Никогда в жизни леди Мейблторп не терпела столь сокрушительного поражения. Она рассчитывала убедить мисс Грентем, что она совсем не подходит Адриану и будет чувствовать себя в высшем свете весьма неуютно. Однако этой похвальной цели она добиться не сумела. Мисс Грентем с готовностью и прямо-таки пугающей откровенностью отвечала на ее дотошные вопросы. Она вроде бы и не замечала, что ее будущая «свекровушка» не одобряет выбора сына. Она болтала, не закрывая рта, поражая леди Мейблторп своей вопиющей вульгарностью. Она призналась, что обожает всякие азартные игры, подробно описала несколько скачек, на которых якобы присутствовала, и в довершение всего сказала, что намеревается устроить игру в фаро в фамильном доме Мейблторпов на Брук-стрит. Она делала глазки проходящим мимо кабинки щеголям и заявила, что близко знакома с тремя самыми отпетыми развратниками. Леди Мейблторп казалось, что ей снится дурной сон, и она от души обрадовалась возвращению племянника. А мисс Грентем сообщила ему, что они с леди Мейблторп теперь «закадычные приятельницы». Он слегка приподнял брови, улыбнулся и обратился к тетке с каким-то пустячным замечанием. Тут из павильона вернулись Адриан с Арабеллой, и Адриан увел Дебору.
– И ты мне еще говорил, что она не вульгарна! – с горьким упреком сказала Равенскару леди Мейблторп.
– Я вам сказал правду. Я ее видел совсем другой. А с вами она так себя вела нарочно.
– Нарочно? Боже правый, зачем же это ей нужно? Разве она не хочет получить мое согласие на этот брак?
– Я почти уверен, что ничего подобного она не хочет. Она просто старается вздуть цену, сударыня.
– И надо ей заплатить столько, сколько она хочет! – в страшном волнении сказала леди Мейблторп.
– Нет уж! И не впадайте в такое расстройство, тетушка. Я не позволю ей выйти замуж за Адриана!
– Но как он мог… – леди Мейблторп содрогнулась. – Нет, ты только на нее погляди. И какая у нее жуткая приятельница!
Арабелла, которая внимательно прислушивалась к их разговору, сказала:
– Вела она себя, конечно, вульгарно, тетя Селина, но все-таки она мне немного понравилась. У нее глаза так мило смеются. И Адриан говорит, что она, видимо, чувствует себя не в своей тарелке. Может, она не так уж и плоха.
– «Не в своей тарелке!» – вскричала леди Мейблторп. – Вот уж не заметила! Да посмотрите на нее – разве так ведут себя люди, когда они не в своей тарелке?
Мисс Грентем, сидя у барьера, громко хохотала над какой-то остротой Люция Кеннета. Вот Адриан действительно выглядел не в своей тарелке. Он тоже смеялся, но как-то принужденно. Обожаемая Дебора была выше критики, но все же ему хотелось бы, чтобы она не смеялась так громко и не играла веером. С помощью Кеннета и миссис Пэтч ей удалось привлечь к их кабинке изумленные взоры всех окружающих. Адриан был очень рад, когда они наконец покончили с изысканным ужином и он смог предложить ей прогуляться по парку. Дебора, которая к этому времени ужасно устала от своей роли, с удовольствием согласилась и была с ним так мила, что он тут же забыл про ее странное поведение в течение вечера. Сейчас, если не считать грандиозной шляпы и алых бантиков, она опять была его ненаглядной Деборой, и он провел блаженные полчаса, гуляя с ней по дорожкам и говоря ей, как сильно он ее любит.
К этому времени совсем стемнело, и на фоне темного неба рисовались яркие узоры из разноцветных фонариков. Адриан нашел скамейку на уединенной дорожке и уговорил Дебору посидеть тут с ним несколько минут. Он начал описывать ей фамильное поместье Мейблторпов, робко выразив надежду, что жизнь в деревне не покажется ей чересчур скучной. Потом он спросил Дебору, не хочет ли она как-нибудь туда с ним съездить – это совсем недалеко от Лондона. И вдруг он услышал, как кто-то громко всхлипнул. Он замолчал и оглянулся, но никого не увидел.
– Мне кажется, что кто-то плачет, – сказал он Деборе. – Ты не слышишь?
Она сказала, что пет, но тут откуда-то поблизости опять донесся звук плача.
– Может быть, нам лучше уйти? – обеспокоенно спросил Адриан.
– Уйти? Ни в коем случае! Кому-то очень плохо! – ответила Дебора, вставая и вглядываясь в темноту.
Звуки плача, видимо, доносились из стоявшего неподалеку летнего домика, каких в парке было немало. Дебора подошла к домику и открыла дверь. Увидев ее фигуру на фоне фонарей, та, что плакала в домике, ахнула и замолчала.
– Здесь кто-нибудь есть? – спросила Дебора. – Я вам не могу чем-нибудь помочь?
Очень молодой и испуганный голос проговорил:
– Пожалуйста, уйдите отсюда!
К этому времени глаза Деборы привыкли к темноте, и она разглядела, что в кресле возле дальней стены сидит кто-то в светлом платье. Она пошла к этой призрачной фигуре, ласково говоря.
– Но, милая, я не могу бросить вас одну, когда вы так плачете. Скажите мне, что случилось. Может быть, я вам помогу.
После напряженной паузы голос безнадежно сказал:
– Мне никто не может помочь. Как бы я хотела умереть!
– Ну что вы, милая, неужели дела так плохи? – сказала Дебора, садясь рядом с бледной фигурой и обнимая ее. – Может, расскажете, что случилось?
Вместо того чтобы рассказывать, фигура положила голову ей на плечо и заплакала навзрыд.
Пока Дебора пыталась ее утешить, лорд Мейблторп отцепил от столба один из фонариков и принес его в летний домик. В его розовом свете фигура повернула к Адриану заплаканное личико, и он узнал в ней напуганную девочку из кабинки Лакстонов.
– Да вы же мисс Лакстон! – воскликнул он.
Мисс Лакстон принадлежала к тем немногим женщинам, которых не портят слезы. Они сверкали на концах ее длинных ресниц, в них тонули ее голубые глаза, но на ее белой коже не было пятен и кончик ее носа не покраснел. Она проговорила сквозь рыдания:
– Да, я Феба Лакстон. А вы кто?
– Я Мейблторп, – ответил Адриан и, положив фонарик на стол, подошел к ней поближе. – Я знаком с вашими братьями. Пожалуйста, скажите, что мы можем для вас сделать?
Губки мисс Лакстон опять задрожали, и она отвернулась.
– Вы ничего не можете для меня сделать. Никто не может! Извините, что я так расплакалась. Я думала, что здесь меня никто не найдет.
– Не плачьте, – сказала мисс Грентем. – Вы здесь спрятались от сэра Файли?
Мисс Лакстон вздрогнула и спросила:
– Откуда вы знаете?
– Наша кабинка напротив вашей. Я видела, как он склонялся к вам. Мне показалось, что его близость не доставляла вам никакого удовольствия.
Мисс Лакстон задрожала и прижала платок к губам.
– Я старалась вести себя, как мне велела мама. Честное слово, старалась! Но я так его ненавижу! Когда он повел меня гулять, я решила… что выполню свой долг. Но когда он сделал мне предложение и поцеловал меня… мне стало невыносимо и я убежала. Боже, что мне делать?
