— В наших обстоятельствах сам черт ногу сломит. Кое-что совсем не плохо. Или могло бы привести к хорошему результату. Однако наших наличных денег, к сожалению, хватает только на то, чтобы дожить до конца месяца.
— Надеюсь, ты знаешь, что всегда можешь попросить меня… — Саманта помедлила, не желая обижать его и зная, что он настолько же гордый, насколько и ответственный. Она решила зайти с другой стороны. — Мы ведь одна семья, Джули. Если возникли непредвиденные расходы и тебе понадобились деньги… ведь тут речь даже не идет о займе. Ты мой кузен. И можешь просто взять их без всяких оговорок.
Он пришел в ужас.
— Но ты же не думаешь, что я…
— Прекрати. Ничего я не думаю.
— Хорошо. Потому что иначе я не смогу. Никогда.
— Прекрасно. Не будем говорить об этом. Но пожалуйста, скажи мне, что случилось. Ты выглядишь совершенно расстроенным.
Джулиан тяжело вздохнул.
— А, пошло оно все к черту. — Он ловко вскочил на стол и выпрыгнул из окна к ней во двор. — Чем ты занимаешься? Ага. Окнами. Понятно. Как ты думаешь, Сэм, когда их последний раз мыли?
— Явно до того, как Эдуард бросил все ради Уоллис.
[67]
Ну и дурак же он был!
— Он сделал прекрасный выбор.
— Прекрасный? В чем же? Сам по себе? Или потому, что он отрекся ради этой дамочки от престола?
Джулиан безропотно улыбнулся.
— Не скажу точно.
Саманта не произнесла вслух то, что сразу пришло ей ум: что неделю назад он ответил бы совсем иначе. Она просто задумалась на мгновение, что стоит за его неопределенным ответом.
Дружески болтая, они подошли к грязным окнам. Старые стекла болтались в ветхих старых рамах, и казалось, что промывка струей из шланга с легкостью выбьет их оттуда, поэтому было решено отчистить поочередно каждое стекло, протирая его влажной тряпкой.
— Так мы можем дожить до маразма, — мрачно заметил Джулиан после десяти минут молчаливого мытья.
— Может, и доживем, — с усмешкой ответила Саманта.
Ей хотелось спросить, готов ли он так долго терпеть ее присутствие в поместье, но она не стала задерживаться на этой мысли. Его тревожило нечто очень серьезное, и она хотела докопаться до истины, хотя бы ради того, чтобы доказать ее неизменное участие во всех аспектах его жизни. Она попыталась нащупать путь, тихо сказав:
— Джули, я очень переживаю из-за твоих забот. Помимо всего прочего. Я ничем не могу помочь в том… ну… — Она обнаружила, что не в силах даже произнести имя Николь. Только не здесь и не сейчас, рядом с Джулианом. — В том, что произошло за последние дни, — вывернулась она. — Но если есть что-то еще, в чем я могу помочь, то…
— Мне очень жаль, — ответил он.
— Конечно, тебе жаль. Что может быть еще, кроме сожаления?
— Нет, я хочу извиниться за то, что наговорил тебе… как вел себя, задавая те дурацкие вопросы, Сэм. Ну, насчет того вечера. Ты понимаешь.
Саманта с излишней старательностью принялась счищать со стекла следы помета, слетавшие со старых гнезд, устроенных птицами в стенах.
— Ты был потрясен.
— И все-таки мне не следовало обвинять тебя. В… в чем бы то ни было.
— Ты хочешь сказать, в убийстве женщины, которую ты любил.
Она глянула в сторону Джулиана. Румянец на его лице стал заметно ярче.
— Порой мне кажется, что я не способен управлять звучащими в моей голове голосами. Я начинаю нести всякий вздор, какой бы мне ни подкинули эти кричащие голоса. С этим ничего не поделаешь. Извини.
Ей хотелось сказать: «Но она же в любом случае не подходила тебе, Джули. Почему ты никак не уразумеешь, что она не подходила тебе? И когда ты сумеешь понять, что означает ее смерть? Для тебя. Для меня. Для нас, Джули». Но она не смела произнести эти слова вслух, ведь тогда ему могла открыться ее тайна, а это было недопустимо — и даже невыносимо — для нее.
— Извинения приняты, — просто сообщила она.
— Спасибо, Сэм. Ты славный парень, — сказал он.
— Опять!
— То есть я…
Она улыбнулась ему.
— Все в порядке. Я понимаю. Будь добр, подай мне шланг. Нужно размочить эту грязь.
Старые окна могли выдержать разве что легкую промывку под слабой струей воды. В свое время нужно будет заменить эти старые переплеты, иначе все, что еще осталось от старинных окон, окончательно сгниет и разрушится. Но сейчас не время было говорить об этом. Учитывая нынешнюю денежную проблему, Джулиану не хотелось выслушивать от Саманты рекомендации по спасению очередной части родового гнезда.
Он сказал:
— На самом деле это все из-за отца,
— Что? — удивилась она.
— Да мои проблемы. Я перелопатил кучу гроссбухов ради отца, — пояснил Джулиан и печально закончил: — Я так долго ждал, когда он предпочтет трезвую жизнь…
— Все мы ждали.
— …и вот теперь, когда он решился, я пытаюсь как можно скорее разобраться с нашими делами, пока его решимость не иссякла. Мне понятно, как это важно. Я достаточно прочел соответствующей литературы и понимаю, что он сам должен сделать выбор. Должен захотеть. Но если бы ты видела его, слышала, как он говорил… По-моему, он целый день капли в рот не брал, Сэм.
— Неужели? А знаешь, вполне возможно.
Ей вспомнилось, каким был вчера вечером ее дядя: он на редкость отчетливо произносил все слова и сумел выманить у нее признание, которого она не хотела делать. На Саманту вдруг снизошло спокойствие, и она интуитивно поняла, что настал удобный момент и нужно воспользоваться им или он уйдет безвозвратно.
— Вероятно, на сей раз его желание весьма серьезно, Джули, — осторожно произнесла она. — Он ведь стареет. Начал задумываться о… о своей смертности.
Именно о смертности, мысленно добавила она, а не о смерти. Она понимала, что сейчас не стоит употреблять это жестокое слово, чтобы не разрушить хрупкого равновесия в разговоре.
— Думаю, любой человек рано или поздно приходит к такой мысли… к осознанию того, что все мы не вечны. Наверное, дядя почувствовал приближение старости и захотел наладить нормальную жизнь, пока у него еще есть силы и возможности.
— Но в том-то дело, — подхватил Джулиан. — Есть ли у него такие возможности? Способен ли он осуществить это желание без посторонней помощи, учитывая, что прежде ему это не удавалось? И сейчас, когда он наконец попросил о реальной помощи, как я могу отказаться помочь ему? Разумеется, мне хочется помочь ему. Мне очень хочется, чтобы на сей раз у него все получилось.
