— Что вам надо?
— Простите, — сказал он. — Я стучал. Но вы не слышали. Инспектор Линли. Нью-Скотленд-Ярд.
— Понятно.
Он полез за своим служебным удостоверением. Она махнула рукой, показав большую дыру под мышкой Пуловер был под стать ее дырявым и грязным джинсам.
— Не нужно, — сказала она. — Я вам верю. Ко-лин предупредил, что вы можете приехать сегодня утром. — Она положила насос на полку между растений и потрогала пальцами листочки ближайшей к ней фуксии, листочки были слишком махровые. — Капсиды, вирусная болезнь, — пояснила она. — Ужасно коварная. Как трипсы. Лишь когда ущерб становится очевидным, замечаешь их присутствие.
— Разве так не всегда бывает?
Она покачала головой, побрызгав инсектицидами еще какое-то растение.
— Иногда зараза оставляет визитную карточку. В другой раз догадываешься об ее появлении, когда уже слишком поздно, и ничего не остается, как убить ее, надеясь при этом, что не убьешь само растение. Вот только я думаю, мне не стоит беседовать с вами об убийстве так, будто оно мне нравится, пусть даже я делаю это иногда с удовольствием.
— Если какое-то существо является инструментом для разрушения другого, его нужно убивать.
— Я тоже так считаю, инспектор. Я никогда не терпела в своем саду тлю.
Он хотел шагнуть внутрь оранжереи.
— Сначала сюда, пожалуйста, — сказала она, махнув рукой на маленький пластиковый поднос с зеленым порошком, стоявший прямо возле двери. — Дезинфектант, — пояснила она. — Убивает микроорганизмы. Не стоит приносить сюда на подошвах сапог еще и другие нежелательные микроорганизмы.
Он закрыл дверь и шагнул в поднос, где виднелись отпечатки ее ног. Остатки препарата испачкали бока и швы ее ботинок с круглыми носами.
— Вы много времени проводите здесь, — отметил он.
— Я люблю выращивать всякую всячину.
— Это ваше увлечение?
— Вполне мирное занятие — растить цветы, овощи и прочее. Покопаешься несколько минут в земле, и весь остальной мир уходит куда-то далеко. Такая форма бегства.
— Вам нужно убегать?
— А вам разве не бывает нужно? Хотя бы изредка?
— Не отрицаю.
Пол был засыпан гравием, среди которого чуть возвышалась кирпичная дорожка. Он прошел по ней между центральным и боковым столом. При закрытой двери воздух в теплице был на несколько градусов выше, чем на улице. В воздухе витала густая смесь запахов тепличного грунта, рыбной эмульсии и инсектицида.
— Какие растения вы тут держите? — поинтересовался он. — Кроме фуксий.
Она облокотилась на стол и показывала на растения рукой, ногти у нее были по-мужски коротко подстрижены и покрыты землей. Казалось, она даже не замечала этого.
— Я долго возилась с цикламенами. Вон с теми, в желтых горшках; их стебли кажутся почти прозрачными. А вон там филодендроны, девичий виноград, амариллис. Еще у меня есть узумбарские фиалки, папоротники и пальмы, но что-то мне подсказывает, что вы узнаете их и без меня. А вот это, — она показала на полку, на четыре широких черных лотка с пробивающимися крошечными растениями, над которыми горел свет, — моя рассада.
— Рассада?
— Свой сад и огород я начинаю растить здесь, среди зимы. Зеленая фасоль, огурцы, горох, латук, помидоры. А вон там морковь и лук. Я пробую вырастить у нас южные сорта, хотя все справочники по огородничеству предсказывают мне неудачу.
— Что вы потом делаете с ними?
— Некоторые растения отвожу на рынок в Престоне. Овощи едим сами. Мы с дочкой.
— А пастернак? Вы тоже его выращиваете?
— Нет, — ответила она и скрестила на груди руки. — Вот мы и добрались до дела, верно?
— Верно. Да. Прошу прощения.
— Не нужно извиняться, инспектор. Это ваша работа. Надеюсь, вы не станете возражать, если я продолжу во время нашего разговора свою работу. — Она почти не дала ему выбора. Достав из стоявшего под столом ведерка, в котором хранился различный садовый инвентарь, маленький культиватор, она пошла вдоль горшков, рыхля землю.
— Вы и прежде ели дикий пастернак, который растет в том месте?
— Несколько раз.
— И умеете его распознавать?
— Да. Разумеется.
— Но в прошлом месяце ошиблись?
— Увы.
— Расскажите поподробней об этом.
— О растении или об обеде? О чем?
— Обо всем. Откуда взялась на столе цикута? Она отщипнула лишний росток на крупном
филодендроне и бросила под стол в пластиковый мешок для мусора.
— Я приняла ее за дикий пастернак, — пояснила она.
— Допустим. Откуда же взялась эта отрава? Где растет цикута?
— Недалеко от Холла. Там есть пруд. Страшно заросший — вы, конечно, обратили внимание, в каком тут все запустении, — и я нашла там плантацию дикого пастернака. Точнее, того растения, которое приняла за пастернак.
— И вы уже ели пастернак из того пруда?
— С берега. С берега пруда. Совсем близко. Но не из воды.
— На что был похож корень?
— Обычный, как у пастернака, вероятно.
— Один корень? Пучок?
Она наклонилась над зеленеющим папоротником, раздвинула его опахала, рассмотрела корень и переставила растение на другую полку. Потом продолжила культивацию.
— Думаю, один, впрочем, не помню, как он выглядел.
— Вы же знаете, каким он должен быть.
— Один корень. Да. Я знаю это, инспектор. И для нас обоих было бы легче, если бы я солгала и сказала, что выкопала растение с одним корнем. Но дело в том, что тот день у меня получился какой-то чумовой. Я заглянула в подвал, обнаружила, что там осталось только два маленьких корешка пастернака, и поспешила на пруд, где видела это растение. Я выкопала одно и вернулась в коттедж. Полагаю, что корень был одиночный, но точно не помню.
— Странно, согласитесь. Ведь это, в конце концов, одна из очень важных деталей.
— Ничего не могу поделать. Но была бы признательна, если бы вы поверили, что я говорю правду. А ведь удобнее было бы солгать. Не так ли?
— А ваша болезнь?
Она положила культиватор и прижала тыльную сторону запястья к выцветшей красной бан-дане. На ткани остался комочек земли.
— Какая болезнь?
— Констебль Шеферд сказал, что вы сами заболели в ту ночь,"Потому что съели немного цикуты. По его словам, он заглянул к вам в тот вечер и обнаружил вас…
— Колин пытается меня защитить. Он боится. Беспокоится.
— Сейчас?
— И тогда тоже. — Она положила культиватор в ведро к другим инструментам и стала крутить какой-то вентиль, по-видимому, от полива. Вскоре где-то справа от них медленно закапала вода. Не отрывая глаз и руки от вентиля, она продолжала: — Колин обычно заглядывал ко мне во время вечернего объезда.
