Дрогнул воздух, каблуки застучали по полу в знакомом ритме.
Филиппа шла к нему. Он запомнил нервный постук ее каблуков, когда вчера они
вместе проходили через залу Аретузы, чтобы полакомиться икрой. Запомнил аромат
корицы и нарда. Сейчас этот аромат смешивался с запахом соды. Геральт
категорически исключал возможность своего участия в каком-либо перевороте или
путче, но подумал: а стал бы он сначала чистить зубы, а уж потом поднимать
мятеж?
– Он тебя не видит, Филь, – спокойно сказал
Дийкстра. – Он ничего не видит и ничего не видел. Вон та красотка с
прекрасными волосами ослепила его.
Геральт слышал дыхание Филиппы и фиксировал каждое ее
движение, но растерянно пошевелил головой, изображая беспомощность. Чародейка
не дала себя обмануть.
– Не прикидывайся, Геральт. Трисс затмила тебе взор, но
ведь не лишила разума. Каким чудом ты тут оказался?
– Меня прихватили случайно. Где Йеннифэр?
– Блажен неведающий. – В голосе Филиппы не было
насмешки. – Ибо проживет дольше. Благодари Трисс. Это было мягкое
заклинание, слепота скоро пройдет. Зато ты не видел того, чего тебе видеть
нельзя. Присмотри за ним, Дийкстра. Я сейчас вернусь.
Снова движение. Голоса. Звучное сопрано Кейры Мец, немного
гундосый бас Радклиффа. Стук реданских сапожищ. И возбужденный голос Тиссаи де
Врие:
– Отпустите ее! Как вы смели? Как вы смели так с ней
поступить?
– Это предательница! – Радклифф. С прононсом.
– Ни за что не поверю!
– Кровь – не водица. – Холодно. Филиппа
Эйльхарт. – А император Эмгыр обещал эльфам свободу. И собственное
независимое государство. Здесь, на этих землях. Разумеется, после того, как
будут вырезаны люди. И этого хватило, чтобы она тут же нас предала.
– Ответь! – Тиссая де Врие. Возбужденно. –
Ответь ей, Энид!
– Ответь, Францеска!
Звон кандалов из двимерита. И певучий эльфский акцент
Францески Финдабаир, Маргаритки из Долин, самой красивой женщины мира:
– Va vort a me, Dh’oine. N’aen te a dice’n.
– Тебе этого достаточно, Тиссая? – Голос Филиппы
словно лай. – Теперь поверишь? Ты, я, все мы есть и всегда были для нее
Dh’oine, людьми, которым ей, Aen Seidhe, нечего сказать. А ты, Феркарт? Что
тебе пообещали Вильгефорц и Эмгыр, коли ты решился на предательство?
– Иди ты к дьяволу, спятившая проститутка!
Геральт затаил дыхание, но не услышал удара кастетом по
челюсти. Филиппа была гораздо сдержаннее Кейры. Или же у нее не было кастета.
– Радклифф, забирай предателей в Гарштанг! Детмольд,
подай руку гроссмейстеру де Врие. Идите. Я сейчас присоединюсь.
Шаги. Аромат корицы и нарда.
– Дийкстра?
– Слушаю, Филь.
– Твои подчиненные больше не нужны. Пусть возвращаются
в Локсию.
– Я верно понял?
– В Локсию, Дийкстра!
– Слушаюсь, милостивая государыня. – В голосе
шпиона прозвучала насмешка. – Лакеи сделали свое дело, лакеи могут
уходить. Теперь это уже забота исключительно одних чародеев. А посему я
незамедлительно исчезаю с прекрасных глаз вашего высочества. Благодарности за
помощь и соучастие в путче не ожидаю, но уверен, что ваше высочество сохранит
меня в своей благодарной памяти.
– Прости, Сигизмунд. Благодарю за помощь.
– Не за что. Было чрезвычайно приятно. Эй, Воймир,
собирай людей! Пятеро останутся со мной. Остальных отведи вниз и посади на
«Шпагу». Только тихонько, на цыпочках, без шума, без фортелей. Боковыми
коридорами. В Локсии и в порту – ни-ни! Выполняй!
– Ты ничего не видел, Геральт, – шепотом сказала
Филиппа Эйльхарт, пахнув на ведьмака корицей, нардом и содой. – Ничего не
слышал. С Вильгефорцем никогда не беседовал. Сейчас Дийкстра заберет тебя в
Локсию. Я постараюсь отыскать тебя там, когда… Когда все кончится. Я кое-что
обещала тебе вчера и свое слово сдержу.
– Что с Йеннифэр?
– У него, кажется, заскок. – Дийкстра вернулся,
шаркая ногами. – Йеннифэр, Йеннифэр… Йеннифэр – и ничего больше! Оскомину
набило. Не обращай на него внимания, Филь. Есть дела поважнее. У Вильгефорца
нашли что-нибудь?
– Да. Пожалуйста, это тебе.
– Ого! – Шелест разворачиваемой бумаги. –
Ого! Ого! Ого! Прекрасно! Герцог Нитерт. Отлично! Барон…
– Пожалуйста, без имен! И очень тебя прошу: вернувшись
в Третогор, не начинай сразу с экзекуций. Не вызывай скандалов прежде времени.
– Не бойся. Парни из этого списка, столь падкие на
нильфгаардское золото, в безопасности. Пока. Это будут мои любимейшие
марионеточки. Для начала подвяжу им ниточки к ручкам и ножкам. А позже накину
шнурочки на шейки… А что, были и другие письма? Предатели из Каэдвена, из
Темерии, из Аэдирна? Рад был бы взглянуть на них. Хотя бы одним глазком…
– Знаю, что был бы рад. Но это не моя работа. Те письма
добыли Радклифф и Сабрина Глевиссиг, уж эти-то знают, как с ними поступить. А
теперь – прощай. Я спешу.
– Филь…
– Слушаю?
– Верни ведьмаку зрение. Чтобы не спотыкался на
лестнице.
В бальной зале Аретузы банкет все еще продолжался, но сменил
характер на более традиционный и непринужденный. Столы передвинули, чародейки и
чародеи натаскали в залу где-то раздобытые стулья, кресла и табуретки,
расселись и предались разнообразным увеселениям, большинство которых не
отличалось особой тактичностью. Многочисленная группа, окружив большущий
бочонок первача, болтала и время от времени разражалась безудержным смехом. Те,
кто еще совсем недавно деликатно покалывал изысканные закуски серебряными
вилками, теперь бесцеремонно обгладывали бараньи ребрышки, ухватив их обеими
руками. Несколько магиков резались в карты, наплевав на окружающих, многие
спали. В углу какая-то парочка бурно целовалась, и азарт, с которым это
делалось, указывал на то, что поцелуями дело не ограничится.
– Ты только взгляни на них, ведьмак, – перегнулся
Дийкстра через поручень галереи, рассматривая чародеев сверху. – Как они
самозабвенно веселятся. А тем временем их Совет скрутил чуть ли не весь Капитул
и судит за измену и кумовство с Нильфгаардом. Глянь на эту парочку. Сейчас они
кинутся искать укромный уголок и еще не успеют натрахаться вдосыть, как
Вильгефорц будет висеть. Нет, удивителен все-таки этот мир…
– Заткнись, Дийкстра.
