— Сэм?
Она подняла голову. Пытаясь снять напряжение, оставленное разговором с дядей, она погрузилась в такую глубокую задумчивость, что даже не услышала, как его сын вошел в кухню.
— Разве ты не на псарне, Джулиан? — глупо спросила она.
— Отделался малой кровью, — объяснил он. — К сожалению, сейчас я не могу уделить им должного внимания.
— Я присмотрела за Касси. Ты хочешь, чтобы я…
— Она умерла.
— О боже! — вскрикнула Саманта. — Джулиан, не может быть! Я зашла к ней сразу после твое! о звонка. Она прекрасно себя чувствовала. Хорошо поела, а все ее щенки мирно посапывали. Я записала все как надо и оставила журнал на месте. Разве ты не заметил его? Я повесила его на крючок.
— Николь, — монотонно произнес он. — Сэм, она умерла. В районе Колдер-мур, недалеко от разбитого лагеря. Николь умерла.
Саманта смотрела на него, пока слово «умерла» звенело в воздухе. «Он не плачет, — подумала она, — Почему он не плачет?»
— Умерла, — повторила она, осторожно произнося это слово, как будто неверная интонация могла создать у него нежелательное впечатление.
Джулиан не сводил с нее глаз, а ей хотелось, чтобы он отвернулся. Хотелось, чтобы он все рассказал. Или закричал, зарыдал, в общем, выплеснул наружу то, что происходит в его душе, и тогда она смогла бы понять, как ей вести себя с ним. Но вот он сдвинулся с места и подошел к столу, где лежал нарезанный Самантой перец. Он остановился, разглядывая кусочки овощей с таким видом, словно узрел в них что-то удивительное. Потом взял нож и пристально осмотрел его. Наконец он с силой вдавил большой палец в острое лезвие.
— Джулиан! — вскрикнула Саманта. — Ты же порежешься!
Топкая струйка крови потекла по его коже.
— Я не знаю, как назвать то, что я чувствую, — сказал он.
Зато у Саманты вовсе не было такой проблемы.
Глава 5
Инспектор Питер Ханкен, очевидно, решил проявить милосердие к некурящему коллеге. Первые шаги на этом поприще были предприняты, когда они отъехали на «форде» от Бакстона к ущелью Пэдли. Ханкен открыл «бардачок» и вытащил оттуда пачку жевательной резинки без сахара. Видя, что он закладывает в рот мятную пластинку, Линли благословил его за готовность воздержаться от курения.
В полном молчании они ехали по трассе А-6, проходившей по долине реки У аи. Первые несколько миль дорога вилась вдоль спокойного речного русла, а потом слегка отклонялась на юго-восток. Лишь когда они миновали второй известняковый карьер, вклинившийся белым шрамом в зеленые склоны холмов, инспектор позволил себе начать разговор.
— Так значит, вы недавно женились? — с улыбкой произнес он.
Линли приготовился к грубоватым шуточкам, традиционно отпускаемым по такому случаю всем смельчакам, решившимся узаконить отношения с женщиной.
— Да. С тех пор минуло три месяца. Насколько я знаю, большинство голливудских браков распадается раньше.
— Чудесная пора. Начало семейной жизни. Ни с чем не сравнимое удовольствие. Это ваш первый опыт?
В отношении женитьбы? Да. Мы оба впервые решились на этот шаг. Запоздалое начало. — Ну и тем лучше, — заметил Ханкен. Линли настороженно взглянул на своего спутника, размышляя, не отражается ли на его лице тревожная озабоченность по поводу бурного расставания с Хелен, вдохновляя Ханкена на насмешливый панегирик благословенному статусу семейного человека. Но выражение лица Ханкена свидетельствовало лишь о полном удовлетворении своей жизнью и избранницей.
— Мою благоверную зовут Кэтлин, — доверительно сообщил инспектор. — У нас уже трое ребятишек. Сара, Белла и Пи Джи,
[14]
то бишь Питер-младший, наш самый маленький наследник. Вот, взгляните. — Он раскрыл вынутый из кармана бумажник, где на видном месте красовалась семейная фотография: компания, сидевшая на больничной койке, состояла из двух девчушек, обнимавших голубой конверт с новорожденным, а их самих, в свою очередь, обнимали счастливые родители. — Семья в нашей жизни — самое главное. Но вы и сами довольно скоро придете к такому выводу. — Надеюсь.
Линли попытался представить себя и Хелен в окружении обаятельных отпрысков, но потерпел неудачу. Когда он пытался воскресить в памяти образ жены, то видел ее только побледневшей от гнева, какой она была сегодня утром, перед тем как покинула его.
Он беспокойно поерзал на сиденье. В данный момент ему не хотелось обсуждать женитьбу, и он мысленно проклял Нкату, опрометчиво затронувшего эту тему.
— Они великолепны, — похвалил он, возвращая бумажник Ханкену.
— Мальчонка — вылитый отец, — гордо произнес Ханкен. — Конечно, по этому снимку еще трудно уловить сходство. Но в реальной жизни оно уже проявилось.
— Славная компания.
К облегчению Линли, Ханкен счел это достаточным завершающим замечанием по семейной теме. Он вновь полностью сосредоточился на вождении. Его взгляд следил за дорогой с тем же пристальным вниманием, какое он уделял всему окружающему миру, и Линли без труда подметил эту характерную черту инспектора. В конце концов, все бумаги в его кабинете лежали аккуратными стопками, а такого порядка, как в подвластном ему следственном отделе, Линли еще не приходилось видеть. Да и одежда Ханкена наводила на мысль о том, будто он собирается сегодня позировать перед фотокамерой для журнала «Боевая тревога».
Они ехали повидаться с родителями погибшей девушки, только что закончив разговор с присланным из Министерства внутренних дел патологоанатомом, которая прибыла из Лондона для проведения посмертной экспертизы. Совещание с ней прошло в смежной с моргом комнате, где она меняла удобные кроссовки на туфли-лодочки, каблук одной из которых пыталась укрепить, колотя им по металлической табличке на двери.
Всем своим видом показывая, что женские каблуки — не говоря уже о дамской сумочке — явно придумали мужчины для полного порабощения женского пола, она с нескрываемой враждебностью взглянула на удобную обувь инспекторов и сказала:
— Я могу уделить вам десять минут. Полный отчет будет на вашем столе утром. Кстати, кто из вас Ханкен? Вы? Отлично. Я знаю, что вам нужно. Вам нужен нож с трехдюймовым лезвием. Вероятнее всего, складной карманный ножик, хотя, возможно, и небольшой кухонный нож. Ваш убийца — правша, причем достаточно сильный, даже очень сильный. С парнем закончили. Девушка скончалась от удара обломком камня, который вы привезли с места преступления. Три удара по голове. Противник также орудовал правой рукой.
— Один убийца? — спросил Ханкен.
Размышляя над его вопросом, патологоанатом сделала завершающий пятый удар каблуком по двери. Не церемонясь, она заявила, что трупы малоразговорчивы: они могут поведать только, как их лишили жизни, каким видом оружия пользовался убийца и правой или левой рукой нанесена смертельная рана. Судебная экспертиза волокон, волос, крови, слюны, кожи и тому подобного может дать более детальную и точную картину, но для ознакомления с ней им придется подождать лабораторного отчета. Невооруженным глазом нельзя разглядеть мельчайших деталей, и пока она рассказала им все, что выяснила на данный момент.
