– Бедные дети… – Полная горожанка в чепчике
взглянула на них, когда они бочком пробирались сквозь толпу. – Ну
досталось вам. Если б не храбрый рыцаренок, выплакали бы глазоньки ваши матери!
– Узнайте, у кого этот юноша в оруженосцах! –
крикнул ремесленник в кожаном фартуке. – Он заслужил пояса и шпор!
– А зверолова – к позорному столбу! Палок ему, палок!
Такое чудовище – да в город, да к людям…
– Воды, воды. Мазелька снова в обморок упала!
– Моя бедная Мушка! – вдруг взвыла торговка,
склонившись над тем, что осталось от лохматого песика. – Моя несчастная
собаченька! Люди, хватайте ту девку, ту шельму, которая дракона разозлила! Где
она? Хватайте ее! Не зверолов, а она всему виной!
Городские стражники, поддерживаемые многочисленными
добровольцами, принялись, крутя головами, проталкиваться сквозь толпу.
– Фабио, – шепнула Цири. – Разделимся.
Встретимся на улочке, по которой пришли. Иди. Если тебя кто-нибудь задержит и
спросит обо мне – ты меня не знаешь и понятия не имеешь, кто я такая.
– Но… Цири!
– Иди!
Она зажала в кулаке амулет Йеннифэр и пробормотала
активирующее заклинание. Чары подействовали мгновенно и в самое время.
Стражники, которые уже пробирались к ней, обескураженно остановились.
– Какого черта? – удивился один из них, глядя,
казалось бы, прямо на Цири. – Где она? Ведь только что видел!
– Там, там! – крикнул второй, указывая в
противоположную сторону.
Цири повернулась и ушла, все еще опьяненная азартом боя,
ослабленная активизацией амулета. Амулет действовал так, как и должен был
действовать, – ее не заметил никто, и никто не обращал на нее внимания.
Абсолютно никто. В результате, пока она не выбралась из толпы, ее безбожно
толкали, наступали на ноги и пинали. Она чудом избежала удара брошенной с воза
крынки. Ей чуть не выбили глаз вилами. Заклятие, как оказалось, имело хорошие и
дурные стороны – причем хороших не меньше, чем дурных.
Амулет действовал недолго. Цири недоставало сил овладеть им
и продлить время действия заклинания. К счастью, чары прекратились в подходящий
момент – когда она выбралась из толпы и увидела Фабио, ожидавшего на улочке.
– Ой-ей, – сказал мальчик. – Ой-ей, Цири.
Пришла! Я беспокоился.
– Напрасно. Пошли скорее. Полдень уже миновал. Мне надо
возвращаться.
– Недурно ты управилась с тем чудовищем, –
уважительно взглянул на нее мальчик. – И крутилась быстро! Где научилась?
– Чему? Выверну убил оруженосец.
– Неправда. Я видел…
– Ничего ты не видел. Пожалуйста, прошу тебя, Фабио, ни
слова никому. Никому. А особенно госпоже Йеннифэр. Ой-ей, задаст она мне, если
узнает… – Цири замолчала. – Они, – она указала за спину, туда,
где остался рынок, – были правы. Я раздразнила выверну… Все случилось
из-за меня…
– Не из-за тебя, – убежденно возразил
Фабио. – Клетка прогнила и была сколочена кое-как. Могла развалиться в
любой момент, через час, завтра, послезавтра… Хорошо, что это случилось сейчас,
потому что ты спасла…
– Оруженосец спас! – рявкнула Цири. –
Оруженосец! Заруби себе на носу! Если только ты меня выдашь, я превращу тебя…
во что-нибудь ужасное! Я знаю чары! Я заколдую тебя…
– Эй! – раздалось у них за спиной. – Хорошего
понемногу!
У одной из следовавших за ними женщин были темные, гладко
зачесанные назад волосы, блестящие глаза и тонкие губы. На плечах – короткий
плащик из фиолетовой камки, отороченный мехом сони.
– Почему ты не в школе, воспитанница? – спросила
она ледяным, звучным голосом, окидывая Цири проницательным взглядом.
– Подожди, Тиссая, – сказала вторая женщина
помоложе, светловолосая и высокая, в зеленом платье с очень смелым
декольте. – Я ее не знаю. Вряд ли она…
– Воспитанница, – прервала темноволосая. –
Уверена, одна из твоих девочек. Ты же всех в лицо не знаешь. Она из тех, что
сбежали из Локсии во время неразберихи при смене жилья. И сейчас она признается
сама. Ну, воспитанница, слушаю.
– А? – поморщилась Цири.
Женщина сжала тонкие губы, поправила отвороты перчаток.
– У кого ты украла камуфлирующий амулет? Или тебе
кто-то его дал?
– А?
– Не испытывай моего терпения, воспитанница. Как тебя
зовут? Кто твоя наставница? Ну быстро!
– А?
– Прикидываешься дурочкой, воспитанница? Имя! Как тебя
зовут?
Цири стиснула губы, в ее глазах заплясали зеленые огоньки.
– Анна Ингеборга Клопшток, – нагло процедила она.
Женщина подняла руку, и Цири тут же поняла всю величину
своей промашки. Йеннифэр всего один раз, устав от ее затянувшихся капризов,
продемонстрировала ей действие парализующих чар. Ощущение было исключительно
мерзкое. Теперь это повторилось.
Фабио глухо вскрикнул и кинулся к Цири, но другая женщина,
светловолосая, схватила его за воротник и осадила на месте. Мальчик рванулся,
но рука женщины была как железо. Цири не могла даже дрогнуть. Ей казалось, что
она понемногу врастает в землю. Темноволосая наклонилась и уставилась на нее
блестящими глазами.
– Я не сторонница телесных наказаний, – сказала
она холодно, снова поправляя отвороты перчаток, – но постараюсь, чтобы
тебя вздули, воспитанница. Не за непослушание, не за кражу амулета и не за
прогулы. Не за то, что ты носишь недозволенный наряд, ходишь с мальчиками и
болтаешь с ними о делах, о которых тебе говорить не дозволено. Тебя выпорют за
то, что ты не сумела распознать гроссмейстера.
– Нет! – крикнул Фабио. – Не наказывай ее,
благородная госпожа! Я работаю клерком в банке господина Мольнара Джианкарди, а
эта девушка…
– Заткнись! – взвизгнула Цири. – Зат…
Заклинание, лишившее ее способности говорить, было брошено
резко и грубо. Она почувствовала на губах кровь.
– Ну, – подтолкнула Фабио светловолосая, отпуская
и ласковым движением разглаживая помятый воротник мальчика, – говори. Кто
эта мазелька?
