Когда контейнер оказался у стены, Сент-Джеймс понял, что с него можно легко забраться наверх. Он попробовал на прочность металлические стенки и крышку. Похоже, крепкие. И тут он поймал на себе озабоченный и хмурый взгляд Хелен. Он понял, о чем она думает: упражнение не для человека в твоем состоянии, Саймон. Хотя вслух она этого не скажет, не желая обидеть его напоминанием о покалеченной ноге.
— Это единственный путь внутрь, — ответил он на ее невысказанную тревогу. — Я справлюсь, Хелен.
— Но как ты потом заберешься на стену с той стороны?
— Найду что-нибудь в доме. А если нет, придется прибегнуть к твоей помощи. — Поскольку Хелен явно сомневалась в его плане, Саймон повторил: — Это единственный путь.
Хелен подумала и сдалась со словами:
— Позволь мне хотя бы помочь тебе перелезть. Хорошо?
Оценив высоту стены и контейнера, Сент-Джеймс кивком одобрил поправку к своему плану. Он подтянулся на руках, очень окрепших за те годы, что он был лишен возможности нормально передвигаться, и неуклюже вскарабкался на контейнер. Потом помог Хелен подняться к нему. Теперь они могли дотянуться до верха кирпичной стены, но что там за ней, видно не было. Хелен права, осознал Сент-Джеймс. Ему понадобится ее помощь.
Он сложил ладони, чтобы Хелен могла опереться ногой.
— Ты первая, потом поможешь мне.
И подсадил ее. Хелен ухватилась за гребень стены и, кряхтя и напрягая все силы, оседлала ее. Надежно усевшись, она не спеша осмотрела задний фасад дома и дворик,
— Вот оно, — произнесла она.
— Что?
— Здесь кто-то был. — В ее голосе зазвенело нетерпение гончей. — С этой стороны к стене приставлен старый буфет. Так что человек мог легко приходить и уходить. Давай, — протянула она руку, — залезай, посмотришь. Тут и стул стоит, чтобы забираться на буфет. И тропка протоптана в сорняках. Совсем свежая, на мой взгляд.
Несмотря на свои заверения, Саймон с трудом забрался на стену, его лоб покрылся испариной. Он увидел все то, о чем говорила Хелен. И дорожка действительно казалась свежей.
— Словили удачу, — пробормотала Хелен.
— Что?
Она улыбнулась.
— Ничего. Мы спокойно потом залезем с буфета. Ну что, я иду с тобой?
Сент-Джеймс кивнул, радуясь ее компании. Друг за дружкой они спустились на землю.
Садик представлял собой квадрат со стороной не больше двадцати футов, густо заросший сорняками, плющом и ракитником. Этому кустарнику, как видно, только шло на пользу отсутствие ухода: ярко-желтые цветы окружали садик солнечным кольцом, почти смыкаясь у задней двери.
Дверь, как они обнаружили, была глухая — толстый стальной лист в размер дверной рамы, прикрученный болтами прямо к дереву.
Однако же окна были защищены хуже. Хотя изнутри их закрывали щиты, стекла снаружи были выбиты, и Сент-Джеймс отыскал один щит, который отходил настолько, что желающий мог без особого труда пробраться внутрь. Пока Саймон отодвигал щит, Хелен сходила за стулом.
Окно, как понял Сент-Джеймс, забравшись на подоконник, принадлежало складу, зачем-то устроенному на первом этаже. Здесь стояли серванты, полки, а на пыльном линолеуме — даже в этом тусклом свете — Сент-Джеймс увидел следы.
Он спустился в комнату, подождал Хелен и достал из кармана фонарик. Направил луч света на дорожку следов, которые вели в переднюю часть здания.
На складе пахло плесенью и гниющим деревом. Осторожно продвигаясь по коридору в глубь дома, они вдыхали то отвратительную вонь кала и мочи, которой тянуло из туалета с давно не работающим смывом, то резкий запах штукатурки, сыплющейся из дыр, пробитых в стенах коридора, то тошнотворно сладкий запах тления. Последний исходил от частично съеденной крысы, которая лежала у лестницы, отделявшей складское помещение от магазина.
Следы вели не в магазин, где стояла непроглядная темень из-за металлических щитов, закрывавших окна и дверь. Нет, они поднимались наверх, и Саймон с Хелен направились туда. Хелен, передернувшись, обошла дохлую крысу и непроизвольно схватила Сент-Джеймса за руку.
— Господи, неужели эти мыши прокладывают ходы в стенах? — прошептала она.
— Скорее — крысы.
— Трудно представить, что кто-то на самом деле здесь живет.
— Да уж, это тебе не «Савой», — согласился Сент-Джеймс.
Он добрался до второго этажа. Через незаколоченные окна в комнаты проникали лучи клонившегося к закату солнца, освещая донельзя замусоренный пол и густо покрытые граффити стены.
На каждом этаже было, похоже, по квартире. Дорожка следов, натоптанная в обоих направлениях, привела Сент-Джеймса и Хелен на последний этаж и кончилась у коврового покрытия. Оно, как и в квартирах на двух предыдущих этажах, было оранжевым. Загибы у стен говорили о том, что его на какое-то время скатывали, а потом вернули в прежнее положение. Ковролин был не драный, но весь в застарелых пятнах самых разных оттенков, свидетельствовавших о том, что его чем только не кропили — от красного вина до собачьей мочи.
Как и в двух других квартирах, дверь была распахнута, но держалась на обеих петлях. Кроме того, снаружи имелось крепление для висячего замка: ушко было привинчено к косяку, а накидная скоба — к двери. Хелен прошла в комнату, а Сент-Джеймс в задумчивости провел пальцем по ушку, блестящему, не поцарапанному, по всей видимости новому.
Затем он тоже вошел в комнату. Крепление предполагало наличие висячего замка, и Саймон стал озираться, ища его взглядом. Он увидел, что, в отличие от двух нижних квартир, эта не завалена мусором, хотя на стенах красовались все те же граффити. Ни на полу, ни на полках металлического книжного стеллажа, прикрепленного к стене, замка не нашлось, поэтому Сент-Джеймс отправился разыскивать его на кухню.
Он заглянул в ящики и шкафы, обнаружил там жестяную кружку, вилку с погнутыми зубцами, несколько гвоздей и две грязные банки. Из крана в кухне сочилась вода, и, открутив его, Саймон отметил про себя, что вода течет абсолютно прозрачная, а не мутная и ржавая, как если бы год или два простояла в водопроводных трубах.
Он вернулся в гостиную в тот момент, когда Хелен вышла из спальни. Лицо ее сияло радостью открытия.
— Саймон, — проговорила она, — ты заметил…
— Да. Здесь кто-то не просто побывал, а пожил.
— Значит, ты угадал. Насчет бродяги.
— Это могло быть совпадением.
— Не думаю. — Она указала на комнату, из которой вышла. — Зеркало в ванной протерто. Не все, только часть. Достаточно, чтобы разглядеть свое лицо. — Она, похоже, думала поразить Сент-Джеймса, потому что, не дождавшись никакой реакции, нетерпеливо продолжала: — Ему же потребовалось бы зеркало, если б он маскировался под бродягу?
Все возможно, но Сент-Джеймс не торопился на основании столь скудных улик делать вывод, что они с первой же попытки напали на убежище того бродяги. Он подошел к окну гостиной. Примерно четвертая часть одного из его четырех грязных стекол была начисто вытерта.
