— Сержант, — сказал Линли, — будете записывать с монитора.
Он снял пальто и подсел к столу. Хейверс встала сзади, откинув капюшон, сняв свою розовую шапочку и приготовив записную книжку.
«Ты был отцом ребенка?» — напечатал Линли.
Гарет долго смотрел на эти слова, потом ответил:
«Я не знал, что она беременна. Она не говорила мне об этом. Я вам уже рассказывал».
— Если он не знал о беременности, это еще не значит, что он не имеет к ней отношения, — заметила Хейверс, — неужели он считает нас дурачками?
— Нет, не считает, — ответил Линли, — осмелюсь предположить, что дураком он считает только себя.
«Вы занимались сексом, Гарет». — Линли специально не поставил в конце предложения вопросительный знак.
Гарет ответил, нажав единственную клавишу:
«1».
«Один раз?»
«Да».
«Когда?»
Гарет на минуту отодвинулся от стола, но не встал со стула. Он не смотрел на экран, уставившись в пол и сложив руки на коленях. Линли напечатал слово «сентябрь» и дотронулся до плеча парня. Гарет посмотрел на экран и кивнул головой. Глухой звук, похожий на мычание раненого, вырвался у него из груди.
«Расскажи, что случилось, Гарет», — напечатал Линли и опять тронул парня за плечо.
Гарет прочитал вопрос. Он плакал, и эти слезы злили его, он яростно вытер глаза рукавом. Линли ждал. Наконец Гарет снова подсел к столу.
«Лондон, — напечатал он. — Как раз перед началом семестра. Я зашел к ней в свой день рождения. Она трахнула меня в кухне на полу, пока ее мама ходила за молоком к чаю. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ЧЕРТОВ ПРИДУРОК».
— Здорово, — вздохнула Хейверс.
«Я любил ее, — продолжал Гарет, — хотел, чтобы все было по-другому. Чтобы…» — Гарет опустил руки, глядя на экран.
«То, что вы занимались любовью, имело большое значение для тебя, а для Елены нет. Правильно?» — напечатал Линли.
«Мы трахались. Мы не занимались любовью. Трахались».
«Это ее слова?»
«Я думал, что у нас получится. В прошлом году. Я заботился о ней. Хотел продолжать наши отношения. Не хотел торопить события. Ни разу не намекнул ей ни на что. Хотел, чтобы все было по-настоящему».
«Все оказалось не так?»
«Я хотел верить, что так. Когда занимаешься этим с женщиной, как бы обет даешь. Как бы говоришь ей то, что никому больше не скажешь».
«Что любишь ее?»
«Что хочешь быть вместе. Строить планы на будущее. Думал, что она поэтому отдалась мне».
«Ты знал тогда, что она спит с другим мужчиной?»
«Тогда еще нет».
«А когда узнал?»
«Она приехала в этом семестре. Я думал, мы будем вместе».
«Жить вместе?»
«Она не хотела спать со мной. Смеялась, когда я пытался поговорить с ней на эту тему. Говорила: что с тобой, Гарет, мы же перепихнулись, хорошо перепихнулись, только и всего, нашел из-за чего грустить, из-за какой-то глупости».
«Но ты не считал это глупостью».
«Я думал, что она любит меня и поэтому пошла на это, я не знал…» — Гарет остановился, словно окончательно выдохся.
Линли дал ему прийти в себя, рассматривая комнату. На крючке двери висел его голубой шарф за успехи в боксе и рядом, на втором крючке, гладкие, чистые и холеные кожаные боксерские перчатки.
Линли опять повернулся к монитору:
«Ваш с Еленой спор в воскресенье вечером. Тогда она и сказала тебе, что у нее есть другой?»
«Я говорил с ней о нас. Но нас не существует», — ответил Гарет.
«Она так тебе и сказала?»
«Как же не существует,—спросил я.—А Лондон? »
«Тогда она сказала, что Лондон не имел значения?»
«Мы просто перепихнулись, Гарет, нам хотелось, и мы развлекались, не валяй дурака и подумай хорошенько».
«Она насмехалась над тобой. Тебе это не понравилось».
«Я все равно пытался продолжить разговор. Про то, что было в Лондоне. Что она думает про Лондон. Но она меня не слушала. А потом сказала».
«Что у нее другой мужчина?»
«Я сначала не поверил. Сказал, что она боится. Что ведет себя так, как того хочет ее папочка. Говорил все в таком духе. Не понимал, что делаю. Хотел ударить ее побольней».
— Знаменательная фраза, — вставила Хейверс.
— Возможно, — сказал Линли, — но на его месте так поступит любой обиженный влюбленный: око за око.
— А вдруг первое око — убийство? — спросила Хейверс.
— Я помню об этом, Хейверс.
«Как ты отреагировал, когда поверил, что у нее другой мужчина?» — напечатал Линли.
Гарет собрался отвечать, но ничего не напечатал. В соседней комнате заработал пылесос: уборщица выполняла свои ежедневные обязанности, Линли подумал, что, пока им не помешали, нужно во что бы то ни с тало добиться ответа.
«Что ты сделал?»
После минутного колебания Гарет прикоснулся к клавиатуре.
«Шатался по Сент-Стивенз-Колледжу, пока она не ушла. Я хотел узнать, кто это».
«Ты пошел за ней к Тринити-Холл? Ты знал, что ее любовник доктор Карптон?»
Гарет кивнул, и Линли спросил:
«И сколько ты бродил?»
«Пока она не вышла».
«В час ночи?»
Гарет кивнул. Он ждал ее на улице. А когда Елена вышла, снова начал спорить с ней, взбешенный тем, что она отвергает его. Но больше всего его возмутило ее поведение. Он догадывался, почему Елена спит с Виктором Карптоном. По его мнению, Елена пыталась приобщиться к миру слышащих, который никогда не примет и не поймет ее. Она была глухой. А должна была стать Глухой. Они очень яростно спорили. Гарет расстался с ней на улице.
«С тех пор не видел ее», — заключил он.
— Не нравится мне это, — сказала Хейверс. «Где ты был утром в понедельник?» — напечатал Линли.
«Когда ее убили? Здесь. Спал».
Разумеется, никто не может это подтвердить. Гарет был один. Вместо того чтобы идти домой, он мог спокойно отправиться на остров Крузо и поджидать там Елену, чтобы раз и навсегда положить конец их спору.
— Предлагаю забрать боксерские перчатки, — сказала Хейверс, захлопнув записную книжку, — у него есть мотивы. У него есть средства. Возможности. У него взрывной темперамент и умение направлять его в нужное русло, то есть в кулаки.
Линли был согласен, что о заслугах в боксе забывать нельзя, особенно если убитую девушку предварительно избили.
«Ты был знаком с Джорджиной Хиггинс-Харт? — Гарет кивнул, и Линли продолжал: — Где ты был вчера утром? Между шестью и половиной седьмого?»
