Ульрика ни на секунду не поверила вежливому тону просьбы. Но тем не менее она попыталась затянуть время.
— Фёздаун — это ведь к югу от реки, верно? А в этой части города о «Колоссе» многие наслышаны, констебль…
Она замолчала, якобы забыв имя полицейского.
— Эйр, — сказал он.
— Констебль Эйр, — повторила Ульрика. — То есть я хочу сказать, что мальчик — Антон Райд — возможно, просто говорил родителям, что идет в «Колосс», а сам как-то по-другому проводил это время. Так бывает, знаете ли.
— По сведениям, полученным от его родителей, в «Колосс» его направили из отдела несовершеннолетних правонарушителей. У вас в бумагах это должно быть отмечено.
— Вы говорите, отдел несовершеннолетних правонарушителей? Тогда я должна проверить. Если вы оставите мне номер телефона, то я посмотрю…
— Мы знаем, что он один из ваших, мэм.
— Может быть, вы это знаете, констебль…
— Эйр, — сказал он.
— Да. Конечно. Может, вы это знаете, констебль Эйр. Но я — пока нет. Теперь мне придется поднять наши архивы, так что если вы дадите мне номер телефона, то я перезвоню вам.
У него не оставалось выбора. Он мог бы получить ордер на обыск, но на это уйдет время. И она же не отказывается сотрудничать. Никто не может обвинить ее. Просто она сотрудничает в рамках своего рабочего графика, а не в рамках графика полицейского расследования.
Констебль полиции продиктовал свой номер телефона, и Ульрика его записала. Звонить она не собиралась — кто она, школьница в кабинете директрисы, чтобы отчитываться? — но ей нужно было иметь бумажку с этим номером, чтобы помахать перед носом у тех, кто придет в «Колосс» за информацией об Антоне Райде. Потому что кто-нибудь непременно придет. В данной ситуации ее задачей является разработка плана действий для такого случая.
Закончив говорить по телефону, Ульрика присела у шкафа с архивами. Сейчас она горько раскаивалась, что разработала и воплотила в жизнь систему двойного хранения информации: каждую запись в компьютере дублировал бумажный документ или распечатка. В крайнем — самом крайнем — случае она могла бы сделать кое-что с материалом, собранным на жестких дисках, даже если для этого пришлось бы отформатировать каждый компьютер в здании. Но копы, которые наведывались в «Колосс», уже видели, как она перебирает папки в ящике, изображая поиск сведений о Джареде Сальваторе. И они не поверят, будто о ком-то из мальчиков информация в электронном виде имеется, а о ком-то нет. И все-таки выход пока оставался: папка с делом Антона могла отправиться туда же, где уже находилось дело Джареда. Остальное будет несложно.
Ульрика уже потянула из ящика папку, озаглавленную «Антон Райд», когда за дверью раздался голос Джека Винесса.
— Ульрика? — окликнул он. — У тебя есть минутка? — и без дальнейших церемоний открыл дверь.
— Так нельзя себя вести, Джек! — взвизгнула она. — Я уже говорила тебе об этом.
— Я постучался, — запротестовал он.
— Это был шаг первый, да. Ты постучался. Очень хорошо. А теперь давай поработаем над вторым шагом, который заключается в том, чтобы дождаться от меня приглашения войти.
Его ноздри дрогнули, белые по краям.
— Конечно, Ульрика, — проговорил он и развернулся, чтобы выйти.
Вел он себя как поднаторевший в манипуляциях вздорный подросток, несмотря на свой возраст — сколько ему, двадцать семь лет? Двадцать восемь? Только его капризов не хватало. Сейчас для этого не лучший момент.
— Что ты хотел Джек? — спросила она, обращаясь к его спине.
— Ничего, — буркнул он. — Просто тут есть кое-что, и я подумал, что тебе лучше бы это знать.
Игры, игры, игры.
— Да? Ну, раз ты считаешь, что мне лучше знать об этом, почему не расскажешь мне?
Он снова повернулся к ней лицом.
— Он пропал. Вот и все.
— Кто еще пропал?
— Журнал учета посещений из приемной пропал. Сначала я подумал, что засунул его куда-нибудь, когда прибирался вчера вечером. Но я уже везде посмотрел. Он определенно пропал.
— Пропал?
— Ну да, пропал. Исчез. Испарился. Крибле-крабле-бумс, и — фьюить!
Ульрика, не вставая с корточек, прислонилась к стене спиной. Ее мозг перебирал всевозможные объяснения, и ни одно ей не нравилось.
— Его мог взять зачем-нибудь Робби, — сказал Джек, желая прийти на выручку. — Или Грифф. У него ведь есть ключ к зданию, и он может приходить сюда в любое время.
Это уже слишком.
— Зачем Робу, Гриффу или кому-нибудь другому мог понадобиться журнал учета посещений, а?
Джек демонстративно пожал плечами и сунул кулаки глубоко в карманы джинсов.
— Когда ты заметил, что его нет?
— Сегодня утром, когда стали приходить первые ребята. Я полез в стол за журналом, его там не было. Тогда, как я уже говорил, я подумал, что вчера вечером куда-нибудь его сунул. Так что я просто завел новый журнал, пока не найдется старый. А старый так и не нашелся, хотя я везде искал. По-моему, кто-то стащил его со стола.
Ульрика вспомнила события вчерашнего дня.
— Полиция, — сказала она. — Когда ты пошел звать меня. Ты оставил их в приемной одних.
— Ага. Я тоже об этом думал. Только вот вопрос. Я никак не могу врубиться, зачем им журнал посещений?
Ульрика отвернулась от его самодовольного и все понимающего лица.
— Спасибо, что сообщил мне, Джек, — сказала она.
— Хочешь, я…
— Спасибо, — твердо повторила она. — Еще что-нибудь? Нет? Тогда можешь возвращаться к работе.
Джек ушел, отсалютовав и щелкнув каблуками, что можно было расценить как шутливый жест, однако у Ульрики сложилось иное впечатление. Она сунула папку с делом Антона Райда обратно в ящик, задвинула его на место и поднялась. Набрала на телефоне номер мобильника Гриффа. У него как раз проходила встреча с новой группой адаптационного курса, их первое знакомство друг с другом. Он не любил, чтобы его прерывали в такие ответственные моменты — когда дети садились «в круг», как это у них называется. Но ничего не поделаешь, придется прерваться, и он поймет, когда выслушает ее.
Он произнес с ожидаемым раздражением:
— Да?
— Что ты сделал с папкой? — спросила она его.
— Как… приказано.
Она чувствовала, что это слово выбрано намеренно; это такой же сарказм, как и салют Джека на прощание. Пока до него не дошло, кто из них в опасности. Ничего, скоро дойдет.
— Это все? — спросил он.
По мертвой тишине в трубке Ульрика поняла, что все участники его новой группы прислушивались к каждому произнесенному им слову. Она ощутила мгновенный прилив злорадства. Отлично, Грифф, думала она. Посмотрим, как ты поведешь себя дальше.
