Адриан тут же начал строить планы на будущее. В них входило немедленное тайное венчание, и Деборе едва удалось убедить его, что им ни в коем случае не следует действовать тайком. Он привел много доводов в пользу своего плана, но в конце концов отказался от него, согласившись, что тайное венчание дискредитирует его невесту в глазах света. Как только Дебора сумела незаметно внушить ему эту мысль, он полностью в нее уверовал и дал зарок не делать ничего, что дало бы свету основание думать, будто он стыдится мисс Грентем. Но он продолжал убеждать Дебору разрешить ему опубликовать сообщение об их помолвке в «Лондон газетт», и она с трудом удержала его от немедленного осуществления этого намерения, объяснив ему, что, поскольку он пока что несовершеннолетний, его мать вправе опровергнуть это объявление в следующем же номере газеты. Адриан признал, что леди Мейблторп ни на минуту не задумается, чтобы унизить его подобным образом. Но он умолял Дебору по крайней мере разрешить ему немедленно оповестить о предстоящем браке своих родственников. Дебора и против этого хотела было возразить, но мысль, что леди Мейблторп наверняка в сговоре с Равенскаром, побудила ее согласиться. Она разрешила Адриану поделиться с матерью, но с условием, что это не пойдет дальше.
– Начнутся всякие разговоры и пересуды, – сказала она. – Неужели ты хочешь, чтобы мои косточки перемывали в свете?
Нет, этого он, конечно, не хочет! Дебора, как всегда, права.
– Только мне хотелось бы сказать Максу. Против этого не возражаешь?
– Ничуть! – воскликнула та с непонятным ему жаром. – Конечно, скажи ему!
– Вот и прекрасно! – сказал Адриан и опять прижался губами к ее руке. – Я знал, что ты позволишь мне сказать Максу. Да он и так уже знает о моих чувствах к тебе. Макс – отличный парень. Он всегда выручает меня из разных передряг. И при этом никогда не читает мораль – не то что дядя. Я ему все рассказываю.
– Да? – проговорила Дебора.
– Вот увидишь, он тебе ужасно понравится, – заверил ее лорд Мейблторп. – Он мой лучший друг. И один из попечителей моего состояния.
– Да? – опять проговорила Дебора.
– Да. Поэтому-то я и рассказал ему о тебе, моя ненаглядная. Я надеялся уговорить его объяснить все маме – но он отказался. Я тогда ужасно на него рассердился, но, может быть, он был и прав. «Не ожидал я, что ты меня так подведешь», – сказал я ему, а он ответил, что он-то меня не подведет. Вот увидишь, все образуется наилучшим образом.
– Он так сказал? – каким-то странным голосом спросила Дебора. – Интересно!
Голубые глаза Адриана светились такой безоблачной доверчивостью, что она прикусила язык.
– Почему ты так это говоришь, Дебора? Тебе не нравится Макс?
Тут Деборе пришлось взять волю в кулак. Ей очень хотелось рассказать Адриану об оскорблениях, которые ей нанес Равенскар. Тогда Адриан перестал бы так слепо доверять кузену, и влиянию Равенскара на него пришел бы конец. Если он привязан к юному племяннику – а, похоже, это так, – возможно, охлаждение между ними его больно ранило бы. К сожалению, оно ранило бы и Адриана. Поэтому Дебора, сделав над собой поистине героическое усилие, решила ничего не говорить Адриану о гнусном предложении Равенскара и просто ответила, что недостаточно с ним знакома.
– Скоро ты узнаешь его лучше, – пообещал ей Адриан. – И познакомишься с Арабеллой – это его сводная сестра. Она сегодня приедет в Лондон, а завтра Макс повезет ее в Воксхолл-Гарденз. Вообще-то Макс на такие увеселения никогда по доброй воле не ездит – он их терпеть не может.
– Воксхолл-Гарденз? – воскликнула Дебора, и у нее тут же сложился план. – И мне хотелось бы туда поехать!
– Правда? Тебе правда туда хочется, Дебора? Я тебя не приглашал, потому что ты всегда отказывалась куда-нибудь со мной ездить. Но я буду очень рад туда с тобой поехать. Возьмем у Вестминстерского моста лодку, я закажу кабинку в Воксхолле. Замечательно проведем вечер!
Со значительно меньшим восторгом он встретил предложение Деборы пригласить Кеннета с какой-нибудь дамой, чтобы их было четверо, по когда она объяснила ему, что ей неприлично появляться с ним вдвоем, Адриан тут же согласился и вскоре ушел, чтобы подготовить все необходимое для успеха предприятия.
Дебора тоже занялась приготовлениями к завтрашнему вечеру. Первым делом она отправилась на Бонд-стрит и купила несколько ярдов алой ленты и шляпку, которая успешно соперничала с экстравагантными головными уборами ее тетки. Алые бантики на зеленом в белую полоску платье потрясут всех своей безвкусицей. А если этого будет мало, кружевная шляпка с огромным бантом и тремя огромными страусиными перьями, без сомнения, дополнит впечатление вульгарности.
Мистер Люций Кеннет вторично заявился в дом на Сент-Джеймс-сквер лишь поздно вечером. Когда он вошел в игорный зал, Дебора, которая стояла у стола, где играли в фаро, пошла к нему навстречу и отвела его в сторону.
– Люций, – озабоченно сказала она, – у тебя нет среди знакомых вульгарной вдовы?
Кеннет расхохотался:
– Есть, конечно, но зачем она тебе, дорогуша?
– Вообще-то это не обязательно должна быть вдова. Просто тетя как-то сказала, что ты якшаешься с вульгарными вдовами, и я подумала… Дело в том, что я завтра еду с Мейблторпом в Воксхолл, и ты мне будешь нужен. Вместе с вдовой.
Трудно было ожидать, чтобы Люций Кеннет не потребовал объяснения такой странной просьбы. Дебора, которая привыкла поверять ему все свои заботы, увела его в соседнюю залу и коротко описала события, произошедшие за день. Услышав об ее отказе взять двадцать тысяч, он присвистнул. Но у него было чувство юмора и живое воображение, и ее план мести ему страшно понравился. Ее даже нельзя винить, сказал он, за то, что она предпочла его презренному металлу. Кеннет обещал явиться в Воксхолл со вдовой, которая оправдает все ожидания Деборы, и, посмеиваясь, пошел в очередной раз испытать свое счастье за игорным столом.
Тем временем мистер Равенскар, который расстался с мисс Грентем взбешенный до крайности, был не менее ее исполнен жажды мести. В первый раз кто-то посмел пойти наперекор его желаниям. С тех пор как умер его отец и он, еще совсем молодым человеком, вступил во владение огромным состоянием, он успел привыкнуть к тому, чтобы все делалось по его воле. Его мачеха и тетка, по опыту зная, что он поступит так, как считает нужным, почти оставили попытки как-то на него повлиять. И он никак не ожидал, что девушка из игорного дома даст ему столь дерзкий отпор, и не был к этому готов. Его самолюбию, которое и без того страдало от необходимости откупаться от подобной особы, был нанесен чувствительный удар. Он с таким же негодованием думал о мисс Грентем, как и она о нем, и твердо решил, что вызволит Адриана из ее когтей, не заплатив ей при этом ни гроша.
Но как ни был зол Равенскар, гнев не лишил его способности рассуждать, поскольку он был, как с самого начала предположила мисс Грентем, человеком трезвого практического ума. Обдумав все обстоятельства своей стычки с Деборой, он вынужден был признать, что ее поведение было не только неожиданным, но и необъяснимым. Он сделал ей свое последнее предложение, раздраженный ее упорством и считая – в ту минуту, – что за избавление Адриана от подобной связи не жалко никаких денег. И уже в следующую секунду он о нем пожалел: двадцать тысяч фунтов были ценой непомерной, а мистер Равенскар так же не любил, чтобы у него обманом выманивали деньги, как не любил, чтобы ему перечили. Но все же такая огромная сумма должна была произвести впечатление на мисс Грентем. Она и действительно как будто на минуту задумалась, но теперь он считал, что это было притворство. На самом деле она вовсе не собиралась отказаться от своей добычи.
