— Будь я мужчиной, вы бы так же себя там повели?
— Думаю, да, — ответил Линли. — Но, вероятно, из осторожности делал бы это не столь явно. Прошу прощения, инспектор. Я вышел за рамки.
Ее взгляд не дрогнул.
— Да, — ровно произнесла она, — вышли.
Она подождала Линли, и вместе они направились к поднявшейся им навстречу сержанту Хейверс. Миссис Уайтлоу осталась сидеть за плетеным столиком, надев темные очки и сосредоточенно разглядывая гараж.
— Похоже, ничего из ее вещей не пропало, — тихо сообщила им Хейверс. — Кроме кресла из столовой, все стоит на тех же местах, что и в последний раз, когда она сюда приезжала.
— И когда это было?
Хейверс сверилась со своими записями.
— Двадцать восьмого марта. Менее чем за неделю до переезда сюда Габриэллы. Она говорит, что вся одежда наверху принадлежит Габриэлле. И чемоданы во второй спальне — тоже ее. Вещей Флеминга нигде нет.
— Выглядит так, будто он не собирался оставаться здесь в ту ночь, — сказала инспектор Ардери.
Линли подумал о кошачьих мисках, пачке «Силк кат», одежде.
— Выглядит так, будто и она не собиралась уезжать. Во всяком случае, заранее не планировала. — Поглядывая в сторону коттеджа с того места, где они стояли, он задумчиво продолжал: — Они страшно ругаются. Миссис Пэттен хватает свою сумочку и выбегает в ночь. Наш наблюдатель у самшитовой изгороди пользуется возможностью…
— Или наблюдательница, — вставила Ардери. Линли кивнул.
— И проникает в коттедж. Он прибыл во всеоружии, так что дело не занимает у него много времени. Он зажигает свое устройство, засовывает в кресло и уходит.
— Заперев за собой дверь, — добавила Ардери. — Что означает — у него был ключ. Замок здесь врезной.
Сержант Хейверс тряхнула головой.
— Я что-то пропустила? — спросила она. — Наблюдатель? Что за наблюдатель?
Линли изложил ей факты, пока они шли по газону к сидевшей под навесом миссис Уайтлоу. Как и все остальные, она еще не сняла хирургических перчаток, и ее сложенные на коленях странно белые руки смотрелись, как нарисованные. Линли спросил, у кого были ключи от коттеджа.
— У Кена, — сказала она после недолгого раздумья. — У Габриэллы.
— У вас?
— Мои перешли к Габриэлле.
— Были еще комплекты?
Миссис Уайтлоу подняла голову и посмотрела на Линли, хотя выражение ее глаз за темными очками разглядеть было невозможно.
— А что? — спросила она.
— Потому что получается, что Кеннета Флеминга убили.
— Но вы же говорили про сигарету. В кресле.
— Да. Я это говорил. Есть другие ключи?
— Все любили этого человека. Любили его, инспектор.
— Возможно, не все. Есть другие ключи, миссис Уайтлоу?
Она прижала три пальца ко лбу, как бы обдумывая вопрос, но обдумывание данного вопроса на данном этапе открывало для Линли две возможности. Либо Мириам Уайтлоу считала: ответ будет означать ее согласие с ходом их мыслей — что кто-то в достаточной степени ненавидел Кеннета Флеминга, чтобы убить его. Либо она тянула время, прикидывая, о чем можно будет догадаться по ее ответу.
— Есть другие ключи? — повторил вопрос Линли.
— Не совсем, — ответила она слабым голосом.
— Не совсем? Запасные ключи или есть или их нет.
— Они ни у кого не хранятся, — сказала она.
— Но они существуют? Где они? Движением подбородка она указала в сторону
гаража.
— Мы всегда прятали ключ от кухонной двери в садовом сарае. Под керамическим вазоном.
Линли и женщины-полицейские посмотрели в том направлении. Никакого садового сарая они не увидели, только высокую тисовую изгородь с брешью в том месте, где через нее проходила выложенная кирпичом дорожка.
— Кто знает о ключе? — спросил Линли. Миссис Уайтлоу прикусила нижнюю губу, словно понимая, каким странным покажется ее ответ.
— Я точно не знаю. Простите.
— Вы не знаете? — медленно повторила сержант Хейверс.
— Мы держали его там более двадцати лет, — объяснила миссис Уайтлоу. — Если нужно было произвести какие-то работы, пока мы находились в Лондоне, всегда могли прийти рабочие. Когда мы приезжали на выходные, забыв ключ, то имелся запасной.
— Мы? — переспросил Линли. — Вы и Флеминг? — Видя ее колебания с ответом, он догадался, что неверно истолковал ее слова. — Вы и ваша семья. — Он протянул ей руку. — Проведите нас туда, пожалуйста.
Сарай примыкал к задней стенке гаража. Это был не более чем деревянный каркас с крышей и стенками из полиэтилена. Полки крепились к вертикальным брусьям. Миссис Уайтлоу прошла мимо стремянки, и со сложенного зонта, какие вставляют в стол для пикника, посыпалась пыль. Она сдвинула в сторону пару стоптанных мужских ботинок и указала на желтое керамическое кашпо в виде утки, стоявшее на одной из загроможденных полок.
— Под ней, — сказала она.
Почетную миссию взяла на себя Хейверс, осторожно подняв утку за клюв и хвост.
— Ничегошеньки, — сообщила сержант.
Она поставила утку и заглянула под соседний глиняный горшок, потом под баллончик с аэрозолем от насекомых — и дальше по полке, пока не перетрогала все предметы.
— Ключ должен быть там, — запротестовала миссис Уайтлоу, пока сержант продолжала свои поиски, но, судя по тону, протест ее был формальным и вызван лишь тем, что от нее ожидали такой реакции.
— Полагаю, ваша дочь знает о запасном ключе, — сказал Линли.
Плечи миссис Уайтлоу как будто бы напряглись.
— Уверяю вас, инспектор, моя дочь не могла иметь к этому никакого касательства.
— Она знала о ваших отношениях с Флемингом? Вы упомянули, что давно не общались. Это из-за него?
— Нет. Конечно, нет. Мы не общаемся уже много лет. Это не имеет никакого…
— Он был вам как сын. В такой степени, что вы изменили свое завещание в его пользу. Когда вы внесли изменения, вы исключили вашу дочь полностью?
— Она не видела завещания.
— Она знает вашего адвоката? Он обслуживает всю семью? Могла она узнать о завещании от него?
— Такая мысль абсурдна.
— В какой своей части? — мягко поинтересовался Линли. — В той, что она могла узнать о завещании, или в той, что убила Флеминга?
Бесцветные щеки миссис Уайтлоу внезапно вспыхнули, словно пламя поднялось от шеи.
— Вы действительно хотите, чтобы я ответила на этот вопрос?
— Я хочу докопаться до правды, — сказал оп. Миссис Уайтлоу сняла темные очки. Обычные очки она оставила в машине, так что заменить темные оказалось нечем. Похоже, этот жест был задуман в основном ради его подтекста — «знаете-что-моло-дой-человек», — как раз в духе школьной учительницы, которой она когда-то была.
