— Разрази меня гром, — прошептала она, увидев гротескное изображение блондинки с огромным разинутым ртом, на языке которого пристроилась испражняющаяся кошка.
Барбара уже видела дюжину, а то и больше вариантов этой сомнительной тематики. И не только видела, но и разговаривала с создавшей их художницей — Силлой Томпсон, которая гордо заявила, что как раз на прошлой неделе продала один из своих «шедевров» солидному господину, знающему толк в современной живописи.
Барбара пристально взглянула на закрытую дверь квартиры Мэтью Кинг-Райдера. Ее прошиб холодный пот. Внутри живет убийца, подумала она. И тут же исполнилась решимости стать тем самым полицейским, который передаст его в руки правосудия.
Прибыв в десять утра в Скотленд-Ярд, Линли нашел у себя в кабинете отчет Барбары Хейверс. Он прочел краткое резюме и выводы, к которым она пришла после изучения архивных дел, и заметил оттенок недовольства, выразившийся в выборе слов. В данный момент, однако, он не мог позволить себе заострять внимание на тонко завуалированной критике отданных им распоряжений. Это утро началось достаточно мучительно, и у него в голове крутилась масса вещей куда более важных, чем констебль, недовольный своим заданием.
Отклонившись от своего обычного пути от Итон-террас до Скотленд-Ярда, он заехал в госпиталь Челси и Вестминстера проведать Вай Невин. Лечащие врачи молодой пациентки предоставили ему для свидания с ней четверть часа. Но в течение отпущенного времени она пребывала под действием каких-то сильных успокоительных средств и даже ни разу не пошевелилась. Ее приходил осматривать пластический хирург, что повлекло за собой необходимость снятия бинтов, но она проспала и эту процедуру.
Во время осмотра в больницу примчалась Шелли Платт в полотняном брючном костюме и сандалиях, скрыв свою огненно-рыжую шевелюру под широкополой шляпой из волокон рафии и спрятав глаза за черными очками. После вчерашнего визита Линли в ее комнатенку на Эрлс-корт она тут же начала названивать Вай, чтобы выразить соболезнование по поводу смерти Николь Мейден. Так и не дозвонившись до подруги, она сама понеслась на Ростревор-роуд, где все соседи оживленно обсуждали нападение на ее бывшую сожительницу.
— Я должна увидеть ее! — услышал Линли, наблюдая за тем, как хирург осматривает изуродованное лицо Вай и спокойно описывает состояние разбитых вдребезги костей, кожных повреждений и шрамов с бесстрастностью человека, пригодного скорее к медицинским исследованиям, чем к лечению пациентов.
Узнав своеобразный акцент, если не сам донесшийся из коридора голос, Линли извинился и, выйдя из палаты, обнаружил мисс Шелли Платт, вырывающуюся из рук полицейского охранника и дежурной медсестры.
— Это все он, как пить дать! — увидев Линли, воскликнула Шелли Платт. — Я сболтнула ему, а он, гад, добрался до нее! Добрался, сволочь. И расправился с ней, как я и думала. А теперь он завалится ко мне, если узнает, что я выдала вам всю подноготную его делишек. Как она там? Как Вай? Дайте мне взглянуть на нее. Я должна…
В ее воплях начали проскальзывать истерические нотки, и медсестра спросила, не является ли «нервная особа» родственницей больной. Шелли сняла черные очки и в молчаливой мольбе устремила на Линли распухшие от слез глаза.
— Она ее сестра, — сообщил Линли дежурной медсестре, взяв Шелли под локоть. — Ей разрешено ненадолго пройти туда.
Войдя в палату, Шелли бросилась к кровати, где вторая медсестра накладывала Вай новые бинты. Пластический хирург к тому времени вымыл руки под краном и ушел. Шелли заплакала, завывая между всхлипами:
— Вай, Вай, Вай, куколка моя. Я не хотела ничего такого. Ни сном ни духом не помышляла. — Она взяла вялую руку, лежащую на одеяле, и прижала ее к своей костлявой груди, словно бьющееся в ней сердце могло подтвердить ее слова.
— А что с ней такое? — спросила она медсестру. — Что вы с ней сделали?
Медсестра неодобрительно поджала губы, накладывая последнюю марлевую повязку на раны.
— Ей дали обезболивающий наркоз, мисс.
— Но с ней все будет в порядке? Глянув на медсестру, Линли сказал:
— Она поправится.
— Но ее лицо… Все эти бинты… Что он натворил с ее лицом?
— Он бил ее по лицу.
Шелли Платт зарыдала.
— Нет, нет. Ох, Вай, мне ужасно жаль. Я вовсе не хотела повредить тебе. Я просто разозлилась, вот и все. Ты ж меня знаешь.
Медсестра сморщила носик при столь бурном проявлении чувств и вышла из палаты.
— Ей понадобится помощь пластического хирурга, — сообщил Линли, когда они с Шелли остались одни. — И все же… — Он поискал слова, чтобы прямо, но сочувственно объяснить этой девушке, какое будущее, скорее всего, ожидает Вай Невин. — Достаточно велика вероятность, что ее профессиональные рамки значительно сузятся.
Он помедлил, оценивая, поняла ли Шелли его завуалированное объяснение. Сама не отличаясь красотой, но все еще оставаясь при деле, она могла бы понять, что значат шрамы на лице для женщины, которая зарабатывает на жизнь, разыгрывая перед клиентами Лолиту.
Шелли перевела страдальческий взгляд с Линли на свою подругу.
— Тогда я буду заботиться о ней. С нынешнего дня и всю оставшуюся жизнь. Я позабочусь о моей Вай.
Она поцеловала руку Вай, сжала ее сильнее и заплакала еще громче.
— Сейчас ей нужен покой, — сказал Линли.
— Я не покину ее, пока она не увидит, что я здесь.
— Вы можете подождать в коридоре с констеблем. Я предупрежу его, чтобы он разрешал вам входить в комнату каждый час.
Шелли с большой неохотой выпустила руку Вай. В коридоре она сказала:
— Вы ведь поедете к нему, верно? Вы прямо сейчас отвезете его в тюрьму?
И эти два вопросы преследовали Линли весь оставшийся путь до Ярда.
Мартин Рив подходил на роль подозреваемого в нападении на Вай Невин по всем пунктам: он имел мотив, средства и возможности. Ему приходилось поддерживать определенный стиль жизни и кроме всего прочего обеспечивать наркотиками подсевшую на иглу жену. Он не мог допустить ни малейшей потери своих доходов. Если одной девице удалось успешно оставить его, то что помешает другой девице — или целому десятку — последовать ее примеру? А если он позволит этому случиться, то вскоре останется не у дел. Ведь необходимым условием для процветания проституции является наличие самих проституток, готовых обслужить клиентов. Сутенеры лишь отсасывают у них часть дохода. Мартин Рив прекрасно понимал это. Он мог держать своих девиц в подчинении наглядным примером и страхом: наглядно показать, на какие крайние меры он готов пойти для защиты своих владений, и тем самым предупредить остальных, что им грозит в случае неповиновения. Очевидно, наказание Вай Невин должно было стать уроком для остальных женщин Рива. Вопрос заключался лишь в том, стала ли смерть Николь Мейден и Терри Коула таким же назидательным уроком.
