Как только Бхимани отсчитала семьдесят пять пенсов сдачи, Барбара, поблагодарив и попрощавшись, пристроила пакет со льдом на бедре, для чего пришлось повесить сумку через плечо, и вышла на улицу.
Продолжая свой путь, Барбара миновала местный паб, располагавшийся через улицу, на секунду подумав о том, не потолкаться ли как есть, с этим льдом, среди выпивающих. Посетители казались на целых десять удручающих лет моложе, но на этой неделе Барбара еще не выпила свою пинту «Басса», и зов его показался ей соблазнительным и заставил прикинуть, сколько энергии придется затратить на то, чтобы протолкнуться к бару, заказать пиво, зажечь сигарету и изображать дружелюбие. Лед вполне мог бы сыграть роль темы для разговора. Интересно, какая его часть растает, пока она проведет четверть часа в общении с пятничной, закончившей работу публикой? Кто знает, что из этого выйдет? Она может с кем-то познакомиться. Может обзавестись другом. И даже если без последствий — она чувствовала себя безводной пустыней и нуждалась в жидкости. Не помешает и что-нибудь для поднятия духа. На нее давила усталость дня, жажда, вызванная пешим хождением и духотой в метро. Относительно прохладный напиток был бы весьма кстати.
Она остановилась и посмотрела через улицу. Трое мужчин окружили длинноногую девушку, все четверо смеялись, все четверо пили. Девица, которая стояла, прислонившись к подоконнику, осушила свой стакан. Двое мужчин одновременно потянулись к нему. Девица засмеялась и тряхнула головой. Ее густые волосы заструились, как лошадиная грива, и мужчины придвинулись ближе.
Пожалуй, в следующий раз, решила Барбара.
Она побрела дальше, опустив голову и не отрывая глаз от плит тротуара. Наступишь на трещину, твоя мама получит затрещину, споткнешься в дороге, твоя мама поломает… Нет. Вот уж о чем сейчас ей совсем не хотелось думать. Она прогнала глупые стишки, принявшись насвистывать первый пришедший на ум мотив: «Приведи меня в церковь вовремя». Совершенно не к месту, но свою службу он сослужил. Насвистывая, Барбара сообразила, что мотивчик этот, должно быть, вспомнился ей из-за грандиозного плана инспектора Линли поставить этим вечером «вопрос» ребром. Она мысленно усмехнулась, вспомнив отразившееся на его лице удивление — прямо-таки смятение, поскольку он отнюдь не хотел делать свои планы достоянием гласности, — когда она перед уходом с работы заглянула в его кабинет и сказала:
— Удачи. Надеюсь, на этот раз она скажет «да».
Сначала он попытался прикинуться непонимающим, но Барбара слышала, как он всю неделю дозванивался насчет билетов на концерт, и была свидетелем того, как он выпытывал у коллеги название лучшего ресторана тайской кухни, а так как она знала, что Штраус и тайская еда означали вечер, задуманный, чтобы доставить удовольствие леди Хелен Клайд, она догадалась об остальном.
— Элементарно, — сказала она изумленно молчавшему Линли. — Я знаю, что вы ненавидите Штрауса. — Она погрозила ему на прощание пальцем. — Ну-ну, инспектор. На что не пойдешь ради любви.
Она свернула на Стилз-роуд и прошла под липами, одетыми юной листвой. На их ветвях готовились к ночлегу птицы, чем занимались и обитатели закопченных кирпичных домов, выстроившихся по обе стороны улицы. Добравшись до Итон-Виллас, Барбара свернула еще раз. Подтянула повыше сползший пакет со льдом, подумав, что, при всей своей невезухе, по крайней мере лед из «Деликатесов Джаффри» она тащит в последний раз.
Ибо три недели она жила в своей «берлоге», лишенная таких благ цивилизации, как современный холодильник, и держа молоко, сливочное масло, яйца и сыр в металлическом ведре. Эти три недели — вечера, выходные и редкие обеденные часы — она потратила на поиски холодильника, который был бы ей по карману. И, наконец, днем в прошлое воскресенье она его нашла — идеальный агрегат, соответствующий размеру ее коттеджа и возможностям кошелька. Это было не совсем то, что она искала: не больше метра высотой и украшенный переводными картинками с жутким растительным орнаментом желтого цвета. Но, отдав наличные и утвердив свое право собственности на этот бытовой прибор, который в добавление к отталкивающему узору из розочек, маргариток, фуксий и цветков льна натужно скрипел каждый раз, когда захлопывалась дверца, Барбара философски решила, что беднякам не приходится выбирать. Переезд из Эктона в Чок-Фарм оказался накладнее, чем она ожидала, ей пришлось экономить, так что этот холодильник подойдет. А поскольку у хозяина холодильника был сын, работавший в сфере садоводства и водивший открытый грузовичок, и поскольку этот самый сын собирался в конце недели проведать свою любимую старую бабулю, а заодно доставить холодильник из Фулэма до Чок-Фарм за какую-то десятку, Барбара готова была сквозь пальцы посмотреть не только на возможно ограниченный срок жизни данного агрегата, но и на перспективу потратить добрых шесть часов, отдирая переводные картинки любимой старой бабули. Все что угодно, лишь бы выгодно.
Барбара коленом толкнула калитку эдвардианского дома на одну семью в Итон-Виллас, за которым стоял ее маленький коттедж. Дом был желтый, с коричневатой дверью в нише белого парадного крыльца. Оно было увито глицинией, которая карабкалась вверх с квадратика земли рядом с французским окном квартиры первого этажа. В тот вечер в этом большом, во всю высоту стены, окне Барбара увидела темную девчушку в школьной форме, длинные до пояса волосы заплетены в аккуратные косы, завязанные на концах крохотными ленточками. Она расставляла на столе тарелки, переговариваясь с кем-то через плечо, а потом весело убежала, скрывшись из поля зрения Барбары. Семейный ужин, подумала она. Затем посуровела, расправила плечи и зашагала по бетонной дорожке, которая шла вдоль фасада дома и вела в сад.
Ее коттедж примыкал к стене в глубине сада, над домиком нависала белая акация, а из четырех створчатых окон открывался вид на лужайку. Коттедж был маленький, кирпичный, деревянные части выкрашены той же желтой краской, что использовалась при отделке главного дома, а новую шиферную крышу венчала терракотовая труба. Первоначально квадратный домик был увеличен до прямоугольного за счет крохотной пристроенной кухни и еще более крохотной ванной комнаты.
Барбара отперла дверь и включила верхний свет. Зажглась тусклая лампочка, Барбара все время забывала купить более мощную.
Положив сумку на стол, а лед на стойку, она, ворча, достала из-под раковины ведро, пошла с ним к двери и ругнулась, плеснув холодной водой на ногу. Вернувшись с пустым ведром на кухню, она заполнила его льдом, думая об ужине.
Свою трапезу Барбара собрала быстро — салат с ветчиной, булочка двухдневной давности и остатки консервированной свеклы — и подошла к книжным полкам, стоявшим по обе стороны от маленького камина. Прошлым вечером, прежде чем выключить свет, она оставила там книгу, которую читала, и, насколько помнила, ее герой Флинт Саутерн вот-вот должен был заключить дерзкую героиню Стар Флексен в объятия, пребывая в которых та ощутит не только его мускулистые, обтянутые джинсами бедра, но и его трепещущий член, который всегда трепетал только для нее одной. Изысканная трапеза должна сопровождаться только великой литературой.
Взяв роман и повернувшись к столу, Барбара увидела, что на автоответчике мигает огонек. Один сигнал — один звонок. Она с минуту смотрела на него.
