Сент-Джеймс показал Барбаре рисунок. Она внимательно его изучила.
— Похоже на корабельный графин
[34]
, — сказала Хейверс, покусав в задумчивости губу. — Неужели кто-то огрел Елену своим семейным «Уотерфордом»
[35]
?
— Материал тяжелый, как хрусталь, но не с резной, а с гладкой поверхностью. Это что-то литое, непохожее на сосуд.
— Что же это тогда?
Сент-Джеймс посмотрел на собственный рисунок, лежавший на середине стола:
— Не имею представления.
— Это не металлический предмет?
— Сомневаюсь. Гладкое тяжелое стекло скорее не оставит следов, чем металл.
— А может, местные ребята просто просмотрели эти следы.
— Нет, не просмотрели.
— Черт-те что! — вздохнула она. Сент-Джеймс не стал с ней спорить. Он переменил позу и спросил:
— Вы с Томми продолжаете искать связь между двумя убийствами? Странное предположение, особенно если способы такие разные. Если убийца один, почему он обеих не пристрелил из ружья?
Хейверс поковыряла ложечкой студенистую верхушку вишневого пирожного, которое взяла к чаю.
— Мы считаем, что орудия убийства определялись мотивами. В первом случае мотив личный, поэтому к жертве приблизились непосредственно.
— Ближний бой? Избиение и удушение?
— Да. Можно сказать и так. Второе убийство было необходимо, просто чтобы убрать потенциального свидетеля, который мог заметить убийцу на острове Крузо в час, когда была задушена Елена Уивер. Ружье для таких целей сгодится. Конечно, убийца не знал, что убил не ту девушку.
— Ну, дела.
— Да.
Хейверс проткнула вишенку. Вишенка смахивала на большой сгусток крови. Хейверс содрогнулась, бросила ягодку на тарелку и присмотрелась к следующей.
— По крайней мере, у нас уже есть подозреваемая. И сейчас инспектор ушел…
Хейверс замолчала и прищурилась, потому что дверь распахнулась и появился Линли, перекинув пальто через плечо, его кашемировый шарф порхал вокруг шеи, подобно двум пунцовым крыльям. В руках Линли держал большую желто-коричневую папку. Сразу за ним шли леди Хелен Клайд и еще одна женщина, по всей видимости, ее сестра.
— Сент-Джеймс, — сказал Линли вместо приветствия, — я опять у тебя в долгу. Спасибо, что приехал. Вы знакомы с Пен?
Линли бросил пальто на спинку стула, а Сент-Джеймс тем временем поздоровался с Пенелопой и поцеловал в щеку леди Хелен. И пока Линли знакомил Барбару с сестрой леди Хелен, Сент-Джеймс принес еще пару стульев.
Барбара ошеломленно смотрела на Линли. Он отправился к Уиверам с вопросами. После этого предполагался арест. Но ареста, как видно, не случилось. Линли переключился на что-то другое.
— Вы не арестовали ее? — спросила Барабара.
— Нет. Взгляните сюда.
Рассказав о холсте и набросках, которые показала ему Глин Уивер, Линли вытащил из папки толстую пачку фотографий.
— Холсту был нанесен двойной ущерб. Его замазали толстым слоем краски и порезали кухонным ножом. Бывшая жена Уивера утверждает, что на картине изображена была Елена и что портрет ее уничтожила Джастин.
— Насколько я понимаю, она неправа? — спросила Хейверс, посмотрев фотографии.
На фотографиях были запечатлены отдельные фрагменты холста, кое-где изображение накладывалось на предыдущее и получалось двойным. Все это были наброски одного и того же лица, сначала девчоночьего, потом девического.
— Что это? — спросила Хейверс, отдавая фотографии Сент-Джеймсу после изучения.
— Фотографии, полученные при помощи инфракрасного луча, и рентгеновские снимки, — ответил Линли. — Пен все объяснит. Мы их сделали в музее.
— Снимки показывают, что было на холсте перед тем, как его залили краской, — сказала Пенелопа. — По крайней мере пять этюдов головы, один из которых в два раза больше остальных.
— Странная манера рисовать, вы так не считаете?
— Если все фотографии сложить, то ничего странного, — ответила Пен, — вот. Сейчас покажу.
Линли переставил со стола стальной чайник с заваркой, чашки, тарелки и ложки на соседний столик.
— Холст очень большой, пришлось снимать по частям, — объяснил он Барбаре.
— Если соединить все части, — продолжала Пен, — вот что у нас получится.
Пен разложила снимки в незаконченный прямоугольник, у которого в правом углу не хватало одного кусочка. Получились четыре этюда головы подрастающей девочки — совсем маленькой, потом двухлетней, школьного возраста, подростка, расположенных полукругом, — и над ними пятый этюд головы молодой девушки.
— Если это не Елена Уивер, — спросила Барбара,—тогда кто…
— Это Елена, — ответил Линли, — ее мать готова была в этом поклясться. Но относительно остального хода событий Глин Уивер ошиблась. Она увидела наброски и холст, спрятанный в кабинете Уивера, и сделала свои выводы, считая мужа дилетантом в живописи. Но эта картина написана профессионально.
Линли достал из конверта еще один снимок. Барбара взяла его, положила на пустое место в нижний правый угол прямоугольника и прочла подпись художника. Подпись оказалась похожей на саму художницу. Простое слово «Гордон» было выведено черным.
— Круг замкнулся, — сказал Линли.
— Слишком много совпадений, чтобы считать их простыми совпадениями, — ответила Хейверс.
— Если связать улику с орудием убийства, дело можно считать закрытым.
Линли посмотрел на Сент-Джеймса, пока леди Хелен аккуратно складывала снимки и убирала их обратно в папку.
— Что-нибудь решил?
— Это стекло, — ответил тот.
— Бутылка вина?
— Нет. Форма не та.
Барбара подошла к столу, куда Линли переставил всю посуду, и, порывшись, нашла рисунок Сент-Джеймса. Рисунок лежал под чайником, Барбара вытащила его и кинула Линли. Рисунок упал. Леди Хелен подобрала его, изучила и, пожав плечами, отдала Линли.
— Что это? — спросил он. — Похоже на графин.
— Я тоже так подумала, — сказала Барбара, — Саймон отрицает.
— Почему?
— Он должен быть литым и очень тяжелым, чтобы одним ударом раздробить кость.
— Черт, черт, — воскликнул Линли и бросил рисунок на стол.
Пенелопа нагнулась и подвинула к себе рисунок.
