Линли завел машину, плавно вырулил на улицу и стал думать о мгновенной антипатии, возникшей у Хейверс к Торсону. Обычно Хейверс безошибочно определяла, лицемерит ли стоящий перед ней мужчина, к тому же чем-чем, а ксенофобией она не страдала. Ей не нужно было смотреть на дом Торсона, чтобы определить степень его неискренности. Вспомнить хотя бы разговор о Шекспире. Линли хорошо знал Хейверс и понимал: если она выяснила, что Торсона не было дома в утро убийства, на допросе ему несдобровать, она прижмет его к стенке, а в Кембридж Хейверс возвращается утром. На этом строится работа полицейского, если только Линли не раскопает что-нибудь еще.
Несмотря на то, что все говорило против Торсона, Линли не нравилась столь четкая согласованность улик. По собственному опыту он знал, что все убийства похожи одно на другое и преступником обычно оказывается человек, на которого сразу падает подозрение. Но Линли знал еще кое-что: иногда нужно углубиться в закоулки чужой души, чтобы раскрыть убийство, и мотивы таких преступлений гораздо запутаннее, чем кажется поначалу. Линли оценивал разные возможности, вспоминая одного за другим участников расследования, и приходил к выводу, что в подоплеке преступления едва ли лежит простая необходимость избавиться от беременной Елены.
Гарет Рэндольф, любивший ее сам, знал о любовнике Елены Уивер. Гарет Рэндольф, в его распоряжении текстофон в ГЛУСТе. Джастин Уивер рассказывает о вызывающей манере поведения Елены. Джастин Уивер, у нее тоже есть текстофон, но нет собственных детей. Адам Дженн виделся с Еленой Уивер по просьбе отца постоянно, и только от доктора Уивера зависело его будущее. Адам Дженн может воспользоваться текстофоном, который находится в кабинете Энтони Уивера в Айви-корте. Не нужно забывать и о кабинете, в частности о кратком визите Сары Гордон туда в понедельник вечером.
Линли свернул налево и поехал обратно в Кембридж; после всего, что стало сегодня известно, Сара Гордон не выходила у него из головы. Он никак не мог определить свое отношение к ней.
Только не спрашивайте почему, сказала бы сейчас Хейверс. И почему вы ее слушаете, тоже не спрашивайте. Вы вспоминаете ту, на которую Сара Гордон похожа.
Линли не отпирался. Не говорил, что устал, что больше не может сосредоточиться на убийстве. К концу дня он видит вокруг только то, что напоминает о Хелен. Вот уже год, как это происходит. А Сара Гордон темноволоса, изящна, чувственна, страстна, умна, как Хелен, но Линли едет сейчас к ней не только поэтому, хотя и мотивы, и обстоятельства преступления указывают на Леннарта Торсона.
Есть другие причины не забывать о существовании Сары Гордон. Пусть не такие очевидные, как в случае с Леннартом Торсоном, и все же не дающие покоя.
Накручиваете, сказала бы Хейверс. У вас не расследование получается, а мыльный пузырь.
И все-таки Линли сомневался.
Натыкаться на совпадения в расследовании неприятно, Хейверс начала бы сейчас спорить, но забывать о Саре Гордон нельзя, в частности о ее «случайной» поездке в Айви-корт накануне убийства. Сара и Уивер знакомы. Уивер брал у нее частные уроки. Сара называет его Тони.
Итак, продолжила бы Хейверс, они развлекались. Занимались этим пять дней в неделю. Во всех известных человечеству позах, а также в придуманных самостоятельно. И что с того, инспектор?
Уивер претендует на кафедру, Хейверс.
О да, воскликнула бы Хейверс. Ну-ка, ну-ка. Энтони Уивер больше не развлекается с Сарой Гордон, — кстати, так ли уж важна была для него эта постель, — как бы чего не вышло наружу, иначе прощай кафедра. Поэтому Сара Гордон убила его дочь. Не самого Уивера, этого олуха, чье горе сейчас бесконечно, а его дочь. Отлично. И когда, позвольте спросить? Как она все обставила? В семь часов утра, уже после убийства, Сара еще не появилась на острове. А Елена уже была мертва, инспектор, холодна, безжизненна, неподвижна, мертва. Так почему вам не дает покоя Сара Гордон? Объясните, это действует мне на нервы. Мы здесь уже были, инспектор.
Линли не мог внятно ответить Хейверс. Хейверс твердила бы, что все, так или иначе связанное с Сарой Гордон, — поиски Хелен. Про интерес другого рода к Саре Гордон она бы и слушать не стала. Как и о неприязни Линли к совпадениям.
Но Хейверс не было рядом, и отговорить Линли было некому. А ему нужна информация о Саре Гордон, и он знает, где ее получить. В Булстрод-Гарденз.
Как все здорово складывается, инспектор, воскликнула бы Хейверс.
Но он свернул на Хиллз-роуд и отправил Хейверс в увольнительную с глаз долой.
Линли подъехал к дому в половине восьмого. В гостиной горел свет, просачиваясь сквозь плетеную занавеску, падал полукругом на аллейку и играл бликами на серебристом металле детского фургончика, валяющегося на боку без одного колеса. Линли подобрал фургончик и позвонил в дверь.
На сей раз детских криков не было слышно. Тишина, лишь шум машин на Мэдингли-роуд и в воздухе едкий запах жженой листвы со стороны дома неподалеку. Через несколько минут щелкнули замком, и дверь открылась.
— Томми.
Интересно. Сколько лет Хелен вот так встречает его, произносит имя и больше ничего? Почему ему раньше не приходило в голову, сколь много это для него значит — слышать, как своим низким голосом она произносит его имя?
Линли протянул игрушку. Сейчас он заметил еще и внушительную вмятину на машинке, будто по ней ударили камнем или молотком.
— Нашел на аллейке.
Хелен взяла игрушку.
— Кристиан. У нас очень туго с бережным отношением к вещам, — она отступила назад, — заходи.
Линли снял пальто, уже не дожидаясь приглашения, повесил его на пальмовый крючок слева от двери. Затем обернулся. На Хелен был разноцветный свитер, под ним пепельно-серая рубашка, а на свитере три пятна, скорее всего от соуса для спагетти. Она проследила за его взглядом:
— И это тоже Кристиан. Еще у нас очень туго с умением вести себя за столом, — Хелен устало улыбнулась, — хорошо хоть, он не комментирует мою стряпню. Она у меня не бог весть какая.
— Хелен, тебе нужно отдохнуть.
Помимо воли Линли поднял руку и погладил Хелен по щеке. Прохладная и гладкая кожа, словно нетронутая поверхность свежей и желанной воды. Их взгляды встретились. Он заметил пульсирующую жилку на ее шее.
— Хелен.
И забурлил внутри вечный поток желания, рождающийся при простом выговаривании ее имени.
Хелен отстранилась и пошла в гостиную:
— Дети спят, поэтому худшее позади. Ты ел? Рука Линли все еще ждала прикосновения к щеке Хелен, и он опустил ее, почувствовав себя влюбленным дураком,
— Нет. Обед умудрился проскочить мимо меня. —Давай я тебя накормлю, — она взглянула на свой свитер, — только спагетти не проси. Впрочем, я не припомню, чтобы ты швырялся едой в шеф-повара.
— Да, в последнее время замечен в этом не был.
— У меня есть салат с курицей. Немного ветчины. Консервированный лосось.
