— Ничего не подумал. Это же папа, не понимаете? Он много чего обещал и не делал. Мне было все равно. Я вообще не хотел ехать.
— А что насчет Кента? — спросил Линли.
Мальчик резко потянул за нитку распустившегося края футболки. Нитка оборвалась. Его пальцы стали нашаривать другую.
— Ты был там в среду вечером, — сказал Линли. — Рядом с коттеджем. Мы знаем, что ты был в саду. Мне интересно, заходил ли ты в дом.
Джин Купер вскинула голову и взяла сына за руку. Ничего не говоря, он вырвал руку.
— Ты куришь «Эмбессис», как и твоя мать, или найденные в саду окурки были от сигарет другой марки?
— В чем дело? — резко сказала Джин.
—И ключ из сарая пропал, — продолжал Линли. — Если мы обыщем твою комнату или попросим тебя вывернуть карманы, мы найдем его, Джимми?
Мальчик опустил голову, и волосы занавесили лицо.
— Ты поехал в Кент вслед за отцом? Он сказал тебе, что поедет туда? По твоим словам, он хотел кое-что проверить. Он сказал, что это имеет отношение к Габриэлле Пэттен, или ты сам так решил?
— Прекратите! — Джин затушила сигарету и со стуком поставила пепельницу на столик. — К чему это вы клоните? Вы не имеете права приходить в мой дом и разговаривать с Джимом таким тоном. У вас нет ни малейших доказательств. Нет свидетелей. У вас нет…
— Напротив, — сказал Линли. И Джин прикусила язык. Линли подался вперед в кресле. — Тебе нужен адвокат, Джимми? Твоя мать может вызвать его, если ты хочешь.
Мальчик пожал плечами.
— Мисс Купер, — подхватила Хейверс, — вы можете позвонить адвокату. Он может вам понадобиться.
Но, видимо, угроза Джин была продиктована злостью.
— Не нужен нам никакой адвокат, — прошипела она. — Он ничего не сделал, мой Джим. Ничего. Ничего. Ему шестнадцать лет. Но он — мужчина в этой семье. Он присматривает за своим братом и сестрой. Ему дела нет до Кента. В среду вечером он был здесь. Спал в своей кровати. Я сама это видела. Он…
— Джимми, — произнес Линли, — мы сняли слепки с двух отпечатков обуви, которые совпадут с ботинками, которые ты носишь. Это же «Док Мартене»? — Подросток не ответил. — Один отпечаток нашли в глубине сада, где ты перелез через ограду соседнего с коттеджем загона.
— Это чушь, — сказала Джин.
— Есть еще один отпечаток — с тропинки, которая идет от Малого Спрингбурна. Он остался у перелаза рядом с железнодорожным полотном. — Линли сказал ему и остальное: про волокна ткани, которые, без сомнения, были вырваны из джинсов, которые сейчас на нем — вот и прореха на колене, про масло на волокнах, про масло в кустах рядом с общинным лугом в Малом Спрингбурне. Он вынуждал Джимми хоть как-то отреагировать. Отмахнуться от его слов, попытаться отрицать их, дать им материал — хотя бы ничтожный, — с которым можно было бы работать. Но Джимми не сказал ничего.
— Что ты делал в Кенте? — спросил Линли.
— Не смейте так с ним разговаривать! — вскричала Джин. — Он не был в Кенте! Никогда не был!
— Это не так, мисс Купер. И осмелюсь утверждать, вы это знаете.
—Убирайтесь из моего дома! — Она вскочила. Встала между Линли и сыном. — Убирайтесь. Оба. Вы уже высказались, задали свои вопросы. Увидели мальчика. А теперь убирайтесь. Вон!
Линли вздохнул — ему было тяжело и от того, что он знал, и от того, что собирался узнать:
— Нам придется получить эти ответы, мисс Купер. Джимми может дать нам их сейчас, может поехать с нами и ответить позже. Но в любом случае, ему придется с нами говорить. Может быть, теперь вы хотите позвонить вашему адвокату?
— Кто ваш начальник, мистер Врун? Назовите имя. Ему я и позвоню.
— Уэбберли, — ответил Линли. — Малкольм Уэбберли.
Джин, похоже, опешила от такой сговорчивости Линли. Прищурившись, она рассматривала его, вероятно, колеблясь между упорным отрицанием и звонком. «Ловушка», — говорило выражение ее лица. Если она выйдет из комнаты, чтобы позвонить, они останутся с ее сыном наедине, и она это понимала.
— У вашего сына есть мотоциклет? — спросил Линли.
— Мотоциклет ничего не доказывает.
— Можно на него взглянуть?
— Да он весь проржавел, На нем и до Тауэра не доедешь. Джимми не мог добраться на нем до Кента. Не мог,
— Перед домом мотоциклета не было, — сказал Линли, — Он за домом?
— Говорю вам… Линли поднялся.
— У него подтекает масло, мисс Купер? Жестом, похожим на мольбу, Джин стиснула свои руки и принялась ломать их. Когда Хейверс тоже встала, Джин перевела взгляд с нее на Линли и обратно, словно прикидывая возможность побега. Позади.нее шевельнулся Джимми — подтянул ноги, поднялся.
Прошел на кухню. Они услышали, как скрипнули несмазанные петли открывшейся двери. Джин окликнула сына, но тот не ответил.
Сопровождаемые Джин, Линли и Хейверс последовали за ним. Когда они догнали мальчика, он открывал дверь маленького сарая в глубине сада. Рядом находилась калитка, ведущая в проход между домами на Кардейл-стрит и домами следующей улицы.
Под взглядами матери и полицейских Джимми Купер вывел из сарая свой мотоциклет. Сел на него, завел мотор, дал ему поработать, потом выключил. Все это он проделал, ни на кого не глядя. Потом, когда Линли присел, чтобы рассмотреть машину, Джимми встал рядом. Он стоял, перекосившись, сжимая правой рукой левый локоть и перенеся свой вес на левую ногу.
Когда-то красный, мотоциклет, как и сказала Джин Купер, был почти весь покрыт ржавчиной. Мотор, однако, работал. Когда Линли сам попробовал его завести, мотор завелся без труда и затарахтел без перебоев. Линли выключил его и поставил мотоциклет на стойку.
— Я же вам сказала, — заговорила Джин, — что это груда ржавого железа. Он ездит на нем по Кьюббит-тауну. И знает, что больше никуда на нем ездить нельзя. Выполняет мои поручения. Ездит проведать бабушку. До Миллуолл-парка. Он…
— Сэр. — Сержант Хейверс присела рядом с мотоциклетом с другой стороны и изучала его. Теперь она подняла палец, и Линли увидел на кончике его пятно масла. — Течет, — без необходимости добавила она, и в этот момент еще одна капля масла упала из мотора на бетонную дорожку.
Линли мог бы торжествовать, но он испытывал лишь сожаление. Сначала он не мог понять почему. Мальчишка был угрюмым и грязным, не шел на контакт, возможно, склонен к хулиганству, годами только и делал, что напрашивался на неприятности. И вот наконец напросился, его задержат, но этот, последний факт не доставил Линли совершенно никакого удовольствия. Мгновение спустя он понял, в чем дело. Он был одного возраста с Джимми, когда впервые поссорился с одним из своих родителей. Он знал, каково это — с одинаковой силой ненавидеть и любить непонятного взрослого.
— Прошу вас, сержант, — мрачно произнес он и, пройдя к калитке, рассматривал ее рейки, пока Хейверс зачитывала Джимми Куперу официальное предупреждение о его правах.
