Она отвернулась от окна и обвела взглядом комнату. Мебель сюда попала прямо из шестидесятых годов: виниловые диван и кресла, приставные столики, когда-то считавшиеся остромодными, слащавые статуэтки, изображающие животных с человеческими выражениями на мордах. Сосуды с сушеными лепестками цветов (безуспешно борющиеся со зловонными признаками обитания кота в доме) стояли на кружевных салфеточках, и при виде последней детали сердце Барбары забилось в счастливом предвкушении: набедренная повязка Киммо Торна! Кажется, удача поворачивается к ней лицом.
Она стала искать приметы недавнего пребывания в доме человека — убийцы. И первый из них обнаружился на кухне: одна тарелка, одна вилка, один стакан, все составлено в раковину.
Значит, ты накормил его перед тем, как изнасиловать, подонок? Или ты сам немного подкрепился, пока мальчонка развлекал тебя очередным фокусом, которому ты рукоплескал со смехом и за который пообещал наградить одним замечательным призом? Подойди-ка ко мне поближе, Дейви, вот молодчина. Боже, до чего ты симпатичный мальчик. Тебе это уже говорили? Нет? Почему же? Это же очевидно.
На полу в углу стоял контейнер с разбросанным вокруг кошачьим кормом и рядом — большая миска для воды, теперь пустая. Обернув края кухонным полотенцем, Барбара отнесла миску к раковине и наполнила ее водой. Кошка-то ни в чем не виновата, сказала она себе. Зачем заставлять ее мучиться и дальше? А Мэнди намучилась будь здоров, ведь ее не навещали с той самой ночи, когда погиб Дейви Бентон. Ведь убийца ни за что на свете не сунулся бы после смерти Дейви на эту улицу и в этот дом, где каждый закоулок осматривался полицейскими и где каждого жителя опросили и попросили проявлять бдительность.
Она вернулась из кухни в гостиную, выискивая следы убийства. Должно быть, именно здесь, в квартире, он насиловал и убивал Дейви Бентона, а уж остальное довершил уже после того, как оттащил тело в лес.
Потом Барбара осмотрела спальню, где, как и в гостиной, пришлось сначала раздвинуть шторы. В свете догорающего дня она оглядела комнату: кровать, застеленная покрывалом; тумбочка со старомодным механическим будильником и лампой под абажуром; комод, на крышке которого стоят две рамки с фотографиями.
Все такое заурядное, ничего подозрительного… За исключением одной детали: дверь гардероба слегка приоткрыта. Внутри Барбара разглядела банный халат в цветочек, косо свисающий с плечиков. Она достала его. Пояса не было.
Хочешь, я научу тебя одному фокусу с секретным узлом, предложил он. Барбара слышала его сахарный голос. Это единственный фокус, который я знаю, Дейви, но поверь мне, приятели сразу зауважают тебя, когда увидят, как легко ты можешь выпутаться, даже если связаны за спиной руки. Вот. Сначала ты меня свяжи. Видишь, как просто? Теперь я свяжу тебя…
Что-то в таком духе, думала она. Да, так он и сделал. А потом положил мальчика на кровать. Не кричи, Дейви. Не дергайся. Хорошо, хорошо. Договорились. Только не паникуй. Я развяжу тебе руки. Но обещай, что не будешь вырываться, потому что теперь… Проклятье, ты поцарапал меня, Дейви. Черт, ты поцарапал меня, так что мне придется… Я же говорил, чтобы ты молчал, а, Дейви? Говорил или нет? Я спрашиваю, говорил я или нет, ты, грязный волчонок?
А может, он надел на мальчишку наручники. Светящиеся в темноте наручники, такие же, как те, что Барри Миншолл дал Дейви. А может, вовсе не пришлось связывать его, или он решил, что этого не потребуется, потому как Дейви был такой хрупкий, гораздо меньше, чем его сверстники, да и на запястьях у него не было следов, как у других жертв…
Эта мысль отрезвила Барбару. И она призналась себе, что в этой квартире на Вуд-лейн она пытается найти — любым способом — разгадку. Она поняла, что поддалась опасному соблазну подогнать версию под существующие факты, и это худшее, что может случиться с полицейским. Такая, мягко говоря, небрежность и приводит к тому, что за решеткой оказываются невинные люди — из-за того, что копы слишком устали и слишком хотят успеть к ужину хотя бы один раз в десять дней, потому что жена непрестанно жалуется, а дети отбились от рук, нужно серьезно ими заняться, и зачем ты вообще женился на мне, Фрэнк, или Джон, или Дик, если я тебя месяцами не вижу ни днем ни ночью…
Так оно и происходит, Барбара знала это не понаслышке. Так копы и совершают фатальные ошибки. Она повесила халат обратно в гардероб и стерла нарисованные воображением картины.
Со стороны прихожей послышался скрежет — это Мораг вставляла в замок ключ. Времени больше ни на что не оставалось, можно только приподнять одеяло и глянуть на простыни, уловив слабый запах лаванды. Постельное белье не раскрыло Барбаре никаких ужасных тайн, поэтому она перешла комоду у противоположной стены спальни.
И там нашла все, что искала. На одной фотографии женщина в свадебном платье позировала под руку с женихом в очках. На другой — та же женщина, только уже сильно постаревшая, стояла на причале. Рядом с ней стоял молодой мужчина. Как и его отец, он тоже был в очках.
Барбара сняла с комода второй фотоснимок и поднесла его к окну, чтобы получше рассмотреть.
— Вы здесь, констебль? — раздался голос Мораг из гостиной.
А Мэнди издала фирменный сиамский вопль.
Барбара пробормотала, глядя на свою находку:
— Черт возьми! — Она торопливо сунула снимок в сумку, постаралась собраться с мыслями и откликнулась на зов Мораг: — Извините. Решила осмотреться. Здесь все так напоминает о моей матери. Она тоже обожала шестидесятые.
Чистой воды ложь, но ведь никто не пострадал. Правду сказать, мама в ее нынешнем состоянии не отличит шестидесятые от мешка картошки.
— У нее закончилась вода, — сказала Барбара услужливо, когда вернулась в гостиную, где ждала управляющая. В кухне Мэнди с шумом лакала воду. — Я наполнила миску. А вот еды достаточно. Думаю, некоторое время она продержится.
Мораг смотрела с подозрением, очевидно, не полностью убежденная в чистосердечности заботы, проявляемой констеблем по отношению к кошке. Но свои мысли она решила оставить при себе, так что их знакомство закончилось вежливым прощанием; после этого Барбара бегом покинула здание и запустила руку в сумку, нащупывая мобильный телефон.
Он зазвонил, когда она подносила палец к кнопкам — набрать телефон Линли. Высветился номер Скотленд-Ярда.
— Конс… Конс. Констебль Хейверс?
Это был голос Доротеи Харриман, но Барбара с трудом узнала ее.
— Я, — ответила она. — Ди, что с тобой?
— Конст… Хейв… — выговорила Харриман.
И Барбара поняла, что секретарь рыдает.
— Ди, Ди, возьми себя в руки. Ради бога, говори, что случилось?
— Его жена, — всхлипнула Доротея.
— Чья жена? Какая жена? — Барбара чувствовала, как страх затапливает ее, потому что была только одна жена, о которой она могла сейчас подумать, только одна женщина, рассказать о которой ей могла секретарша отдела. — Что-то случилось с Хелен Линли? Она потеряла ребенка, Ди? Что?
