— Точно. — Сент-Джеймс сел. С собой у него был большой коричневый конверт, который он прислонил к ножке стула. — И как продвигается твое расследование? «Ивнинг стэндард» уделяет все внимание неназванному подозреваемому в Уилтшире. Это тот механик, о котором ты говорил мне вчера вечером?
— Благодарите Хильера, — сказал Линли. — Он хочет, чтобы население знало — его налоги тратят на поддержание правопорядка.
— Что еще у тебя есть?
— Огромное количество разрозненных нитей. Пытаемся их как-то связать.
Он поделился с Сент-Джеймсом последними из раздобытых, как в Лондоне, так и в Уилтшире, данных. Сент-Джеймс слушал внимательно, изредка задавая вопросы. Уверена ли сержант Хейверс, что на фотографии, которую она видела в Беверстоке, та самая мельница, где держали Шарлотту Боуэн? Есть ли связь между церковным праздником в Стэнтон-Сент-Бернарде и кем-нибудь из так или иначе причастных к делу? Нашлись ли другие вещи Шарлотты — какие-нибудь еще предметы одежды, учебники, флейта? Может ли Линли идентифицировать акцент звонившего Деннису Лаксфорду в этот день? Есть ли у Дэмьена Чэмберса знакомые в Уилтшире, особенно знакомые, работающие там в полиции?
Линли ответил, что эту линию Чэмберса они не отработали. Да, по своим политическим убеждениям он был солидарен с ИРА, но его контакты с боевиками весьма сомнительны. Линли перечислил все, что они собрали на Чэмберса, и в заключение спросил:
— А что? У тебя есть против него улики?
— Я не могу забыть того, что он единственный, кроме одноклассниц девочки, называл ее Лотти. И поэтому он — единственная связка, которую я пока нахожу между Шарлоттой и тем, кто ее убил.
— Да мало ли кто мог знать, как называют девочку, и при этом так к ней не обращаться, — заметил Нката. — Если ее школьные подружки называли ее Лотти, об этом могли знать ее учителя. Родители одноклассниц. Ее собственные родители. Не говоря уже об учителе танцев, руководителе хора, священнике той церкви, куда она ходила. Да любой мог услышать, если кто-то окликнул ее по имени, когда она шла по улице.
— Уинстон прав, — сказал Линли. — Почему ты так зациклился на имени, Саймон?
— Потому что мне кажется, убийца, выдав, что знает уменьшительное имя Шарлотты, допустил одну из своих ошибок, — сказал Сент-Джеймс. — Второй стал отпечаток большого пальца…
— …внутри магнитофона, — подхватил Линли. — Есть еще ошибки?
— Еще одна, я думаю.
Сент-Джеймс взял коричневый конверт и вытряхнул на стол Линли его содержимое — фотографию мертвого тела Шарлотты Боуэн, которую тот бросил Деборе и так и не забрал после ссоры.
— Есть у тебя письма похитителя? — спросил Сент-Джеймс.
— Только копии.
— Подойдет.
Линли положил их рядом с фотографией и напряг мозги в попытке обнаружить между ними связь. Сент-Джеймс тем временем обошел стол и встал рядом с инспектором. Нката наклонился над столом.
— На прошлой неделе я долго занимался этими записками, — сказал Сент-Джеймс, — в среду вечером после встречи с Ив Боуэн и Дэмьеном Чэмберсом. Я не находил себе места, пытаясь сложить куски головоломки и поэтому тщательно проанализировал почерк. — Говоря, он стал показывать тупым концом карандаша на нужные буквы. — Обрати внимание, как он выписывает буквы, Томми.
— Я вижу, что обе записки — работа одного человека, — сказал Линли.
— Да. А теперь посмотри сюда. — Саймон перевернул фотографию Шарлотты Боуэн, на обратной стороне значилось ее имя. — Посмотри на удвоенное «т». Посмотри на «у».
— О, боже, — прошептал Линли.
Нката поднялся и, обогнув стол, встал по другую сторону кресла Линли.
— Поэтому я и спросил о связях Дэмьена Чэмберса в Уилтшире, — сказал Сент-Джеймс. — Потому что мне кажется, что только имея такого информатора, как, например, Чэмберс, человек, написавший имя Шарлотты на обороте этой фотографии, мог узнать ее уменьшительное имя еще тогда, когда писал оба этих письма.
Линли мысленно пробежался по веем имеющимся у них фактам. Они вели, похоже, к одному разумному, пугающему и неизбежному выводу. Уинстон Нката выпрямился и сформулировал этот вывод. Испустив тяжкий вздох, он сказал:
— По-моему, дело пахнет керосином.
— Я тоже так думаю, — ответил Линли и снял трубку.
29
Увидев Барбару и свою мать на полу, Робин побелел как полотно. С криком: «Мам!» он упал на колени и осторожно взял Коррин за руку, словно она могла рассыпаться от грубого прикосновения.
— Ей уже лучше, — сказала Барбара. — У нее был приступ, но теперь он позади. Я перевернула все вверх дном, ища ингалятор. Наверху настоящий погром.
Робин словно не слышал ее.
— Мам? Что случилось? Мам? Как ты себя чувствуешь? — спрашивал он.
Коррин потянулась к сыну.
— Дружочек. Робби, — невнятно проговорила она, хотя ее дыхание почти нормализовалось. — Был приступ, дорогой. Но Барбара… мне помогла. Как раз вовремя. Не волнуйся.
Робин настоял, чтобы она немедленно легла в постель.
— Я позвоню Сэму, мам. Хочешь? Попросить Сэма приехать?
Ее веки дрогнули, когда она устало покачала головой.
— Хочу только своего мальчика, — пробормотала она. — Моего Робби. Как в прежние времена. Ты можешь, дорогой?
— Конечно, могу. — В голосе Робина прозвучало возмущение. — Почему это я не смогу? Ты же моя мама. Что у тебя за мысли?
Барбара прекрасно знала, какие у Коррин мысли, но ничего не сказала. Она была более чем рада перепоручить миссис Пейн заботам ее сына. Она помогла Робину поднять Коррин и проводить ее наверх. Робин с матерью вошли в спальню и закрыли за собой дверь. До Барбары донеслись их голоса — дрожащий Коррин и успокаивающий Робина.
Оставшись в коридоре, Барбара присела на пол среди вещей, выброшенных ею из стенного шкафа. Стала подбирать простыни и полотенца и дошла уже до настольных игр, свечей и всякой всячины, когда из спальни матери вышел Робин и тихонько прикрыл за собой дверь.
— Оставьте, Барбара, — поспешно сказал он, увидев, чем она занимается. — Я сам все уберу.
— Я же это устроила.
— Вы спасли моей матери жизнь. — Подойдя к Барбаре, он протянул руку. — Поднимайтесь, — сказал он. — Это приказ. — И смягчил свои слова улыбкой, добавив: — Или какой-то мелкий констеблишка не вправе вам приказывать?
— Вряд ли вас можно назвать мелким констеблишкой.
— Рад это слышать.
Барбара дала ему руку и позволила помочь ей подняться. Она не слишком преуспела в наведении порядка и сказала, кивнув в сторону спальни:
— То же самое я натворила и в ее комнате. Но вы, полагаю, видели.
— Я все уберу. И здесь тоже. Вы ужинали?
