— Ну… да. Я хочу сказать, я же тебе объяснял, как всё обстоит в наши дни. Ты и сама знаешь. Когда люди оказываются вместе… Ну… ну да, мы «сделали».
— И больше одного раза?
Манетт сама себя ненавидела за эти расспросы, но она вдруг поняла, что ей просто необходимо это знать. А причиной тому, что знать это ей стало так нужно, было то, что за все годы, проведённые вместе, они никогда не сливались в страстных объятиях чаще, чем один раз в двадцать четыре часа, — даже тогда, когда им было по двадцать лет, даже в те полгода, когда они по-настоящему хотели друг друга…
Фредди был явно ошарашен. Он сказал:
— Манетт, боже мой… Но есть же вещи, о которых…
— Значит, больше. Больше, чем с Холли? Фредди, а ты предохранялся?
— Думаю, мы уже достаточно поговорили на эту тему, — с достоинством ответил Фредди.
— А как насчёт сегодняшнего вечера? Сегодня ты с кем-нибудь встречаешься? И кто это будет?
— Ну, вообще-то я снова встречаюсь с Сарой.
Манетт закинула ногу на ногу. Ей хотелось закурить. Она курила до двадцати с небольшим лет и, хотя уже много лет не вспоминала о сигаретах, вдруг поняла, что, если бы просто заняла чем-то руки, уже одно это помогло бы ей успокоиться. Она взяла коробку со скрепками и стала вертеть её в пальцах.
— Я удивлена. Ты ведь уже получил своё, и что в таком случае должно быть дальше? Семейные фотографии? Или ты предложишь ей своё имя и вы начнёте болеть одними и теми же болезнями вроде гриппа?
Фредди бросил на неё странный взгляд. Манетт решила, что он оценивает её слова, взвешивает их и подбирает ответ. Но прежде чем он успел сказать то, что, как догадывалась Манетт, он собирался сказать («Ты расстроена. Но почему? Мы давным-давно развелись, и мы решили остаться друзьями, но я не собирался хранить невинность всю оставшуюся жизнь»), она продолжила:
— Ну ладно, просто вопрос: ты придёшь домой вечером или снова останешься у Сары?
Фредди пожал плечами, но на его лице оставалось всё то же самое выражение, нечто среднее между удивлением и растерянностью. Он ответил:
— Вообще-то я пока не знаю.
— Конечно. Откуда тебе знать? Извини. Ну, в любом случае я надеюсь, ты её пригласишь домой. Мне было бы интересно с ней познакомиться. Только предупреди меня заранее, чтобы я не вышла к завтраку в одном белье.
— Предупрежу. Обязательно. Я хочу сказать, в тот раз всё вышло спонтанно. Ну, я о Холли. Я просто не очень хорошо представлял, как пойдёт дело. Ну, а теперь… да, конечно, мы ведь договорились обо всём, так? Насчёт… насчёт объяснений и так далее?
На этот раз пришла очередь Манетт удивляться. Совсем не в духе Фредди было запинаться на каждом слове.
— Эй, что происходит? — спросила она. — Фредди, ты ведь не собираешься сбежать и совершить какой-то безумный поступок?
Манетт и сама не понимала, о каком безумном поступке она говорит. Любое безумие было не в характере Фредди. Он был человеком прямолинейным и правдивым.
Фредди поспешил ответить:
— Нет-нет. Я просто ещё не рассказал ей… ну… ну, о тебе.
— Что? Ты ей не сказал, что разведён?
— Ну, это она знает, конечно. Но я ей не говорил, что мы… что мы с тобой… ну, что мы продолжаем жить в одном доме.
— Но Холли-то знала! И вроде бы не сочла это проблемой, у многих мужчин есть соседки-женщины и так далее.
— Да, конечно. Но Сара… В общем, с Сарой всё как-то по-другому. Это кажется рискованным, а я не хочу рисковать. — Он взял пачку листов с распечатками и придал ей более аккуратный вид. — Я уже сто лет ни с кем не встречался, Манетт, ты ведь и сама знаешь. И как-то пока не очень уверенно чувствую себя с женщинами.
Манетт кисло бросила:
— Не сомневаюсь.
На самом деле она ведь зашла к нему для того, чтобы поговорить о Тиме и Грейси и рассказать о разговоре с отцом. Но теперь это казалось неуместным. Как только что дал понять Фредди, ситуация изменилась, и лучше было оставить всякого рода чувства в стороне, пусть даже это чувство к детям.
Манетт встала.
— Ладно, значит, тебя не ждать. Но ты будь поосторожнее, хорошо? Мне бы не хотелось, чтобы ты… ну, не знаю… как-то пострадал.
И прежде чем Фредди успел ответить, она встала и вышла из его кабинета. Манетт твердила себе, что у Фредди теперь своя жизнь, а у неё — своя, и пора ей что-то с этой последней делать, точно так же, как делает Фредди. Вот только она не знала, что именно она могла бы сделать. Манетт даже вообразить не могла, что она погрузится в неведомый мир свиданий, назначаемых через Интернет. Оказаться в постели с совершенно незнакомым человеком, чтобы выяснить, подойдёт ли он ей? Манетт содрогнулась. Для неё это было то же самое, что оказаться зажаренной в печи серийного убийцы; но возможно, она в последние годы просто смотрела слишком много криминальных программ по телевизору…
Манетт отправилась на поиски брата.
Николаса она нашла в цехе погрузки, который уже полгода служил Николасу очередной ступенью в его продвижении к новым вершинам. До этого Николас занимался тем, что отправлял в гигантскую печь для обжига отформованные из фарфоровой массы смывные бачки, унитазы и кухонные раковины. В той части фабрики царила невыносимая жара, а шум стоял такой, что болели уши, но Николас прекрасно справлялся с работой. На самом деле он прекрасно справлялся с любой работой, на какую только его ставили в течение последних двух лет.
Манетт знала, что Николас решил поработать во всех цехах, где только возможно. И невольно восхищалась им, хотя причина его усердия вызывала у неё некоторые опасения. Не мог же он предполагать, что несколько лет труда на «Файрклог индастриз» могут сравниться с теми десятилетиями, которые проработали здесь она сама и Фредди? Не мог же он ожидать, что его назначат управляющим, когда их отец отойдёт от дел? Такая мысль была бы просто смехотворной.
Манетт увидела, что отгружались раковины для ванных комнат. Николас стоял на площадке, держа в одной руке дощечку для письма, а в другой — карандаш; он проверял и сравнивал размеры и фасоны изделий, после чего те оказывались в упаковочных коробках. Грузоподъёмник ставил коробки на поддоны. Как только Николас ещё раз их проверял на соответствие наклеек, они перемещались в ожидавший их грузовик. Водитель грузовика стоял неподалёку и курил, никак не участвуя в процессе.
Поскольку огромные ворота погрузочного цеха были открыты для грузовика, на складе было чудовищно холодно. И слишком шумно, потому что из динамиков под потолком неслась громкая музыка, как будто кто-то решил, что старые песни Карлоса Сантаны могут немножко согреть помещение.
Манетт подошла к брату. Он посмотрел в её сторону и кивнул в знак приветствия. Манетт пришлось кричать во всё горло, чтобы Николас расслышал её сквозь музыку. Она спросила, могут ли они поговорить. Его ответ; «Перерыв ещё не скоро», — разозлил Манетт.
