Спуск с вершины холма Арнсайд-Нот занял у Алатеи больше времени, чем подъём. Каменистые осыпи стали скользкими после дождя. Совсем нетрудно было поскользнуться на них, упасть и скатиться вниз. И точно так же можно было поскользнуться на опавшей листве лип и каштанов, росших ниже по склону. Поэтому ради безопасности Алатея на обратном пути была полностью сосредоточена на почве под ногами, тем более что дневной свет уже начал быстро тускнеть. И именно желание обеспечить безопасность заставило её взяться за телефон сразу после того, как она добралась до Арнсайд-хауса.
Этот телефонный номер всегда был при ней — с того самого момента, когда она впервые по нему позвонила, Алатея не хотела делать того, что ей приходилось делать, но другого выхода она не видела. Достала карточку, несколько раз глубоко вздохнула, набрала цифры и стала ждать ответа. И когда дождалась, то задала один-единственный вопрос, который только и имел сейчас для неё значение.
— Мне не хочется вас торопить, но мне необходимо знать. Вы обдумали моё предложение?
— Да, — ответил тихий голос.
— И?..
— Давайте встретимся и всё обсудим.
— И это значит?..
— Вы абсолютно серьёзны насчёт денег?
— Да, да! Конечно, я не шучу.
— Тогда, думаю, я смогу сделать то, о чём вы просите.
Камбрия, Милнторп
Линли нашёл их в местечке, где подавали «самое посредственное карри», как выразилась Дебора, то есть в некоем ресторанчике под названием «Фреш Тэйст оф Индия», на Чёрч-стрит в Милнторпе. Сент-Джеймс при этом сообщил:
— Мы не слишком разборчивы. Как правило, нам довольно китайских блюд на вынос или пиццы. Я голосовал за пиццу, но был побеждён.
Они уже покончили с едой и пили нечто под названием «лимонелло» из пугающе больших стаканов, и это выглядело странно по двум причинам: из-за величины посудин и из-за того, что в индийском ресторане почему-то подавали итальянский напиток.
— Саймону нравится, когда я подаю ему такой большой стакан вечером, после девяти, — объяснила Дебора размер посуды. — Я, конечно, просто таю в его коварных руках, но всё равно не представляю, как он поднимет меня с места, вытащит из ресторана и доведёт до отеля, если я выпью вот это целиком.
— На тележке довезу, — ответил Сент-Джеймс.
Он показал на ближайший незанятый столик, окружённый стульями. Линли передвинул один из них и присоединился к друзьям.
— Что-нибудь? — спросил Саймон.
Томас знал, что тот спрашивает не о заказе еды или выпивки.
— Мотивы есть, насколько я выяснил. Похоже, здесь такой случай, что стоит перевернуть камень — и мотивы просто полезут на свет гурьбой.
Он перечислил друзьям их все: страховой полис в пользу Найэм Крессуэлл; земля и ферма, достающиеся Кавеху Мехрану; возможная потеря содержания Миньон Файрклог; возможная смена положения в «Файрклог индастриз» для Манетт, или Фредди Макгая, или, если уж на то пошло, для Николаса Файрклога; жажда мести со стороны Найэм Крессуэлл.
— И ещё что-то там не так с сыном Крессуэлла, Тимом. Он, судя по всему, является приходящим учеником некоей школы Маргарет Фокс, которая, как выясняется, предназначена для детей с проблемным поведением. Это мне сказали по телефону, когда я туда позвонил, но ничего более не пояснили.
— Поэтому «проблемное» может означать что угодно, — заметил Сент-Джеймс.
— Может, — согласился Линли и продолжил рассказ о детях Крессуэлла, которых бесцеремонно подбросили сначала отцу с его любовником, а теперь вообще бросили у любовника. — Одна из сестёр, Манетт Макгай, очень резко высказывалась сегодня днём об этой ситуации.
— А кто бы не высказался? — сказала Дебора. — Это же отвратительно, Томми.
— Согласен. В общем, на данный момент людьми без мотивов к убийству кажутся только двое — сам Файрклог и его жена. Хотя. — тут же задумчиво оговорился Линли, — у меня создалось впечатление, что Файрклог чего-то недоговаривает. Поэтому мне пришлось привлечь Барбару, чтобы она поискала лондонские следы его жизни.
— Но если он что-то скрывает, зачем было просить тебя разобраться в деле? — спросила Дебора.
— Да, это вопрос, согласен. Вряд ли о таком стал бы просить убийца, если дело уже считается закрытым; ему совсем не нужны полицейские, которые начнут копать слишком глубоко.
— Да, кстати, о местном расследовании…
Сент-Джеймс сообщил Линли, что уже повидал местного судмедэксперта. Судя по его отчёту, всё было предельно ясно. Саймон просмотрел и все протоколы, и результат рентгеновского исследования, и из последнего было очевидно, что череп Яна Крессуэлла был раздроблён, А Линли прекрасно знал, что если череп раздроблён, то по нему не определить, что именно его раздробило. Череп либо трескается, как яйцо, и трещины от точки удара разбегаются по нему на манер паутины, или же образуется одна большая трещина в форме полукруга на боковой поверхности черепной кости. Но следы могут остаться на коже. И в любом случае необходимо исследовать то, что теоретически могло нанести повреждения, и только тогда решать, как именно они были нанесены.
— И?.. — вопросительно произнёс Линли.
И всё было сделано. На одном из камней, оставшихся на месте рядом с упавшими в воду, нашли кровь. Анализ ДНК показал, что это кровь Яна Крессуэлла. Ещё там были волосы и частицы кожи, и это тоже подвергли анализу, и всё это тоже принадлежало Яну Крессуэллу.
— Я нашёл и тех офицеров из ведомства коронёра, которые проводили расследование перед судебным следствием, — продолжил Сент-Джеймс. — Их двое: бывший детектив из полицейского участка в Бэрроу-ин-Фёрнес и парамедик, которого привлекают при необходимости. У них создалось впечатление, что это несчастный случай, а не убийство, но они на всякий случай всё равно проверили все алиби.
Как и Линли, Сент-Джеймс взял на заметку всех и теперь сверялся с записями в блокноте, который достал из нагрудного кармана куртки: Кавех Мехран, сообщил он, был дома, и хотя дети Крессуэлла могли это подтвердить, их не стали опрашивать, чтобы не травмировать без особой надобности; Валери Файрклог тоже была дома, в поместье, она вернулась с рыбалки в пять часов и не выходила до следующего утра, когда отправилась поговорить с садовниками, работавшими в её архитектурном саду; Миньон Файрклог также была дома, и хотя этого никто не мог подтвердить, но она рассылала в это время электронные письма, и в компьютере отмечено время; Найэм Крессуэлл находилась в пути, везла детей обратно на ферму Брайан-Бек, а после того опять поехала в Грэндж-овер-Сэндс, и хотя этого тоже никто не может подтвердить…
— То есть и она, и Кавех Мехран не имеют уверенного алиби на некий промежуток времени, — заметил Линли.
— Верно.
Сент-Джеймс продолжил: Манетт и Фредди Макгай были дома, до самого вечера; Николас также был дома с супругой, Алатеей; лорд Файрклог находился в Лондоне, ужинал с одним из членов совета директоров его предприятия. Директор — некая женщина по имени Вивьен Талли, и она это подтверждает.
