Дымно-желтые волны угара,
Загадочные, без конца и без края,
Обволакивают все пространство земного шара,
Душат слабых и престарелых, несмелых.
Сильвия Плат
Глава 1
Елена Уивер окончательно проснулась, когда в спальне зажглась вторая лампа. Первая, стоявшая в двенадцати футах от кровати на столе, разбудила ее. Свет второй лампы на ночном столике бил прямо в лицо и действовал почище громкой музыки или будильника. Яркий свет вторгся в ее сон, словно незваный гость, прогнав ночные видения. Елена села на кровати.
Ночь началась для Елены совсем в другой постели и даже в другой комнате, поэтому какое-то время она недоумевала, когда же простые красные шторы сменились на другие с отвратительным узором из желтых хризантем и зеленых листьев, разбросанных по какому-то крапчатому полю. И даже окно было не на месте. И стол. Откуда вообще здесь взялся стол? Да еще заваленный бумагами, книгами и записными книжками, над которыми возвышался внушительных размеров компьютер.
Именно он, а также телефон вернули Елену к действительности. Она проснулась в своей собственной комнате, одна. Вернувшись около двух часов ночи, Елена наспех разделась, без сил упала на постель и проспала примерно четыре часа. Всего четыре часа… Девушка застонала. Не удивительно, что она не узнала собственную комнату.
Выбравшись из постели, Елена сунула ноги в пушистые тапочки и быстро облачилась в зеленый фланелевый халат, валявшийся вместе с джинсами на полу. Халат был старый и с годами приобрел удивительную мягкость. Год назад, когда Елена поступила в Кембриджский университет, отец подарил ей красивый шелковый халат, точнее, весь гардероб, но она почти ничего не носила. Шелковый халат оставила в доме отца во время очередного воскресного визита и носила его только там, чтобы доставить удовольствие папочке, внимательно следившему за каждым ее шагом, но ни разу не надела халат в другом месте. Ни в доме матери в Лондоне, ни в колледже. Старый зеленый был лучше: он словно бархат ласкал тело.
Обойдя письменный стол, Елена раздвинула шторы. На улице было еще темно, и туман, последние пять дней висевший над городом непроницаемой пеленой, в это утро казался еще плотнее; он будто давил на окна, стекая по ним струйками воды. На широком подоконнике стояла клетка с прикрепленной к ней бутылочкой воды: в центре клетки было колесо, а в дальнем правом углу—гнездышко из носка. В нем уютно свернулся меховой комочек темно-коричневого цвета, размером со столовую ложку.
Елена легонько постучала по холодным прутьям клетки, приблизилась, уловила запах старых газет, можжевеловых опилок и мышиного помета и нежно подула на гнездышко.
— Мыша, — прошептала Елена, обращаясь к старому носку, и опять постучала кончиками пальцев по прутьям. — Мыша.
В коричневом комочке меха показался блестящий глаз. Мышка подняла голову и понюхала воздух.
— Малыш, — радостно улыбнулась Елена, глядя на шевелящиеся усики. — Доброе утро, мышка.
Мышка выбралась из гнезда и принялась обнюхивать пальцы хозяйки в ожидании утреннего угощения. Елена открыла дверцу клетки и вытащила маленького подвижного зверька длиной в каких-нибудь три дюйма. Она посадила мышку на плечо, и та немедленно принялась исследовать хозяйкины волосы. Волосы были длинные и прямые, а их цвет почти сливался с цветом мышиной шерстки. Сообразив, что в них можно легко спрятаться, мышка юркнула за воротник халата, уютно устроилась там и принялась умываться.
Елена последовала ее примеру, открыла дверцу над раковиной и включила свет, почистила зубы, стянула волосы на затылке и извлекла из платяного шкафа теплый спортивный костюм и свитер. Натянув брюки, Елена отправилась на кухню.
Взглянула на полку над стальной мойкой: шоколадные пирожные, пшеничные батончики, кукурузные хлопья. От их вида у Елены заныло под ложечкой, она поспешно открыла холодильник, вытащила апельсиновый сок и стала пить прямо из упаковки. Мышка тотчас же прервала свой утренний туалет и перебралась на плечо в предвкушении завтрака. Продолжая пить, Елена кончиком указательного пальца нежно погладила зверька по голове. Крошечные зубки впились в ноготь. Мышка устала от нежностей и стала проявлять нетерпение.
— Ладно уж, — произнесла Елена. Пошарив в холодильнике и поморщившись от запаха прогоркшего молока, она достала банку арахисового масла. Каждый день мышку угощали крошечной порцией этого деликатеса, и она с удовольствием съедала его. Зверушка продолжала умываться после завтрака, когда Елена вернулась в комнату и посадила ее на стол. Затем скинула халат, натянула свитер и приступила к растяжке.
Елена знала, как важно размяться перед утренней пробежкой. Отец каждодневно внушал ей это с тех пор, как в первом триместре она вступила в университетский клуб любителей бега «Заяц и собаки». Однако утренняя разминка наводила на девушку скуку, и чтобы выполнить весь комплекс упражнений, ей приходилось чем-то себя развлекать, например фантазировать, или глазеть в окно, или жарить тосты, или читать первую попавшуюся книгу. В это утро Елена жарила тосты и глазела в окно. Пока хлеб подрумянивался в тостере на книжной полке, она пыталась разработать мышцы ног и бедер, устремив взгляд на улицу. Туман причудливо извивался вокруг фонарей во дворе, предвещая весьма неприятную утреннюю пробежку.
Краем глаза Елена видела, как мышка бегала по столу, время от времени приподнимаясь на задние лапки и нюхая воздух. Мышку не проведешь: она чувствовала запах еды и требовала свою долю.
Елена посмотрела на книжную полку и поняла, что тост готов. Она отломила кусочек для мышки и сунула его в клетку. Зверек немедленно кинулся к лакомству—в утреннем свете его крошечные ушки казались будто сделанными из воска и почти прозрачными.
— Эй, — произнесла Елена, схватив мышку в ту минуту, когда та карабкалась через томики поэзии и книги о творчестве Шекспира. — Попрощайся, Малыш. — Она потерлась щекой о мягкий мех и посадила зверька в клетку. Кусочек тоста был почти размером с мышку, но она продолжала упрямо тащить его к своему гнезду. Елена улыбнулась, постучала по прутьям клетки, взяла свой тост и вышла из комнаты.
Когда стеклянная дверь на лестницу со свистом захлопнулась, Елена набросила спортивную куртку и натянула на голову капюшон. Она бегом преодолела первый лестничный пролет, легко прыгая через ступеньки и стараясь, чтобы вес тела приходился на лодыжки, а не на колени. Второй пролет она преодолела еще быстрее, помчалась к выходу и распахнула дверь. Окунувшись в холодный воздух, словно в ледяную воду, Елена напряглась всем телом, но усилием воли заставила себя расслабиться и несколько раз взмахнула руками, приплясывая на месте, а потом глубоко вздохнула. Воздух, насыщенный испарениями реки и болот, пах перегноем и оставлял на коже капельки воды.
Елена трусцой пробежала через южную часть Нью-корта, а потом быстро преодолела два прохода к Принсипал-корту. На улице не было ни души. Ни в одной комнате не горел свет. Елена, счастливая, летела как на крыльях. Ощущение небывалой свободы и восторга переполняло ее.
