— И как давно это у тебя? — спросил он.
— Что?
— Ты знаешь.
Она сомкнула пальцы левой руки вокруг локтя, словно этим неадекватным усилием могла справиться со своими мышцами. Она не отрывала взгляда от своей руки, от пальцев и их слабого усилия подчиниться приказам мозга.
— Ливи, — произнес он. — Я хочу знать.
— А какое имеет значение — как давно? Какая разница?
— Меня это касается, Ливи.
— Но так будет недолго.
— Значит, ты солгала, — сказал он. — Баржа тут ни при чем. И размеры дверей. И необходимость иметь инвалидное кресло.
Пальцы ее поглаживали руку.
— Это так? — допытывался он. — Как давно? Давай, Ливи. Как давно у тебя это с рукой?
Она мгновение смотрела на него, настороженно, как спасенное им животное. Взяла правую руку левой, прижали их обе к груди и сказала:
— Я больше не могу работать. Не могу готовить. Убирать. Даже трахаться не могу.
— Как давно? — повторил он.
— Хотя последнее не особо тебя интересовало, верно?
— Скажи мне.
— Думаю, я могла бы хорошо тебя обслужить, если бы ты позволил. Но в последний раз, когда я пыталась, ты не захотел, помнишь? В смысле, со мной.
— Не пори чушь, Ливи. Что с левой рукой? Она тоже поражена? Черт побери, ты не сможешь пользоваться этим дурацким креслом и знаешь это. Так какого черта…
— Я не член группы. Меня заменили. Пора уходить.
— Мы это уже обсуждали. Мне казалось, мы приняли решение.
— Да уж, обсуждений было полно.
—Тогда проведем еще одно, но краткое. Тебе становится хуже. Ты знаешь об этом уже несколько недель. И не доверяешь мне, не желая принимать от меня помощь. В этом дело, да?
Ее левая рука бессмысленно разминала правую, которую она снова опустила на колени. Ливи наклонила голову к правому плечу, словно это движение могло каким-то образом снять боль. Ее лицо исказилось, и наконец она произнесла:
— Крис, — и голос ее дрогнул на его имени. — Мне так страшно.
В одно мгновение весь его гнев испарился. Ей было тридцать два года. И она лицом к лицу стояла с осознанием своей смертности. Она знала, что смерть приближается. И точно знала, каким образом она ее заберет.
Он встал и подошел к ней, остановился позади кресла, положил руки ей на плечи, а потом, наклонившись, сцепил их на ее исхудалой груди.
Как и Ливи, он знал, как это произойдет. Он ходил в библиотеку и отыскал там все книги, все научные журналы, все статьи в газетах и популярных изданиях, которые могли пролить хоть искру света. Поэтому он знал, что процесс деградации начался в конечностях и безжалостно продвигается вверх и внутрь, как армия захватчиков, получившая приказ пленных не брать. Сначала кисти рук и ступни, за ними быстро последуют руки и ноги. Когда болезнь наконец достигнет дыхательных органов, ей станет трудно дышать, как бывает, когда тонешь. И тогда ей останется выбор между немедленным удушьем или жизнью на искусственной вентиляции легких, но в любом случае результат будет один. Так или иначе она умрет. Скоро или очень скоро.
Он прижался щекой к ее остриженным волосам. От них дурно пахло. Он должен был вымыть ей голову вчера, но визит сотрудников Скотленд-Ярда изгнал из его головы все мысли, кроме тех, что непосредственно относились к его насущным, личным и тайным заботам. Подлец, подумал он. Негодяй. Свинья. Ему хотелось сказать: «Не бойся. Я буду с тобой. До самого конца», — но она уже лишила его этой возможности. Поэтому он только прошептал:
— Мне тоже страшно.
— Но не по той же причине.
— Нет. Не по той же.
Он поцеловал ее волосы. Почувствовал, как под его ладонями поднялась со вздохом ее грудь. Тело Ливи содрогнулось.
— Я не знаю, что делать, — сказала она. — Не знаю, как жить.
— Мы придумаем. Мы всегда придумывали.
— Но не в этот раз. Для этого слишком поздно. — Она не добавила то, что он уже знал. Приближающаяся смерть делала все мелким и запоздалым. Вместо этого Ливи плотно прижала подергивающуюся оуку к телу. Расправила плечи и выпрямила спину.
— Мне нужно поехать к матери, — сказала она. — Ты отвезешь меня к ней?
— Сейчас?
— Сейчас.
Глава 14
Была половина третьего, когда Линли и Хейверс прибыли в коттедж «Чистотел». Единственным отличием от предыдущего дня было отсутствие зевак у границ владения. Вместо них пять молодых всадниц неторопливо ехали по улице — в сапогах, шлемах, с хлыстами для верховой езды. Но эти девушки как будто не проявляли ни малейшего интереса к полицейской ленте, отгораживавшей коттедж. Даже не глядя на нее, они направляли своих лошадей строго вперед.
Линли и Хейверс стояли у «бентли» и наблюдали, как они проследовали мимо. Хейверс молча курила, а Линли разглядывал каштановые колья, которые торчали за живой изгородью через улицу.
Они ждали приезда инспектора Ардери. Когда, после четырех звонков, Линли разыскал ее в ресторане загородной гостиницы недалеко от Мейдстоуна и назвался, она сказала:
— Я привезла свою мать на обед, инспектор, — словно самый звук его голоса явился невысказанным и совершенно незаслуженным упреком, от которого необходимо было защититься. Она раздраженно добавила: — Сегодня день ее рождения. — И потом еще: — Я звонила вам раньше.
На что Линли ответил:
— Я так и понял, потому и перезваниваю.
Она хотела передать ему информацию по телефону, он не согласился. Ему бы хотелось подержать в руках отчеты. С его стороны это была уловка. Кроме того, он хотел еще раз взглянуть на место преступления. Они встретились и поговорили с миссис Пэттен, и он хотел проверить сообщенные ею сведения. Нельзя ли ей самой проверить? — поинтересовалась Ардери. Конечно, но он будет чувствовать себя спокойнее, если снова лично осмотрит коттедж. Если она не возражает…
Линли понимал, что инспектор Ардери очень далее возражает. И не мог винить ее за это. В пятницу вечером они установили основные правила игры, а он теперь пытался их нарушить, если не вообще отменить. Что ж, в данном случае он ничем ей помочь не мог.
Как бы ни досадовала Изабелла Ардери, она успешно скрыла это, когда через десять минут после приезда Линли и Хейверс остановила рядом с ними свой «ровер». Она не сменила наряд, в котором выводила в свет мать: тонкое, цвета бронзы, платье, перехваченное в талии поясом, пять золотых браслетов на руке и такие же серьги-кольца. Но абсолютно деловым тоном извинилась за опоздание: из лаборатории сообщили, что идентифицирован отпечаток ноги, поэтому она заехала забрать его, решив, что они захотят взглянуть и на это свидетельство. А закончилось тем, что ее поймал главный редактор «Дейли миррор» мистер Смарм, потребовавший ответов на свои бредовые вопросы. Захлопнув дверцу «ровера», Ардери открыла багажник.
