— Дверь открылась, как только ты повернул ключ? — спросил Линли. — Или тебе пришлось ее толкнуть?
— Джим… — предостерег Фрискин, как будто только что понял, куда клонит Линли.
Джимми дернул плечом, отмахиваясь от слов адвоката:
— Конечно, толкнул. Как еще открываются двери?
— Прекрасно. Скажи мне как.
— Что — как?
— Как ты ее толкнул?
— Просто толкнул и все.
— Под ручкой? Над ручкой? Держась за ручку? В каком месте?
— Не помню. — Мальчик сполз на сиденье. — Сверху, наверное.
— Ты толкнул ее над дверной ручкой. Дверь открылась. Ты вошел. Свет был включен?
Лоб Джимми собрался морщинками. Этого вопроса Линли раньше не задавал. Джимми покачал головой.
— Ты включил его?
— Зачем бы я стал?
— Ну хотя бы для того, чтобы сориентироваться. Тебе нужно было найти кресло. У тебя с собой был фонарик? Ты зажег спичку?
Джимми, похоже, перебирал варианты и прикидывал, что может повлечь за собой каждый из них. Наконец он решился, сказав:
— Ну, фонарик-то я не мог везти на мотоциклете.
— Значит, ты зажег спичку.
— Я этого не говорил.
— Тогда включил свет?
— Может быть. На секунду.
— Прекрасно. Что потом?
— Потом я сделал то, что уже рассказывал вам. Зажег эту проклятую сигарету и сунул в кресло. Потом ушел.
Линли задумчиво кивнул. Надел очки и вынул из плотного коричневого конверта фотографии с места преступления. Просматривал снимки, он продолжал спрашивать:
— Своего отца ты не видел?
— Я уже сказал…
— Не разговаривал с ним?
—Нет.
— Не слышал, как он двигается в спальне наверху?
— Я уже все это вам говорил.
— Да. Говорил. — Линли разложил фотографии перед собой. Джимми старательно отводил глаза. Линли, казалось, углубился в фотографии. Наконец он поднял голову и спросил:
— Ты ушел той же дорогой, что и пришел? Через кухню?
—Да.
— Ты оставил дверь открытой?
Правая рука Джимми скользнула ко рту. Он бессознательно прикусил указательный палец.
— Да, наверное.
— Она была открыта? — резко спросил Линли.
—Нет.
— Захлопнута?
— Да. Захлопнута. Она была закрыта. Захлопнута.
— Ты в этом уверен? Фрискин подался вперед.
— И сколько еще раз вы собираетесь…
— Ты пролез в дом и выбрался из него беспрепятственно?
—Что?
— Без затруднений. Ни на что не наткнулся? Ни на кого не наткнулся?
— Я же уже сказал. Десять раз повторил.
— В таком случае, что случилось с животными? — спросил Линли. — Миссис Пэттен сказала, что в доме, когда она уехала, оставались животные.
— Никаких животных я не видел.
— Их не было в коттедже?
— Я этого не говорю.
— Ты сказал, что наблюдал за коттеджем из глубины сада. Ты сказал, что видел в кухонном окне своего отца. Ты сказал, что видел, как он поднимался в спальню. Ты видел, как он открыл дверь? Видел, как он выпускал котят?
На лице Джимми отразилось подозрение, что вопрос представляет собой некую ловушку. Но какого рода эта ловушка, он явно не понимал.
— Не знаю я, понятно? Не помню.
— Возможно, твой отец выпустил их до твоего приезда. Ты не заметил где-нибудь в саду котят?
— Да сдались вам эти котята!
Линли переложил фотографии по-другому. Джимми бросил на них взгляд и тут же отвел глаза.
— Мы все попусту теряем здесь время, — заявил Фрискин. — Мы никуда не движемся, и у нас нет никакой надежды на продвижение, если и пока у вас не появится новый материал для работы. Когда это случится, Джим будет счастлив ответить на ваши вопросы, а до того…
— Что было на тебе надето в тот вечер, Джимми? — спросил Линли.
— Инспектор, он уже сказал вам…
— Футболка, насколько я помню, — сказал Линли. — Правильно? Джинсы. Пуловер. Ботинки «Док Мартене». Что-нибудь еще?
— Трусы и носки. — Джимми фыркнул. — Они на мне и сейчас.
— И это все.
— Точно.
— Больше ничего?
— Инспектор…
— Больше ничего, Джимми?
— Я же сказал. Больше ничего.
Линли снял очки и положил их на стол со словами:
— Это интересно.
— Почему?
— Поскольку ты не оставил отпечатков, я решил, что у тебя были перчатки.
— Я ничего не трогал.
— Но ты же объяснил, что открыл дверь толчком. Однако на ней нет твоих отпечатков. Ни на самой двери, ни на ручке, ни снаружи, ни внутри. На выключателе в кухне тоже нет твоих отпечатков.
— Я их стер. Я забыл. Да, точно. Я их стер.
— Ты стер свои отпечатки и одновременно сумел оставить все прочие? Как ты это устроил?
Фрискин выпрямился на стуле и внимательно посмотрел на мальчика. Потом устремил взгляд на Линли, храня при этом молчание.
Джимми завозил под стулом ногами. Ударил носком кроссовки в пол. И тоже ничего не сказал.
— И если тебе удалось стереть свои отпечатки и сохранить все прочие, то почему ты оставил свои отпечатки на керамической утке в сарае?
— Я сделал, то что сделал.
— Можно мне переговорить с клиентом, инспектор? — попросил Фрискин.
Линли начал подниматься.
— Да не нужны мне никакие разговоры! — крикнул Джимми. — Я рассказал вам, что сделал. Сто раз говорил. Взял ключ, вошел в дом и сунул сигарету в кресло.
— Нет, — сказал Линли. — Все было не так.
— Так! Я же тысячу раз вам говорил…
—Ты рассказал нам, как ты себе это представлял. Возможно, ты рассказал, как сделал бы это, будь у тебя возможность. Но ты не рассказал нам, как все происходило.
— Рассказал!
— Нет. — Линли остановил запись, вынул кассету и поставил другую, с записью предыдущей беседы. Она была перемотана до места, которое он выбрал сегодня утром, и Линли нажал на кнопку. Зазвучали их голоса.
— Ты курил в этот момент?
— За кого вы меня принимаете? За слабоумного?
— Это была такая сигарета? «Джей-Пи-Эс»?
