– Молчи, Трисс Меригольд! Покушение на единство
Братства провалилось, островом по-прежнему владеет Капитул! Короли – руки прочь
от Капитула! Это наш конфликт, и мы сами его разрешим! Решим свои проблемы, а
потом положим конец вашей идиотской войне! Ибо на нас, чародеях, лежит
ответственность за судьбы мира!
Из ее руки вырвалась новая шаровая молния, множественное эхо
взрыва прокатилось меж колонн и каменных стен.
– Прочь! – крикнула она снова. – Вам нет хода
сюда! Вон!
Крики внизу прекратились. Геральт понял, что нападающие
отступили от лестницы, ретировались. Силуэт Тиссаи расплылся у него в глазах.
Это была не магия. Он терял сознание.
– Беги отсюда, Трисс Меригольд, – услышал он слова
чародейки, доносящиеся издалека, как из-за стены. – Филиппа Эйльхарт уже
сбежала, убралась на своих птичьих крыльях. Ты была ее сообщницей в этом
гнусном заговоре, я должна тебя покарать. Но уже достаточно крови, смерти,
несчастий! Вон отсюда! Отправляйся в Аретузу, к своим сообщникам!
Телепортируйся. Портал Башни Чайки больше не существует. Он рухнул вместе с
башней. Можешь телепортироваться не страшась. Куда захочешь. Хоть к своему
королю Фольтесту, ради которого ты предала Братство!
– Я не брошу Геральта… – прошептала Трисс. –
Он не должен попасть в руки реданцев… Он тяжело ранен… У него внутреннее
кровоизлияние… Но у меня больше нет сил! Нет сил, чтобы раскрыть телепорт! Тиссая!
Помоги мне, прошу тебя!
Тьма. Пронизывающий холод. Издалека, из-за каменной стены
голос Тиссаи де Врие:
– Я помогу тебе.
ЭВЕРТСЕН Петер, род. в 1234, приспешник императора Эмгыра
Деитвена и один из фактических творцов могущества Империи. Главный коморний
армии во времена СЕВЕРНЫХ ВОЙН (см.); с 1290 Верховный Имперский Казначей
(коронный подскарбий). В последний период правления Эмгыра возведен в сан
Коадьютора Империи. При императоре Морвране Воорысе, будучи несправедливо
обвинен в злоупотреблениях, осужден, заключен в крепость, умер в 1301 в замке
Виннебург. Реабилитирован посмертно императором Йоанном Кальвейтом в 1328.
Эффенберг и Тальбот. Encyclopaedia Maxsima Mundi, т. V
Трепещите, ибо близок Тот, Кто Уничтожит Народы. Земли ваши
истопчет он и веревкою их отмерит. И разрушены будут города ваши и пустынны.
Нетопырь, ворон и филин поселятся в домах ваших. И змей угнездится в них.
Aen Ithlinnespeath
Глава 5
Командир отряда остановил лошадь, снял шлем, прошелся
пальцами по редким, слипшимся от пота волосам.
– Приехали, – повторил он в ответ на
вопросительный взгляд трубадура.
– Что? Как? – удивился Лютик. – Почему?
– Дале не поедем. Видите? Речка, что внизу блестит,
энто Ленточка. Мы токмо до ей бралися вас провожать. Сталбыть, время
возворотиться.
Солдаты, беспокойно осматриваясь, остановились позади. Ни
один не слез с коня. Лютик заслонил глаза рукой, поднялся на стременах.
– Это где ж ты реку увидел?
– Внизу, говорю. Спускайтесь по яру, сразу попадете.
– Проводите хотя бы до берега, – возразил
Лютик. – Покажите брод…
– Ну да! Было б чего указывать. С мая ни капли. Жаришша
вонна, вот она, вода, сталбыть, и опала. Замелела Ленточка-то. В кажном месте
конь перейдет…
– Я показывал вашему начальнику письмо от
короля, – насупившись, сказал трубадур. – Он ознакомился, и я
собственными ушами слышал, как он велел вам проводить меня до самого Брокилона.
А вы хотите бросить меня здесь, в этой чащобе? А если я заблужусь?
– Не заблудите, – угрюмо буркнул подъехавший к ним
солдат, который до сих пор молчал. – Не успеете заблудить-то. Сперва
вас-то духобабья стрела отышшет.
– Ну и трусоваты же вы, – съязвил Лютик. – Ну
и нагнали же на вас страху дриады. Ведь Брокилон только на том берегу Ленточки
начинается. Ленточка – граница. Мы ее еще не пересекли!
– Ихая граница, – пояснил, оглядываясь,
командир, – доходит дотудова, откудова ихие стрелы летят. Стрела,
пушшенная с того берега, ежели крепко пустить, долетит аж до опушки, да ишшо и
такую силу имет, штоб кольчугу продырявить. Вы-то уперлися, штобы туда иттить.
Ваша шкура. А мне жизень мила. Я дале не пойду. Надыть мне башку в шершнево
гнездо сувать-то?
– Я же вам объяснил, – Лютик сдвинул шапочку на
затылок и выпрямился в седле, – что еду в Брокилон с миссией. Я, можно
сказать, посол. Дриад не боюсь. Но прошу вас проводить меня до берега Ленточки.
А вдруг да на меня в этих зарослях разбойники нападут?
Второй солдат, угрюмый, вымученно улыбнулся.
– Разбойники? Тута? Ясным днем? Ну, господин, днем тута
духа живого не встренешь. Остатние времена духобабы пушшают стрелы в кажного,
кто на берегу Ленточки кажется, а то, быват, и далеко на нашу сторону
запушшают. Не-а, разбойников-то вы не бойтеся.
– Правда твоя, – подтвердил командир. – Шибко
глупым должон быть разбойничек-то, штобы днем до Ленточки иттить. Да и мы-то не
дурни. Сам-друг едете, без латов и оружия и на вояка, прошшенья просим, не
смотритеся, за версту видать. Ну так вам, может, и пошшасливицца. А вот ежели духобабы
узрят нас, конных, да с оружием, не видать нам солнца за стрелами-то летучими.
– М-да, трудное дело… – Лютик похлопал коня по
шее, глянул вниз, в пойму. – Стало быть, еду один. Ну, бывайте, солдатики.
Благодарю за сопровождение.
– Не тыркайтесь больно-то. – Угрюмый солдат глянул
в небо. – Вечер рядом. Как туман с воды подымется, тут и ежжайте. Потому
как, знаете…
– Что?
– В тумане-то выстрел понеуверенней. Ежели к вам судьба
будет ласковой, промажет духобаба-то. Токмо что они, господин, редко мажут.
– Я ж говорю вам…
– Ну, ну, говорили, не забыл. Дескать, с мисьей к им
едете. Но я вам кой-чего другого скажу: с мисьей ли, с процесьей, им все едино.
Пустят в вас стрелу, и конец.
– Нанялись, что ль, пугать меня? – снова надул
щеки поэт. – За кого вы меня принимаете, за городского писаку, или как? Я,
господа хорошие, видел больше битв, чем вы все, вместе взятые. И о дриадах тоже
знаю побольше вас. Хотя бы то, что они никогда не стреляют без предупреждения.
– Было так-то, правда ваша, – тихо сказал
командир. – Упреждали. Пустят стрелу в ствол либо на стежку, сталбыть, где
энта стрела – тама и рубеж, дале – ни шагу. Ежели человек быстро заворотит, мог
уйти целехоньким. Токмо ныне все иначей. Ныне они сразу шьют так, чтобы забить.
