Ник покачал головой. Кончик его сигареты ярко светился в полумраке. Он сбросил пепел на ковер и растер кончиком ботинка.
— Это касается расследования, Мэг. Одно и то же преступление дважды не расследуют, если только не появятся новые факты. Типа того, насколько я знаю. Но это не имеет значения, потому что никакого расследования не было. Жюри присяжных — это не расследование.
— Значит, расследование еще впереди?
— Это зависит от того, что они найдут.
— Найдут? Где? Они что-то ищут? И они придут в коттедж?
— Они будут допрашивать твою мать. Это уж наверняка. Сегодня вечером они общались с мистером Таунли-Янгом Я выиграл деньги, потому что поспорил, что это он им позвонил. — Ник тихонько хихикнул. — Жаль, тебя не было в пабе, Мэг, и ты не видела, как он вышел из гостиной. Бедняга Брендан пил джин с Полли Яркий, и Т-Я весь затрясся, когда увидел их вместе, даже губы у него побелели. Они ничего не делали, только пили, но Т-Я в два счета выставил Брена из паба. Его глаза сверкали будто лазерные пушки, нацеленные на Брена. Прямо как в кино.
— Но ведь мама ничего не сделала, — произнесла Мэгги. В душе у нее шевельнулся страх. — Все получилось случайно. Вот что она сказала, и жюри согласилось.
— Конечно. Основываясь на том, что им было сказано. Но кто-то, вероятно, солгал.
— Мама не лгала!
Ник сразу почувствовал ее тревогу.
— Все о'кей, Мэг, — заверил он ее. — Тебе нечего бояться. Разве что они захотят поговорить с тобой.
— Полиция?
— Точно. Ведь ты знала мистера Сейджа. Вы были с ним в хороших отношениях. Во время расследования обычно окрашивают друзей и знакомых потерпевшего.
— Но мистер Шеферд никогда не говорил со мной. И члены жюри тоже. Меня не было в ту ночь дома. Я не знала, что произошло. Я не могла ничего им сказать. Я…
— Эй. — Сделав последнюю глубокую затяжку, он швырнул окурок в стену и то же самое сделал с ее сигаретой. Потом обнял ее за талию. В углу хрипел приемник, сбившись с волны. — Все о'кей, Мэг, нечего беспокоиться. По крайней мере тебе. Ты ведь не убивала викария, верно? — Он засмеялся от нелепости такого предположения.
Но Мэгги было не до смеха. Она размышляла об ответственности. Ответственности с большой буквы.
Она вспоминала мамин гнев, когда та узнала, что Мэгги заходит к мистеру Сейджу домой. На возмущенные вопросы Мэгги: «Кто тебе сказал? Кто за мной шпионит?» — мама не ответила, но Мэтги точно знала, кто шпионил. «Послушай меня, Мэгги, — сказала мама. — Не теряй голову. Ты не знаешь этого человека. Он уже не мальчик. Ему не меньше сорока пяти. Ты пойми, в какое положение его ставишь. Ведь он викарий». — «Но он сказал, что я могу заходить, когда хочу, — возразила Мэгги. — И дал мне книжку. И…» Мать заявила: «Мне наплевать, что он там тебе дал. Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась. Во всяком случае, в его доме. Наедине. И вообще, я тебе запрещаю». У Мэгги навернулись на глаза слезы. «Он мой друг, — заявила она. — Он сам так сказал Ты просто не хочешь, чтобы у меня были друзья, вот что». Мать крепко схватила ее за руку, что означало: слушай-и-не-смей-спо-рить-со-мной, и крикнула: «Ты не будешь с ним видеться». На угрюмый вопрос «почему» она отпустила ее руку. «Все может случиться. Так устроен мир, и если ты не понимаешь, что я имею в виду, почитай газеты».
На том и завершился их спор в тот вечер. В другой раз мать сказала:
— Ты была с ним сегодня. Не лги, Мэгги, потому что я знаю, что это так. Теперь ты будешь сидеть дома.
— Так нечестно!
— Что ему от тебя нужно?
— Ничего.
— Не говори со мной таким тоном, не то пожалеешь. Что ему от тебя нужно?
— Ничего.
— Что он тебе говорил? Что делал?
— Мы просто разговаривали. Ели кексы «Джаффа». Полли приготовила чай.
— Она там была?
— Да. Она всегда…
— В комнате?
— Нет. Но…
— О чем вы говорили?
— О всякой всячине.
— Например?
— О школе. О Боге. — Мама фыркнула. Мэгги продолжала: — Он спрашивал, бывала ли я в Лондоне. Хочется ли мне съездить туда? Сказал, что мне понравится этот город. Что он бывал там много раз. На прошлой неделе провел там два дня. Еще он сказал, что люди, которых утомляет Лондон, по его мнению, не заслуживают уважения. Что-то типа того.
Мама не ответила. Она не отрывала глаз от своих рук, которые терли и терли и терли кусок сыра. Она так крепко держала кусок чеддера, что побелели костяшки. Но лицо было еще белей.
Мэгги успокоило молчание матери, она даже почувствовала свое преимущество и решила нажать:
— Он сказал, мы можем поехать в Лондон на экскурсию с молодежной группой. Что в Лондоне есть семьи, где можно остановиться, так что не придется искать отель. Что там много музеев, что можно посмотреть Тауэр, сходить в Гайд-парк и пообедать у Харродса. Он сказал…
— Ступай в свою комнату.
— Мама!
— Ты слышала, что я сказала?
— Но я только…
Мама замахнулась и ударила ее по лицу. Не столько от боли, сколько от шока на глаза навернулись слезы. Охваченная гневом, Мэгги с трудом сдержалась, чтобы не нанести ответный удар.
— Он мой друг! — закричала она. — Мы просто беседуем, но ты не хочешь, чтобы у меня были друзья. И никогда не хотела. Поэтому мы и переезжаем с места на место. Да? И всегда буду одна. И если папа…
— Перестань!
— Нет! Нет! Если папа меня найдет, я уеду с ним. Уеду. Вот увидишь! И ты не сможешь меня остановить.
— Это мы еще посмотрим, Маргарет.
Не прошло и четырех дней, как мистер Сейдж умер. Кто же виноват в его смерти? И было ли это убийством?
— Мама хорошая, — сказала она Нику вполголоса. — Она не причинила викарию зла.
— Я тебе верю, Мэг, — ответил Ник. — Но кое-кто в деревне не верит.
— Вдруг ее объявят виновной? Что, если ее посадят в тюрьму?
— Я буду заботиться о тебе.
— Правда?
— Факт.
Он говорил уверенно и солидно. Он и был уверенным и сильным. Хорошо было сидеть рядом с ним. Она обняла его за талию и положила голову ему на грудь.
— Как мне хочется, чтобы так было всегда! — вздохнула она.
— Тогда так оно и будет.
— Правда?
— Правда. Ты для меня номер один, Мэг. Ты единственная. И не беспокойся за свою мать.
Она провела рукой от его колена до бедра.
— Холодно, — сказала она и тесней прижалась к нему. — Тебе холодно, Ник?
— Чуточку. Угу.
