис позволила Люсилле отправиться так далеко с группой бесшабашных молодых людей. Поскольку экспедицию сопровождали два далеко не бесшабашных грума средних лет, подобная характеристика участников экспедиции совершенно не соответствовала истине; но когда леди Уичвуд спокойно напомнила своей кузине об этом обстоятельстве, Мария только покачала головой и спросила, какой может быть толк от двух грумов? Она уверена, что дорогая Эннис страшно обеспокоена, как бы храбро ни пыталась скрыть свое состояние.
А мисс Уичвуд вообще не была обеспокоена; она даже не была удивлена, потому что и не ожидала, что Люсилла вернется вовремя, и даже попросила своего повара подать обед сегодня попозже.
– Можете быть уверены, они обнаружат столько интересного в Бадминтоне, что даже не заметят, как пролетело время! – сказала Эннис.
И конечно, оказалась права. Вскоре после семи часов Люсилла и Найниэн вбежали в комнату, бормоча извинения и сбивчиво пытаясь описать красоты Бадминтона, восхищаясь, как прекрасно они провели время, и даже – представьте себе! – им подали холодный ленч, специально приготовленный для них экономкой его милости. Ничего подобного в своей жизни они еще не видели!
Похоже, что обычно беззаботный Гарри Бекнем приложил немалые усилия к тому, чтобы прогулка прошла удачно.
– Должен признаться, – честно сказал Найниэн, – я не ожидал, что он организует все на таком уровне! Он даже отправил посыльного вчера в Бадминтон предупредить экономку, что он, скорее всего, приедет с друзьями, чтобы осмотреть дом! Или, возможно, написал управляющему, потому что именно управляющий водил нас сегодня по дому и рассказывал обо всем. И должен сказать, это было очень интересно!
– О, я никогда в жизни не проводила время так интересно! – восторженно вздохнула Люсилла. – Мы с Коризандой были в восторге и даже не замечали времени, пока мисс Тенбери не взглянула случайно на часы в одном из салонов и не обратила на них нашего внимания. И нам пришлось сразу же выехать обратно. Я надеюсь, мэм, что вы не очень сердиты из-за того, что мы опоздали!
– Нисколько! – заверила ее мисс Уичвуд. – Я славлюсь своей предусмотрительностью и велела отложить обед сразу же после вашего отъезда.
И тут Найниэн признался ей, что (если, конечно, она не сочтет это невежливым) он принял приглашение Гарри Бекнема пообедать вместе с ним и с мистером Хоксбери в кабачке «Белое сердце».
– Да, и еще он просил меня извиниться перед вами, мэм, за то, что он не смог зайти и лично объяснить причину нашей задержки! Дело в том, понимаете ли, что ему нужно было еще проводить мисс Стинчкоумб и мисс Тенбери. Он сказал, что уверен в том, что вы поймете его.
Мисс Уичвуд сказала, что прекрасно все понимает и даже сочтет глупостью со стороны Найниэна, если тот откажется от любезного приглашения мистера Бекнема. Не сказала она только, что испытала огромное облегчение, узнав, что Найниэн не будет обедать сегодня у нее. Предусмотрительность, о которой она говорила только что, подсказала ей еще несколько часов назад, что может возникнуть чрезвычайно неловкая ситуация, если леди Айверли узнает, что Найниэн, как обычно, обедал у нее, вместо того чтобы поспешить к своей любящей родительнице. Сейчас ей казалось маловероятным, что Найниэн вернется в «Пеликан» прежде, чем отправится в «Белое сердце», ведь он не сменил свой костюм для верховой езды на вечернее платье, молодой человек даже был уверен, что это было бы просто неприлично, ибо его любезный хозяин так же, как и мистер Хоксбери, не успеют переодеться. Это означало, что, какое бы сообщение леди Айверли ни оставила для него в «Пеликане», он не получит его раньше полуночи, что, конечно, было печально, но далеко не так печально, как если бы леди Айверли стала обвинять в случившемся Эннис. Поэтому она распрощалась с Найниэном, велела Люсилле побыстрее переодеваться и решила, что проблемы, которые возникнут завтра, и решать следует тоже завтра.
На следующий день Люсилла, которой очень хотелось обсудить вчерашнюю поездку с Коризан-дой, вызвалась сопровождать леди Уичвуд в галерею. Эннис, извинившись перед своими гостями, осталась дома, она чувствовала, что Найниэн непременно зайдет к ней сегодня. И не ошиблась, но он появился на пороге ее дома почти в полдень, разгоряченный и слегка задыхающийся оттого, что слишком быстро спустился по холму от «Кристофера». Эннис приняла его в библиотеке, полагая, что ее невестка и Люсилла могут вернуться в любую минуту, а Найниэн, едва переступив порог, заявил:
– О, как я рад, что вы дома, мэм! Я боялся, что вы ушли в галерею, а там я не смог бы поговорить с вами так, чтобы никто нас не, услышал! А мне очень нужно с вами поговорить!
– Тогда очень хорошо, что я не пошла в галерею сегодня утром, – ответила Эннис. – Присаживайся и расскажи мне, в чем дело!
Он сел и вынул платок из кармана, чтобы вытереть проступивший на лбу пот. Переведя дыхание, он сказал как мог спокойно:
– Я пришел, чтобы попрощаться с вами, мэм!
– Ты решил вернуться в «Чартли»? – спросила она. – Мы будем скучать без тебя, но, пожалуй, тебе действительно нужно вернуться.
– Наверное, – подтвердил он упавшим голосом. – Я говорил раньше… но теперь я вижу, что так не годится! Мой отец, кажется, действительно разволновался и… и все из-за того, что я так поспешно уехал из «Чартли», хотя я написал ему, именно так, как я вам говорил, поэтому мне просто непонятно, почему он решил, будто я не собираюсь возвращаться! Я боюсь, что он очень, очень расстроен и… и я никогда не прощу себе, если… если с ним что-нибудь случится! Похоже, мне ничего не остается, кроме одного – вернуться. Понимаете, мисс Уичвуд, вчера вечером сюда приехала моя мать. Она остановилась в «Кристофере».
– Понимаю, – сочувственно ответила мисс Уичвуд.
– И еще моя сестра Корделия, – мрачно добавил он. – Если уж ей захотелось привезти сюда одну из моих сестер, то хотя бы привезла Лавинию, у которой есть хоть немного здравого смысла, она не плачет беспрестанно и не выводит меня из себя так, как Корделия! Должен признаться вам, мэм, что я просто разъярился, когда эта слезливая гусыня сразу же обхватила меня за шею и буквально облила слезами!
– Да… да, представляю себе! – с сомнением в голосе сказала мисс Уичвуд.
– Конечно, и любой мужчина на моем месте чувствовал бы себя точно так же! Я сказал маме – очень вежливо! – что этого вполне достаточно, чтобы я не раздумывая прыгнул в бристольский экипаж и на первом же корабле уплыл в Америку или куда там ходят корабли из Бристоля, потому что лучше жить с кем угодно, чем терпеть Корделию, которая будет висеть у меня на шее и портить мои галстуки, и еще называть меня при этом своим обожаемым братом, что есть самая большая ложь, какую я когда-либо слышал, ведь она любит меня ничуть не больше, чем я ее! Так вот, а потом Корделия еще спрашивает меня, будто она играет в какой-нибудь трагедии, неужели я решил отправить своих святых родителей в могилу! Ну, тут я вовсе потерял терпение и заявил ей, что пришел поговорить с мамой, а не выслушивать всякую ерунду от нее!
