Он встречал ее в закутке, который в аэропорту Гернси сходил за зал прибытия. Она прошла в дверь, толкая перед собой тележку, нагруженную ее чемоданами, и увидела сына у стойки аренды автомобилей, где тот ожидал ее появления, а не болтал с хорошенькой рыжеволосой девицей за прилавком, как сделал бы всякий нормальный мужик на его месте. Он же притворялся, будто изучает какую-то карту, и упускал очередную возможность, которую жизнь совала ему прямо под нос Маргарет вздохнула.
— Адриан, — позвала она, а когда тот не ответил, окликнула громче: — Адриан.
Со второго раза он ее услышал и оторвался от своей карты. Подкрался к стойке и положил карту на место. Рыженькая спросила, чем она может помочь сэру, но тот не ответил. И даже не посмотрел на нее. Девушка повторила. Но он только поднял воротник куртки и вместо ответа повернулся к ней спиной.
— Машина на улице, — сказал он матери вместо «здравствуй» и скинул ее чемоданы с тележки.
— Может, спросишь хотя бы, как дорогая мамочка долетела? — предложила Маргарет. — И разве нельзя довезти чемоданы в тележке прямо до машины? Так ведь легче.
Но он уже шагал прочь, неся по чемодану в каждой руке. Делать было нечего, оставалось только идти за ним. Маргарет послала извиняющуюся улыбку в направлении стойки, на случай если рыженькая наблюдала за тем, как встретил ее сын. И пошла следом.
Аэропорт представлял собой одиночное строение, расположенное сбоку от единственной посадочной полосы в окружении непаханых полей. Автостоянка при нем была меньше, чем при железнодорожной станции у ее дома в Англии, так что найти Адриана не составило никакой проблемы. Когда Маргарет поравнялась с ним, он запихивал чемоданы на заднее сиденье рейнджровера, автомобиля, хуже которого для местных дорог-паутинок и выдумать ничего было нельзя, как она убедилась вскоре.
Сама она никогда не бывала на этом острове. Они с Ги развелись задолго до того, как тот оставил свой бизнес в «Шато Бруар» и поселился здесь. Но Адриан не однажды гостил у отца на острове, и почему он разъезжал по нему на каком-то фургоне для перевозки мебели, когда тут явно требовалась «мини», было выше ее понимания. Как и многие другие поступки сына. К примеру, его разрыв с единственной женщиной, с которой он ухитрился вступить в отношения за все тридцать семь лет своей жизни.
«С чего бы это вдруг?» — до сих пор удивлялась Маргарет.
«У нас были разные цели», — пытался убедить он ее, чему она ни на секунду не поверила, потому что из приватной доверительной беседы с самой молодой женщиной доподлинно знала: Кармел Фицджеральд хотела замуж, а из другой приватной и доверительной беседы с собственным сыном также доподлинно знала: Адриан считал, что ему повезло найти молодую, в меру привлекательную женщину, готовую не колеблясь связать свою жизнь с человеком практически среднего возраста, который всю жизнь просидел у матери под юбкой.
Кроме тех трех кошмарных месяцев, которые он провел в одиночку, когда пытался поступить в университет… Но чем меньше она будет вспоминать об этом, тем лучше. Так что же между ними произошло?
Маргарет знала, что спрашивать об этом нельзя. По крайней мере сейчас, накануне похорон Ги. Но она все равно собиралась задать этот вопрос, и скоро.
Она сказала:
— Как справляется бедная тетя Рут, дорогой?
Адриан притормозил у дряхлого отеля.
— Я ее не видел.
— Почему? Она что, не выходит из своей комнаты?
Он смотрел вперед, на светофор, сосредоточенно ожидая, когда загорится желтый.
— То есть я ее видел, но не совсем. Я не знаю, как она справляется. Она мне не говорила.
А спросить он, разумеется, не догадался. И с матерью поговорить нормально, а не загадками ему тоже в голову не приходит.
— Это ведь не она его нашла, правда? — спросила Маргарет.
— Нет, это Кевин Даффи. Садовник.
— Она, наверное, в шоке. Они ведь не расставались… Вообще никогда.
— Не знаю, зачем ты сюда приехала, мама.
— Ги был моим мужем, дорогой.
— Первым из четырех, — не преминул напомнить Адриан. Вот зануда, право. Маргарет прекрасно знала сама, сколько раз она выходила замуж.
— Я думал, что на похороны приходят только к действующим мужьям.
— Как это вульгарно с твоей стороны, Адриан.
— Неужели? Ну уж нет, вульгарности мы не потерпим.
Маргарет повернулась, чтобы видеть его лицо.
— Почему ты так себя ведешь?
— Как?
— Ги был моим мужем. Когда-то я любила его. Благодаря ему у меня есть ты. И если в память об этом я должна пойти на его похороны, я это сделаю.
Улыбка Адриана показывала, что он ей не верит, и ей захотелось дать ему пощечину. Сын слишком хорошо ее знал.
— Ты всегда воображала, будто умеешь лгать, — сказал он. — Что, тетя Рут боялась, как бы я тут без тебя… как бы это сказать? Не наделал глупостей? Не совершил преступления? Или попросту не взбесился? А может, она считает, что я уже это сделал?
— Адриан! Как ты мог подумать… даже в шутку…
— Я не шучу, мама.
Маргарет отвернулась к окну, не желая больше выслушивать бредни сына. Светофор мигнул, и Адриан на полной скорости пронесся через перекресток.
Вдоль дороги, по которой они ехали, сомкнутым строем стояли дома. Под хмурым небом послевоенные оштукатуренные коттеджи соседствовали с разрушающимися викторианскими домами-террасами, что лепились порой к какому-нибудь отелю, закрытому на зиму. Населенные территории вдоль южной стороны дороги уступили место голым полям с фермерскими домами из камня, а на границе каждого участка виднелись деревянные белые лари, куда в другое время года фермеры выкладывали молодой картофель и тепличные цветы на продажу.
— Твоя тетя позвонила мне, как и всем остальным, — сказала наконец Маргарет. — Честно говоря, меня удивило, что ты не сделал этого сам.
— Никто не приедет, — ответил Адриан, меняя тему разговора, — привычка, которая ее всегда в нем раздражала. — Даже Джоанна с девочками. Впрочем, Джоанну я понимаю: скольких любовниц отец сменил, пока был женат на ней? Но девочки-то могли бы и приехать. Они его, конечно, терпеть не могут, но я думал, что жадность не даст им усидеть на месте и они явятся. Завещание, вот о чем я говорю. Наверняка им хочется узнать, сколько им причитается. Куча денег, если, конечно, отец раскаялся в том, как обошелся с их мамочкой.
— Пожалуйста, не говори так об отце, Адриан. Как его единственный сын и наследник, чьи дети будут носить фамилию Бруар, я думаю, ты мог бы…
— Никаких детей не будет. — Теперь он говорил настойчиво и громко, как будто хотел заглушить мать. — И все же я думал, что Джоанна появится, хотя бы ради того, чтобы вогнать кол старику в сердце.
Адриан ухмыльнулся, но больше себе, чем ей. Тем не менее от этой ухмылки Маргарет стало холодно. Слишком живо она напоминала ей те тяжелые времена, когда Адриан делал вид, будто все в порядке, тогда как на самом деле в душе у него назревала гражданская война.
