– Вряд лия смогу вас остановить, – ответила она.
Линли находился в доме Джой Синклер в Хэмпстеде с половины пятого. Члены группы, ведущей слежку, прибыли чуть позже, разместившись в условленных местах: двое в грязном фургончике со спущенным колесом на полдороге по Флэскуок, еще один человек над книжным магазином на углу Бэк-лейн, другой в лавке лекарственных трав и еще один – на Хай-стрит, откуда он мог видеть станцию подземки. Сам Линли засел в доме, недалеко от наиболее вероятного места вторжения: дверей столовой, выходивших в задний садик. Он сидел в одном из низких кресел в неосвещенной гостиной, слушая по рации короткие сообщения от ведущих наблюдение снаружи.
В самом начале девятого пара в фургончике объявила:
– Хейверс в нижнем конце Флэск-уок, сэр. Она не одна.
Изумленный Линли встал, подошел к парадной двери и чуть приоткрыл ее в тот момент, когда сержант Хейверс и леди Хелен прошли под уличным фонарем, их лица осветил жуткий янтарный свет. Бросив быстрый взгляд по сторонам, они поспешно вошли в садик перед домом, а потом и в дверь.
– Ради бога, что… – горячо заговорил Линли, как только они, закрыв за собой дверь, очутились в темном холле.
– Я сама за ней увязалась, Томми, – сказала леди Хелен. – Дентон сказал мне, что ты пошел на наблюдение. Я сразу сообразила, что к чему, и поехала домой к сержанту Хейверс.
– Я не могу тебя здесь оставить. Проклятье, может случиться все, что угодно. – Линли прошел в гостиную и схватил рацию: – Мне понадобится здесь человек, чтобы…
– Нет! Не делай этого! – Леди Хелен в отчаянии бросилась к нему, но не прикоснулась. – Вчера вечером я сделала то, о чем ты меня просил. Я сделала все о чем ты меня просил. Поэтому позволь мне теперь остаться здесь. Мне нужно, Томми. Я тебе не помешаю, я обещаю. Клянусь. Просто позволь мне закончить это так, как мне надо. Пожалуйста. – Он внезапно почувствовал странную нерешительность. Хотя знал, что обязан был выпроводить ее. Ради нее же самой. Ее присутствие здесь было не более уместным, чем в гуще уличной свалки. Слова – очень правильные и убедительные – уже готовы были сорваться у него с языка, но тут Хелен снова заговорила, поразив его до глубины души: – Позволь мне покончить с Рисом наилучшим для меня способом. Умоляю тебя, Томми.
– Инспектор? – проскрипел из рации голос. Линли отрывисто ответил:
– Все в порядке. Оставайтесь на своих местах.
– Спасибо, – прошептала леди Хелен. Ответить он не смог. В его мозгу накрепко засела одна-единственная ее фраза: «Я сделала все, что ты просил». Он помнил ее последние слова, сказанные прошлым вечером, и мысль о том, что они означали, была просто невыносима. Он молча прошел мимо нее в темный угол столовой, на дюйм отвел штору, чтобы посмотреть на улицу, и, ничего не увидев, снова уселся в кресло. Их долгое совместное ожидание началось.
Следующие шесть часов леди Хелен вела себя, как обещала. Она не шевелясь сидела в кресле напротив. Не разговаривала. Иногда Линли казалось, что она спит, но ее лицо было плохо различимо. Лишь призрачное расплывчатое пятно под черной банданой, которую она повязала на голову.
Игра света делала ее бестелесной, словно она ускользала от него, как исчезает со временем лицо на фотографии. Теплые карие глаза, дуги бровей, нежные очертания щек и губ, откровенно упрямый подбородок – все это делалось менее различимым по мере того, как проходили часы. И, сидя напротив нее – сержант Хейверс была третьей в их треугольнике ожидания, – он почувствовал к ней страстное влечение, какого никогда не испытывал раньше, ничего похожего на сексуальную тягу, это было глубокое влечение сердца, тяга души к родственной душе, к существу, которое и есть та самая единственная твоя половинка. Он чувствовал себя путешественником, исходившим множество дорог – для того только, чтобы вернуться к началу своего путешествия и оценить это благословенное место в полной мере.
Одновременно он ощущал, что пришел слишком поздно.
Без десяти два рация с треском ожила:
– Пешеход, инспектор. Идет по Флэск-уок... Старательно держится в тени… О, отличный приемчик, чтобы… Не хочет лезть на глаза полиции… темная одежда, темная вязаная шапка, воротник пальто поднят… Теперь остановился. За три дома от гнездышка. – На несколько минут наступила пауза. Затем монолог шепотом возобновился: – Перешел улицу, чтобы осмотреться… Продолжает приближаться… Снова перешел к Бэк-лейн… Это наш птенчик, инспектор. Никто не станет шляться по этой улице в два ночи да еще в такую погоду… Передаю дальше. Мне уже не видно… Свернул на Бэк-лейн.
Другой голос подхватил, сказав только:
– Подозреваемый приближается к садовой стене… натягивает что-то на лицо… проводит рукой по кирпичам…
Линли выключил рацию. Бесшумно переместился в столовую – в самый темный угол. Сержант Хейверс последовала за ним. Позади них встала леди Хелен.
Сначала Линли ничего не видел за дверями столовой. А затем на фоне темного неба возник еще более темный силуэт: злоумышленник забрался на садовую стену. Внутрь свесилась нога, потом другая. Затем раздался глухой удар, когда он спрыгнул на землю. Лица видно не было, хотя и от звезд, и от уличных фонарей с Бэк-лейн было достаточно света, чтобы осветить снег, тонкие ветки деревьев на его фоне, полоски раствора между кирпичами стены, даже – слегка – внутренность дома. Но потом Линли сообразил, что мужчина надел лыжную маску. И сразу стал походить не на взломщика, а на убийцу.
– Хелен, возвращайся в гостиную, – выдохнул Линли.
Но она не двинулась. Он оглянулся через плечо и увидел, что ее широко раскрытые глаза застыли на фигуре в саду, крадучись приближающейся к двери. Она стояла, прижав к губам кулак.
И затем произошло невероятное.
Когда он поднялся на четыре ступеньки и поднял руку, чтобы обследовать дверь, леди Хелен неистово выкрикнула:
– Нет! О боже, Рис!
И с этого момента события понеслись с ужасающей быстротой.
Фигура на мгновение застыла, а потом метнулась назад, к стене, и одолела ее единым рывком.
– Господи Иисусе! – закричала сержант Хейверс, бросилась к дверям столовой и распахнула их, впустив ледяной ночной воздух.
Невероятность того, что сделала Хелен, парализовала Линли. Она не могла… Она не хотела… Она никогда бы… Она шла к нему в темноте.
– Томми, прошу тебя…
Ее дрожащий голос тут же привел его в чувство. Оттолкнув ее в сторону, он кинулся к рации и коротко сообщил:
– Мы его упустили.
Затем кинулся к парадной двери и выскочил наружу, не обращая внимания на тех, кто остался сзади.
– Бежит к Хай-стрит! – прокричал голос над книжным магазином на другой стороне улицы, когда Линли мчался мимо.
Но Линли и сам увидел черный силуэт, услышал отчаянный топот ног по тротуару, вот беглец поскользнулся на полоске льда, выправился и побежал дальше. Он больше не прятался в тень, а мчался по середине улицы, то вбегая, то выбегая из кругов света от уличных фонарей. Его бег грохотом отдавался в ночном воздухе.
