— Честно говоря, не помню. Скорее всего, нет. Послушай, давай я тебе помогу.
Он обернулся. Предложение насторожило его, и Ульрика могла это понять. Ведь раньше она никогда не предлагала Килфойлу помощь. Она даже никогда не разговаривала с ним по-настоящему, за исключением того единственного случая, когда она принимала его на работу в «Колосс». Она мысленно пообещала себе, что отныне будет говорить с каждым сотрудником хотя бы раз в день.
— Да тут и делать особо нечего, — сказал Килфойл. — Но поболтать я бы не отказался.
Она подошла к списку. Так, что тут у нас? Яйца и мука. Масло. Сковородки. Соль. Да, очевидно, не требуется быть гением, чтобы состряпать йоркширский пудинг. Ульрика сделала еще одну мысленную пометку: поговорить с преподавателем кулинарных курсов, чтобы тот начал включать в учебную программу что-нибудь поинтереснее.
Она перебрала в уме возможные темы разговора, но их было немного, так как о Робби она знала только то, что раньше он любил заглядывать в чужие окна.
— Как дела на работе? — задала она единственный вопрос, который смогла придумать.
Он бросил на нее взгляд, полный сарказма.
— Ты про доставку сэндвичей? Нормально. На хлеб хватает. Ну, — улыбнулся он, — почти хватает. Я не прочь найти что-нибудь получше.
Ульрика видела, к чему клонит Килфойл. Он уже не раз закидывал удочку насчет постоянной занятости в «Колоссе», на платной основе. Что ж, Ульрика не могла винить его за это.
Робби как будто прочитал ее мысли. Он оторвался от пересыпания муки из пакета в большую посудину.
— Я отлично работаю в команде, Ульрика, — сказал он. — Если бы мне только дали возможность это доказать!
— Да. Твое желание нам известно. И мы его учитываем. Когда на другом берегу реки откроется филиал, ты будешь первым кандидатом на должность руководителя адаптационного курса.
— Серьезно? Ты не разыгрываешь меня?
— Разыгрываю? Зачем?
Он поставил пакет с мукой на стол.
— Послушай, я же не глухой. И не дурак. Я знаю, что здесь происходит. И полицейские со мной говорили.
— Они со всеми говорили.
— Ну да. Но они зачем-то и к соседям моим приходили с расспросами. Я там уже сто лет живу, поэтому мне сразу рассказали, что копы что-то про меня вынюхивали. Так что не удивлюсь, если за мной следить начнут.
— Следить? — Ульрика постаралась, чтобы в ее голосе не звучало беспокойство. — За тобой? Глупости. Неужели ты ходишь в такие места, чтобы им захотелось тратить на тебя время?
— Да в том-то и дело, что никуда я не хожу. Есть возле моего дома одна гостиница, а при ней бар. Туда я и сбегаю, когда мне нужно отдохнуть от отца. По-моему, ничего криминального в этом нет.
— Родители, — сказала она. — Иногда от них хочется бежать куда глаза глядят, да?
Робби нахмурился и замер, словно забыв о том, что делал. После секундного молчания он повторил слова Ульрики:
— Бежать? В каком это смысле?
— Э-э… да ни в каком. Просто мы с мамой порой ссоримся, вот я и подумала… возможно, дело в том, что мы обе — женщины. Или вы с отцом… Двое взрослых одного пола в одном доме? Со временем они начинают действовать друг другу на нервы.
— Мы с отцом вместе только телевизор смотрим, и тогда никаких проблем не возникает, — пожал плечами Килфойл.
— А-а. Повезло тебе. И что, часто вы этим занимаетесь? Телевизор смотрите?
— Ага. Всякие реалити-шоу. Мы их обожаем. Вот недавно вечером…
— Когда именно?
Она поняла, что задала вопрос слишком быстро. На лице Килфойла появилась жесткость, которой раньше Ульрика в нем не замечала. Он отвернулся к холодильнику, достал оттуда яйца и тщательно отсчитал нужное количество, будто хотел продемонстрировать свою старательность. Ульрика молча ждала ответа.
— Это было за день до того, как в парке нашли того парнишку, — наконец сказал он, и слова его прозвучали предельно вежливо. — Мы смотрели передачу про парусный спорт. Идет по кабельному. Мы с отцом делали ставки на то, кто вылетит из шоу, а кто останется. У тебя есть кабельное телевидение, Ульрика?
И она поневоле восхитилась его выдержкой — как он подавил негативные чувства, чтобы не портить с ней отношения. Это заслуживает награды.
— Извини, Роб, — сказала она.
Он не сразу ответил, но потом смягчился.
— Да ладно, все нормально. Но я удивился вначале, чего это ты вдруг зашла.
— Ты и вправду в списке кандидатов для работы в филиале.
— Посмотрим, — пожал он плечами. — Пока мне нужно поскорее тут закончить.
Ульрика оставила его в кухне заниматься приготовлениями к занятию. После беседы она чувствовала неловкость, однако отбросила лишние эмоции. Сейчас не время беспокоиться о чьих-то обидах. Позже, когда все вернется в нормальное русло, она постарается исправить ошибки и наладить отношения. Пока же на повестке дня стоят куда более острые проблемы.
Поскольку обходные маневры показали свою несостоятельность, с Нейлом Гринэмом Ульрика решила не ходить вокруг да около, а сразу взяла быка за рога.
Его она нашла в компьютерном классе, одного. Он редактировал веб-страничку одного из учеников, которая была выдержана в мрачных готических тонах — как и следовало ожидать от питомца «Колосса».
— Нейл, — спросила она, — что ты делал восьмого числа?
Он записал что-то в блокнот, лежащий рядом с компьютерной мышкой. Ульрика заметила, как заходили мышцы его мясистой челюсти.
— Правильно ли я тебя понял, Ульрика? — сказал он. — Ты, должно быть, интересуешься, не убивал ли я в тот день какого-нибудь несчастного ребенка в кустах?
Она не стала отвечать, предоставив Нейлу думать на этот счет все, что ему угодно.
— Остальных ты уже опросила? — продолжал он. — Или я один такой счастливчик?
— Ты не можешь просто ответить на мой вопрос, Нейл?
— Конечно могу. Только вот хочу ли я?
— Нейл, здесь нет ничего личного, — сказала она. — Я уже поговорила с Робби Килфойлом. И потом собиралась отыскать Джека.
— А как насчет Гриффа? Или его подозревать в убийстве ну никак невозможно? Знаешь, если уж ты взялась за полицейскую работу, то для начала попробуй быть более объективной.
Ульрика чувствовала, что краснеет. От унижения, не от злости. О да, в первые дни романа она уверяла себя, что будет соблюдать осторожность. Никто не должен догадаться, говорила она Гриффу. Но потом все это потеряло значение. А когда дурман страстей берет верх над благоразумием, плакаты и громкоговорители вовсе не нужны.
— Ты собираешься отвечать на вопрос или нет? — спросила она.
— Конечно, — сказал он. — Но только когда его зададут копы. Скорее всего, мне не придется долго ждать — ведь ты постараешься подогреть их интерес ко мне, да, Ульрика?
