Сент-Джеймс не сомневался, что Дебора стоит рядом, прислушиваясь и наблюдая за ним. Кроме нее, в квартире никого не было. Хелен уехала разбираться с посланиями, оставленными на автоответчике Мика, и с людьми, фамилии которых были в папке, помеченной «на будущее». По морщинкам, прорезавшим ее лоб, Сент-Джеймс видел, что Дебора беспокоится, но продолжал набирать разные номера и безуспешно расспрашивать о своей сестре. Ему отчаянно хотелось, чтобы Дебора как можно дольше не понимала истинную причину его страха. Она знала, что Саша умерла, так что считала, что речь идет о безопасности Сидни. И Сент-Джеймс не собирался ее разубеждать.
– Ничего? – спросила Дебора, когда Сент-Джеймс положил трубку.
Он покачал головой и подошел к столу, на котором оставалось все то, что они забрали из квартиры Мика Кэмбри, начал перебирать эти мелочи, сложил листок бумаги и положил к себе в карман.
– А что мне делать? – спросила Дебора. – Ну пожалуйста. Мне надо что-нибудь делать, а то у меня появляется ощущение полной бесполезности. – У нее был огорченный и испуганный вид. – Не могу поверить, что кому-то понадобится убивать Сидни. Просто она решила спрятаться. Правда, Саймон? Она в отчаянии из-за смерти Джастина. Ей надо побыть одной.
Сент-Джеймс расслышал предпоследнюю фразу. Так и есть. Он видел, в каком горе была Сидни, и чувствовал, что в ней поднимается ярость, вызванная этим горем. Все же она уехала, и он позволил ей уехать. Что бы ни было с Сидни теперь, он в ответственности за это.
– Тебе ничего не надо делать, – сказал он и с непроницаемым лицом направился к двери.
Ему пришлось усилием воли воздействовать на каждый мускул своего лица, чтобы оно стало непроницаемым, и все же он видел, что Дебора не понимает его. Она, скорее всего, приняла его отказ за нежелание иметь с ней дело, за детский каприз с его стороны, словно он хотел отомстить ей за все, что было между ними после ее возвращения. С этим вряд ли что-то можно было поделать.
– Саймон. Пожалуйста.
– Тебе нечего делать.
– Неправда. И ты сам знаешь.
– Ничего не надо, Дебора.
– Позволь мне помочь в поисках Сидни.
– Жди Томми.
– Не хочу… – Она умолкла, и он увидел, как жилка бьется у нее на шее. Сент-Джеймс ждал продолжения, но Дебора молчала. Она как будто затаила дыхание, но не отвернулась. – Я поеду на Чейн-Роу.
– Зачем? Сидни там нет.
– Не важно. Я еду.
У Сент-Джеймса не было ни времени, ни сил спорить с ней. С этим он уехал, заставляя себя вернуться к первоначальной цели своего приезда в Лондон. У него оставалась надежда, что визит в «Айлингтон-Лондон» каким-то образом объяснит убийство Мика Кэмбри и, возможно, два других убийства, потому что, только связав их вместе, можно было исключить Сидни как участницу преступления. А для того, чтобы связать их, надо было идти по стопам призрачного Мика Кэмбри. Сент-Джеймсу было необходимо превратить корнуоллского призрака в реального человека, и в визите в компанию «Айлингтон-Лондон» он видел последний шанс осуществить желаемое.
Однако, сидя на заднем сиденье в такси, усталый Сент-Джеймс чувствовал, что проигрывает битву с атаковавшими его воспоминаниями, которые возвращали его в то время и в то место, куда он раз и навсегда запретил себе возвращаться. Он видел всех их в больнице, по одному, по-разному искаженных в зависимости от его состояния, от наркоза, которым снимали боль. Дэвид и Эндрю, приглушенно беседующие с врачом. Мать и Хелен, погруженные в страдание. Томми – не в силах забыть о своей вине. И Сидни. Ей было тогда семнадцать. Короткая стрижка и серьги, похожие на искусственные спутники. Неистовая Сидни, читавшая ему самые нелепые из лондонских газет и громко смеявшаяся над чудовищными статьями. Она всегда была рядом, не пропускала ни дня и не позволяла ему впасть в отчаяние.
А потом была Швейцария. Он не забыл горечь, с какой смотрел на Альпы из своего больничного окна, проклиная свое тело, ненавидя себя за слабость, в первый раз по-настоящему осознавая, что ему никогда не прогуляться на гору. Но с ним была Сидни, которая уговаривала его, кричала, требовала, чтобы он вновь стал здоровым, упрямо внушала ему, что он доживет до старости, тогда как он каждую ночь молил Бога о смерти.
Вспоминая обо всем этом, он старался противостоять фактам, лишавшим его покоя: Сидни в Сохо, ее отношения с Джастином Бруком, легкость, с какой она относилась к наркотикам из-за своего образа жизни, окружения, работы. И как он ни уговаривал себя, что Сидни не знала – не могла знать – Мика Кэмбри и не могла быть замешана в его убийстве, Сент-Джеймс не забывал, что Дебора говорила ему о неожиданной встрече Сидни и Тины Когин в ее квартире. Да и Сидни рассказывала, как Питер дрался в Сохо с женщиной, по описанию очень похожей на Тину. Пусть это все несущественно, но какая-никакая связь тем не менее есть. И отмахнуться нельзя. Итак, где она и что делает? Их двадцатипятилетняя дружба требовала, чтобы он отыскал ее прежде полиции.
* * *
Фирма «Айлингтон-Лондон» занимала ничем не примечательное здание в небольшом дворе, где были припаркованы шесть малолитражек и минифургон с надписью «АЙЛИНГТОН» через всю карту Великобритании, на которой были рассыпаны белые звезды, по-видимому определяющие местоположение офисов фирмы. Всего их оказалось десять с самой северной в Инвернессе и самой южной в Пензансе. Это было интересно.
Внутрь почти не доносился шум с улиц, благодаря толстым стенам, пушистому ковру и негромко звучавшей музыке. Красивые диваны стояли вдоль стен, на которых висели большие современные картины в стиле Дэвида Хокни. Напротив, в справочном отделении, сидела девушка, по-видимому, бывшая студентка, решившая бросить учебу, она стучала по клавиатуре компьютера пальчиками с немыслимо длинными ногтями алого цвета. Крашеные волосы были под стать ногтям.
Уголком глаза она заметила Сент-Джеймса, но не повернула головы от экрана. Ее пальчики порхнули в сторону стопки бумаг, и она заложила за щеку жевательную резинку, прежде чем сказать:
– Возьмите анкету.
– Я не ищу работу.
Девушка не отреагировала на слова Сент-Джеймса, и он обратил внимание на наушники, наверняка магнитофонные. То ли она что-то печатала под магнитофон, то ли слушала рок-музыку, которую, к счастью, больше никто не слышал. Сент-Джеймс повторил свои слова, на сей раз громче. Девушка подняла голову и торопливо сдернула наушники.
– Прошу прощения. Привыкаешь к одинаковым просьбам. – Она придвинула к себе тетрадь. – Вам анкету?
– Здесь все заполняют анкеты?
Девушка задумчиво пожевала резинку и оглядела Сент-Джеймса с головы до ног, словно ища скрытый смысл в его словах:
– Ну да.
– И никто ничего не покупает?
Девушка перестала жевать:
– Здесь ничего не продается. Есть же телефон. Мы не аптека.
Она смотрела, как Сент-Джеймс достал из кармана фотографию Мика Кэмбри. Отдавая ей фотографию, он коснулся ее влажно сверкавших ногтей, что-то царапнуло его кожу, отчего он посмотрел на них и увидел крошечную золотую нотку на ногте безымянного пальца.
