– Зачем? Я знаю, что останется. Обычно это бывает
попытка сознательной дезинформации. Да, коли уж мы заговорили о дезинформации,
как там чувствует себя малышка Цирилла? Нежная, болезненная девчушка, столь
восприимчивая к дифтериту? Здорова ли?
– Остановись, Дийкстра, – холодно ответил ведьмак,
глядя прямо в глаза шпиону. – Знаю, ты здесь по долгу службы, но не
усердствуй чрезмерно.
Шпик захохотал. Две проходящие мимо чародейки удивленно и с
любопытством взглянули на них.
– Король Визимир, – сказал Дийкстра, перестав
хохотать, – платит мне повышенные премиальные за каждую раскрытую тайну.
Чрезмерное усердие обеспечивает моей семье приличную жизнь. Ты усмеешься, но у
меня есть жена и дети.
– Не вижу в этом ничего смешного. Продолжай
зарабатывать на жизнь жене и детям, но, пожалуйста, не за мой счет. В этой
зале, сдается, нет недостатка в секретах и загадках.
– Вот именно. Вся Аретуза – одна сплошная загадка.
Думаю, ты заметил? Что-то тут висит в воздухе, Геральт. Чтобы было ясно: речь
не о канделябрах.
– Не понимаю.
– Верю. Потому как и я не понимаю. А очень бы хотел
понять. А ты б не хотел? Ах, прости. Ты тут и так, вероятнее всего, все знаешь?
Через Йеннифэр из Венгерберга. Например. Подумать только, были времена, когда и
мне доводилось узнавать то да се от прелестной Йеннифэр. Ах, где они, прошлогодние
снега?
– Я и верно не понимаю, о чем ты, Дийкстра. Ты не мог
бы выражаться пояснее? Попытайся. При условии, что это не будет в порядке
служебного долга. Прости, но я не собираюсь работать на твои повышенные
премиальные.
– Думаешь, я пытаюсь незаметно выспросить тебя? –
скривился шпион. – Хитростью вытянуть информацию? Обижаешь, Геральт. Мне
попросту интересно, замечаешь ли ты в этой зале те же закономерности, которые
бросаются в глаза мне.
– И что же такое тебе бросается?
– Тебя не удивляет полное отсутствие коронованных особ?
– Нисколько. – Геральту наконец удалось
заостренной палочкой подцепить маринованную оливку. – Вероятно,
коронованные особы предпочитают традиционные пиры за столом, под который под
утро можно изящно свалиться. Кроме того…
– Что кроме того? – Дийкстра положил в рот сразу
четыре оливки, которые, не смущаясь, извлек из соусницы пальцами.
– Кроме того, – ведьмак взглянул на
прохаживающиеся по зале группки, – королям не хотелось утруждать себя.
Взамен они прислали армию шпионов. Из чародейской братии и вне ее. Наверное,
для того, чтобы те вынюхивали, что тут висит в воздухе.
Дийкстра выплюнул на стол косточки оливок, снял с серебряной
подставочки длинную вилку и начал копаться ею в глубокой хрустальной салатнице.
– А Вильгефорц, – сказал он, не прекращая своего
занятия, – побеспокоился о том, чтобы не было недостатка в шпионах.
Получил всех королевских нюхачей в одном котле. Зачем Вильгефорцу все
королевские шпики в одном котле, ведьмак?
– Понятия не имею. И меня это мало интересует. Я же сказал:
я здесь в частном порядке. Я тут – как бы это сказать? – не в котле.
Шпион короля Визимира выловил из салатницы маленькую
осьминожку и с отвращением осмотрел ее.
– И они это едят, – сокрушенно покачал он головой
с притворным сочувствием, потом повернулся к Геральту: – Слушай внимательно,
ведьмак. Твоя уверенность в том, что ты присутствуешь здесь как частное лицо,
убеждение в том, что все тут происходящее тебя не касается и касаться не может,
возбуждают меня и вызывают желание рискнуть. Как у тебя с этим делом? С азартом
то есть?
– Если можно, пояснее, пожалуйста.
– Предлагаю пари. – Дийкстра поднял вилку с
насаженным на нее головоногим. – Я утверждаю, что не пройдет и часа, как
Вильгефорц заведет с тобой долгий разговор. Утверждаю, что во время этого
разговора он докажет тебе, что ты вовсе не частное лицо, а сидишь в его котле.
Если я ошибусь, то у тебя на глазах съем это дерьмо вместе со щупальцами и всем
содержимым. Принимаешь пари?
– А что должен буду съесть я, если проиграю?
– А ничего. – Дийкстра быстро осмотрелся. –
Если проиграешь, изложишь мне содержание вашей беседы.
Ведьмак некоторое время молчал, спокойно глядя на шпиона,
наконец сказал:
– До встречи, граф. Приятно было побеседовать.
Поучительно.
Дийкстру передернуло.
– Даже так…
– Даже так, – перебил Геральт. – До встречи.
Шпион пожал плечами, бросил осьминога в салатницу вместе с
вилкой, повернулся и отошел. Геральт, не глядя ему вслед, медленно направился к
другому столу, где на серебряной патере вздымалась горка огромных бело-розовых
креветок в обрамлении листиков салата и четвертушек лимона. Аппетит на креветки
был велик, но, чувствуя на себе любопытные взгляды, он хотел полакомиться
ракообразными элегантно, блюдя ритуал. Он нарочито медленно, сдержанно и с
достоинством отведывал закуски с других блюд.
У соседнего стола стояла Сабрина Глевиссиг, погруженная в
беседу с неизвестной ему огненно-рыжей чародейкой. На рыжей была белая юбка и
блузка из белого жоржета, столь же прозрачная, как и у Сабрины, но отличавшаяся
стратегически размещенными аппликациями и вышивкой. Геральт заметил, что у
аппликаций было любопытное свойство: они и прикрывали, и в то же время
подчеркивали соответствующие места.
Чародейки беседовали, попутно поедая кусочки лангуста в
майонезе. Говорили они тихо и на Старшей Речи. И хотя не смотрели в его
сторону, но разговаривали явно о нем. Он напряг свой чуткий ведьмачий слух,
прикинувшись, будто занят исключительно креветками.
– …с Йеннифэр? – уточнила рыжеволосая, поигрывая
жемчужным ожерельем, накрученным на шею так, что оно выглядело
ошейником. – Ты серьезно, Сабрина?
– Совершенно, – ответила Сабрина Глевиссиг. –
Не поверишь, но это тянется уже несколько лет. И как ему удается выдержать эту
ядовитую змею, уму непостижимо.
– А что тут удивительного? Заговорила его, да так и
держит. Ты сама, что ли, так не делала?
– Но это же ведьмак. Они не поддаются заговорам. Во
всяком случае, не на такой срок.
– Значит, любовь, – вздохнула рыжеволосая. –
А любовь слепа.
