Робин, казалось, прочел ее мысли, потому что сказал:
— В человеке важно не внешнее, а внутреннее. Ты смотришь на себя и видишь женщину, которая никогда не понравится мужчине. Верно?
Барбара оторопела. Робин стоял совсем рядом. Он ждал какой-то реакции, и рано или поздно она должна была что-то ответить. Или броситься в свою комнату и закрыться там. Тогда скажи что-нибудь, приказала себе Барбара. Ответь ему. Потому что если ты этого не сделаешь… потому что он все ближе и ближе… потому что он вполне может посчитать… Слова вырвались сами:
— Это было так давно. Я вообще-то не была с мужчиной уже… то есть… я этого не умею… Ты не хочешь позвонить Селии?
— Нет, я не хочу позвонить Селии, — произнес Робин и, преодолев последний дюйм, отделявший его от Барбары, поцеловал ее.
Господи, святые угодники, силы небесные, подумала Барбара. Потом его язык оказался у нее во рту, ладони коснулись лица, затем плеч, рук и переместились на грудь. И тут мысли Барбары оборвались. Робин прижал ее к стене, навалился на нее, чтобы Барбара ощутила все его тело, чтобы у нее не оставалось сомнений в его намерениях. Разум говорил ей: «Нет, беги, прячься». Тело сказало: «Ну, наконец-то».
Зазвонил телефон. Этот звук заставил их отпрянуть друг от друга. Они стояли, глядя друг на друга, задыхаясь, виноватые, распаленные, с безумным взглядом. Оба разом сказали — Барбара: «Тебе лучше…», а Робин: «Мне надо…»
И рассмеялись. С улыбкой Робин произнес:
— Я отвечу. Оставайся на месте. Никуда не уходи. Обещаешь?
— Да. Хорошо, — ответила Барбара.
Робин направился в свою комнату, Барбара слышала его голос — мягкое «алло», пауза и затем:
— Да. Она здесь. Подождите. — Он вышел из комнаты с трубкой от радиотелефона и, протянув ее Барбаре, сказал: — Лондон. Твой начальник.
Проклятье, подумала она. Ей уже давно следовало позвонить Линли. Он чуть ли не с середины дня ждал ее отчета. Барбара приложила трубку к уху, а Робин снова принялся собирать выброшенные из стенного шкафа вещи. Она все еще чувствовала вкус его губ на своих губах. Все еще чувствовала его ладони на своей груди. Более неудачного времени для звонка Линли выбрать не мог.
— Инспектор? — сказала она. — Извините. У нас тут небольшое происшествие. Я как раз собиралась вам звонить.
Робин посмотрел на нее, ухмыльнулся и вернулся к своему занятию.
— Констебль с вами? — спокойно спросил Линли.
— Конечно. Вы только что с ним говорили.
— Я имею в виду — сейчас. Он в одной с вами комнате?
Барбара увидела, что Робин снова поднял на нее глаза, вопросительно наклонил голову. Барбара пожала плечами, а Линли ответила:
— Да. — Но осознала, что произнесла это слово с повышением тона, превратив утверждение в вопрос. Робин опять занялся делом.
Линли сказал кому-то у себя в кабинете:
— Он с ней. — А затем отрывисто, непривычным голосом продолжал: — Слушайте внимательно, Барбара. Сохраняйте спокойствие. Велика вероятность, что Робин Пейн тот, кого мы ищем.
Барбара словно приросла к полу. Она не смогла бы отреагировать, даже если бы попыталась. Она открыла рот и каким-то образом выдавила из себя:
— Да, сэр.
— Он все еще там? В этой комнате? С вами?
— О да.
Барбара метнула взгляд на Робина, который, сидя на корточках, складывал стопкой фотоальбомы.
— Он написал первые записки, — продолжал Линли. — Он написал имя Шарлотты и номер дела на обороте фотографий с места обнаружения трупа. Сент-Джеймс все исследовал. Почерк совпадает. И у нас есть подтверждение из Амсфордского отдела, что Пейн действительно делал надписи на обороте тех фотографий.
— Ясно, — сказала Барбара.
Робин приводил в порядок «Монополию».
— Мы проследили его передвижения за последние несколько недель, — продолжал Линли. — У него был отпуск, Барбара, который позволил ему находиться в Лондоне.
— Вот новость так новость, — заметила Барбара. Теперь, после слов Линли, она услышала наконец то, что должна была услышать раньше и что услышала бы, не будь так ослеплена мыслью — или мечтой, ты, дура? — о возможном интересе к себе мужчины. Барбара отчетливо вспомнила три реплики и уловила в них противоречие, которое должно было давно зажечь в ее мозгу красный сигнал тревоги.
— Я стал им три недели назад. Когда закончил курсы, — звучал голос Робина.
Но вот что сказала Селия:
— Когда на прошлой неделе он вернулся с>курсов…
И вот что кричала Коррин:
— Потому что я звонила… но его там не было. И последнее было самым весомым. Слова эти эхом отдавались в голове Барбары. Его там не было, его там не было, его там не было — на курсах подготовки детективов. Потому что он был в Лондоне, осуществляя свой план: следил за Шарлоттой, за Лео, знакомился с маршрутами детей и обмозговывал способ их похитить.
— Барбара. Вы здесь? — раздался голос Линли. — Вы меня слышите?
— Да-да, сэр. Вполне, — отозвалась Барбара. — Я хорошо вас слышу. — Она прочистила горло, потому что чувствовала — голос ее звучит странно. — Я только перебирала все «почему» и «зачем». Вы понимаете, что я имею в виду.
— Его мотив? Где-то там есть еще один ребенок. Помимо Шарлотты и Лео, у Лаксфорда есть третий ребенок. Пейн его знает. Или знает его мать. Вот какого сообщения он ждет от Лаксфорда. Вот чего он хотел с самого начала.
Барбара следила взглядом за Робином. Он собирал рассыпавшуюся коллекцию свечей: красная, золотистая, серебряная, розовая, голубая. Как это может быть? — гадала она. Этот Робин совсем не отличался от того, который обнимал ее, целовал, изображал, будто хочет ее. Продолжая подыгрывать Линли, но все еще цепляясь за малейший шанс, она сказала:
— Значит, факты абсолютно однозначны? В смысле, Харви выглядел таким чертовски чистым, ведь так? Конечно, мы с самого начала вышли на Уилтшир, но в остальном… Черт, сэр, мне не хочется тянуть вас назад, но вы все проверили?
— Уверены ли мы, что Пейн тот, кого мы ищем? — уточнил Линли.
— Вопрос именно в этом, — подтвердила Барбара.
— Мы в волоске от уверенности. Осталось сверить отпечаток пальца.
— Это какой же?
— Который Сент-Джеймс нашел внутри магнитофона. Мы везем его в Уилтшир…
— Сейчас?
— Сейчас. Нам нужно подтверждение от Амсфордского отделения по расследованию убийств. Его отпечатки есть там в личном деле. Когда мы получим подтверждение, мы будем полностью уверены.
— А потом?
— Потом — ничего.
— Почему?
— Он должен привести нас к мальчику. Если мы арестуем Пейна до этого, мы рискуем потерять ребенка. Когда газета Лаксфорда выйдет утром без статьи, которую хочет увидеть в ней Пейн, он должен будет поехать к мальчику. Тогда мы его и задержим.
