— Бывая в городе, я обычно останавливаюсь в этом отеле, — сказал Джулиан. — А почему вдруг вы заинтересовались?
Ханкен ответил вопросом:
— А почему вы не остановились у Николь Мейден?
— Она снимала квартиру на двоих. — Джулиан покраснел. — Кроме того, она предпочитала, чтобы я жил в отеле.
— Но вы ездили в город, чтобы повидаться с ней?
Он подтвердил.
Это и впрямь было глупо, сказал себе Джулиан, наблюдая, как Ханкен пробирается к выходу сквозь массу заполнивших двор роялистов, которые толпились под навесами и зонтами, готовясь к очередному этапу битвы. Он поехал тогда в Лондон, почувствовав, что Николь как-то изменилась. Не только потому что не приехала в Дербишир на Пасху — как обычно приезжала па каждый праздник во время учебы в университете, — но и потому, что начиная с осени раз от разу она выглядела все более чужой и отстраненной. Он заподозрил, что у нее появился другой мужчина, и захотел узнать плохие новости из первых рук.
Джулиан с горечью усмехнулся, вспомнив ту поездку в Лондон. Он ни разу не спросил у Николь напрямик, есть ли у нее кто-то другой; в глубине души ему вовсе не хотелось этого знать. Его вполне устроило то, что, неожиданно нагрянув к ней в гости, он не застал никакого соперника, а проверив украдкой шкафчик в ванной комнате, аптечку и комод, не нашел ничего из того, что необходимо мужчине утром после любовного свидания. А главное, Николь с готовностью занялась с ним любовью. Каким же безнадежным тупицей он был в то время, искренне веря, что физическая близость что-то для нее значит!
Но теперь-то он знал, что это было лишь частью ее работы. Лишь частью той профессии, которой Николь зарабатывала деньги.
— Джули, мальчик мой, с копами я разобрался.
Повернувшись, Джулиан увидел входящего в кабинет отца, очевидно насытившегося дождем, реконструкцией исторической битвы и общением с прочими зрителями. На руке у Джереми висел зонт, с которого капала вода, а в другой руке он держал походный табурет и термос. Подзорная труба дядюшки самого Джереми торчала из нагрудного кармана куртки, принадлежавшей его деду. Джереми улыбнулся, явно довольный собой.
— Организовал тебе алиби, сынок. Железобетонное, как автострада.
Джулиан удивленно уставился на отца.
— О чем ты говоришь?
— Я рассказал этому сыщику, что во вторник вечером заходил на псарню, где ты принимал роды. Мол, видел, как рождаются щенки и ты присматриваешь за ними.
— Но, папа, я не говорил им, что ты заходил туда! Я не говорил им… — Джулиан вздохнул и начал прибирать на столе, складывая гроссбухи в стопку по месяцам. — Теперь они будут думать, почему это я ни разу не упомянул о тебе. Видишь, папа, что получается? Разве ты не понимаешь?
Джереми постучал дрожащим пальцем по виску.
— Твой старик все продумал заранее, мой мальчик. Сказал, что не стал беспокоить тебя. Ты ведь выполнял роль повивальной бабки, и мне не хотелось отрывать тебя от столь важного процесса. Добавил, что зашел посоветоваться с тобой насчет лечения от алкоголизма и показать тебе вот это. — Джереми в очередной раз потряс своими брошюрами. — Убедительно, правда? Ты уже видел их, ясное дело. И если бы он спросил тебя о них, то ты мог бы подтвердить, верно?
— Инспектор не спрашивал меня о том вторнике. Он хотел узнать, когда я последний раз ездил в Лондон. Поэтому он наверняка удивился, с чего тебя так беспокоит мое чертово алиби, когда он уже и думать о нем забыл. — Несмотря на раздражение, Джулиан вдруг понял, что у отцовского поступка есть подоплека. — Почему ты вообще решил дать мне алиби, папа? Ты же знаешь, что я в нем не нуждаюсь. Я действительно торчал на псарне. Касси была на сносях. И вообще, с чего ты заговорил об этом?
— Меня предупредила твоя кузина.
— Сэм? О чем?
— Она сказала, что полицейские странно посматривают на тебя и ей это не нравится. Она сказала: «Дядя Джереми, можно подумать, что наш Джули смог бы поднять на кого-то руку». Ее прямо-таки охватил праведный гнев, Джули. Вот это женщина. Такая преданность… Это кое-что да значит.
— Но я не нуждаюсь в преданности Сэм, как, впрочем, и в твоей помощи. Я ведь не убивал Николь.
Джереми перевел взгляд с сына на письменный стол.
— Никто и не говорит об этом.
— Но раз ты решил, что должен солгать полицейскому, то это означает… Папа, неужели ты думаешь, что я убил ее? Ты и вправду поверил… О господи.
— Ну что ты раскипятился? Вон, аж покраснел весь. Я же не сказал, что о чем-то там подумал. А если и подумал, то совсем о другом. Мне лишь захотелось слегка упростить эту проблему. Мы не должны просто мириться с течением событий, Джули. Мы еще можем сделать что-то для решения нашей судьбы, понимаешь?
— Так вот ради чего ты стараешься? Хочешь устроить мою судьбу?
Джереми мотнул головой.
— Эгоистичный паршивец. Я пытаюсь привести в порядок мою собственную жизнь. — Он поднял брошюры и прижал их к сердцу. — Я хочу покончить с алкоголизмом. Пора. Я хочу этого. Но видит Бог, да и сам я понимаю, что для этого мне нужна помощь.
Джулиан достаточно много общался с отцом, чтобы научиться распознавать по его тону тайные происки. Желтый предупредительный флажок замаячил у него перед глазами.
— Папа, я знаю, что тебе хочется вернуться к трезвой жизни. И мне ужасно приятно это слышать. Но все эти программы… с их ценами…
— Ты можешь пойти на это ради меня. Ты можешь пойти на это, сознавая, что я делаю это ради тебя.
— Да ведь дело не в том, что я не хочу помочь тебе. У нас просто нет таких денег. Я уже сорок раз просмотрел все счета и понял, что у нас нет средств. А ты не думал о том, чтобы позвонить тете Софии? Если бы она узнала, на что ты намерен употребить деньги, то, наверное, согласилась бы одолжить…
— Одолжить? Держи карман шире! — Джереми резко взмахнул брошюрами. — Твоя тетушка будет стоять насмерть. «Он бросит пить, когда сам захочет бросить» — вот что она скажет по этому поводу. Она и пальцем не пошевелит, чтобы помочь мне в этом деле.
— А если я позвоню ей?
— А кто ты такой для нее, Джули? В глаза не виденный нищий родственничек, надеющийся получить подачку из тех денег, что ее муж зарабатывал тяжким трудом. Нет у тебя права обращаться к ней с подобной просьбой.
— Тогда поговори с Сэм.
Джереми отмахнулся от этой идеи, как от навязчивого комара.
— Я не могу просить ее о таком одолжении. Она и без того слишком много помогает нам. Тратит на нас свое время, силы, заботы. Наконец, свою любовь. Я не вправе просить ее о большем, да и не желаю. — Тяжело вздохнув, он запихнул брошюры обратно в карман. — Ладно, не бери в голову. Я не сдамся.
— Тогда я попрошу Сэм поговорить с тетей Софией. Я смогу объяснить ей.
— Нет. Забудем об этом. Я стисну зубы и переживу свою неудачу. Мне уже приходилось прежде…
