– Держите меня! – рявкнул Буко фон Кроссиг. –
Держите меня, курва, не-то я его пришибу! Нет, вы слышали? Он потерял след! Его
колектор интересовать перестал! Его, курва, перестала интересовать тысяча
гривен! Наша тысяча гривен!
– Какая там тысяча, – не подумав, бросил
Рейневан. – Не было там никакой тысячи. А было… всего-то… пятьсот…
Тут же, сразу, он понял, какую сморозил глупость.
Буко фон Кроссиг так быстро выхватил меч, что скрежет клинка
в ножнах, казалось, еще звучал, еще висел в воздухе, когда острие коснулось
Рейневанова горла. Шарлей успел сделать только полшага, как тоже наткнулся
грудью на мгновенно выхваченные клинки Вейраха и Трескова. Оружие остальных
зашаховало и остановило Самсона. Куда девались, словно сдутые ветром, признаки
фамильярной доброжелательности. Злые, прищуренные, жесткие глаза раубриттеров
не оставляли сомнений в том, что они оружием воспользуются. И сделают это,
ничуть не задумавшись.
Сидящий на пне седовласый маг вздохнул и покрутил головой.
Однако мина у него была безразличная.
– Губертик, – бросил Буко фон Кроссиг одному из
оруженосцев, – возьми ремень, сделай петлю и накинь на тот вон сук. Не
шевелись, Хагенау.
– Не шевелись, Шарлей, – словно эхо повторил де
Тресков. Мечи остальных сильнее уперлись в грудь и шею Самсона.
– Итак. – Буко, не отводя оружия от горла
Рейневана, приблизился. Глянул ему в лицо. – Итак, на возу колектора
находится не тысяча, а пятьсот гривен. Ты это знаешь. А значит, знаешь, куда он
поехал. У тебя, парень, простой выбор: либо ты знаешь, либо висишь.
Раубриттеры спешили, навязывали быстрый темп. Не жалели
лошадей. Если только позволяла местность, гнали галопом. Гнали что было сил.
Вейрах и Рымбаба, кажется, знали район, вели по короткому
пути.
Пришлось двигаться медленнее, так как дорога вела по сильно
подмокшему мшанику в долине речки Будзувки, левого притока Нисы Клодской.
Только тогда Шарлею, Самсону и Рейневану выпала оказия перекинуться несколькими
словами.
– Без глупостей, – тихо предупредил Шарлей. –
И не вздумайте сбежать. У тех двоих, что едут за нами, самострелы, и они не
спускают с нас глаз. Лучше послушно ехать за ними…
– И принять, – язвительно докончил
Рейневан, – участие в бандитском нападении? Да, Шарлей, далеко же завело
меня знакомство с тобой. Я стал разбойником.
– Напоминаю, – вставил Самсон, – что мы
делали это ради тебя. Спасая твою жизнь.
– Каноник Беесс, – добавил Шарлей, – приказал
мне защищать тебя и оберегать…
– И сделать нарушителем закона?
– Именно из-за тебя, – резко ответил
демерит, – мы оказались на Счиборовой Порубке, именно ты выдал Кроссигу
место остановки сборщика. Причем выдал очень быстро. Ему даже не пришлось долго
тебя трясти. Надо было держаться тверже, мужественно молчать. Теперь ты был бы
вполне приличным висельником с чистой совестью. Сдается мне, ты бы лучше
чувствовал себя в такой роли.
– Преступление – всегда пре…
Шарлей вздохнул, махнул рукой. Подогнал коня.
Над мшаником поднимался туман. Трясина прогибалась, чавкала
под копытами. Квакали лягушки, трубили выпи, покрякивали дикие гуси. Беспокойно
шумели и со шлепком поднимались на крыло утки и селезни. Что-то большое,
вероятно, лось, продиралось в окружающем лесу.
– То, что сделал Шарлей, – сказал Самсон, –
он сделал ради тебя. Ты оскорбляешь его своим поведением.
– Преступление… – откашлялся Рейневан, –
всегда остается преступлением. Оправдать его не может ничто.
– Правда?
– Ничто. Нельзя…
– Знаешь что, Рейневан? – Самсон впервые проявил
что-то вроде нетерпения. – Начинай играть в шахматы. Это тебе будет больше
по душе. Тут черные, там белые, а все поля квадратные.
– Кто сказал, что в Стольце меня собирались прикончить?
Кто это сказал?
– Ты удивишься. Юная дама в маске, плотно закутанная в
плащ. Пришла к нам ночью на постоялый двор. В сопровождении вооруженных слуг.
Ты удивлен?
– Нет.
Самсон не стал выспрашивать.
На Счиборовой Порубке не было никого. Ни живой души. Это
было видно ясно и издалека. Раубриттеры сразу же отказались от намеченного
заранее скрытного подхода, влетели на поляну с ходу, галопом, с грохотом,
топотом и криками, которые всполошили лишь ворон, пиршествовавших вокруг
обложенного камнями потухшего костра.
Отряд разъехался, шаря меж шалашей. Буко фон Кроссинг
развернулся в седле и вперил в Рейневана грозный взгляд.
– Оставь, – упредил его Ноткер фон Вейрах. –
Он не врал. Видно же, что здесь кто-то останавливался надолго.
– Здесь была телега, – подъехал Тассило де
Тресков. – Вот следы колес.
– Трава изрыта подковами, – доложил Пашко
Рымбаба. – Много коней было!
– Пепел в кострище еще теплый, – сообщил Губертик,
оруженосец Буко, мужчина вопреки уменьшительному имени в солидных годах. –
Кругом бараньи кости и куски репы.
– Опоздали, – угрюмо подвел итог Вольдан из
Осин. – Колектор тут останавливался. И уехал. Поздно мы прибыли.
– Конечно, – буркнул фон Кроссиг, – если
парень нас не обманул. А он мне не нравится, этот Хагенау. А? Кто за вами ночью
гнался? Кто напустил нетопырей? Кто…
– Перестань, Буко, – снова прервал фон
Вейрах. – Ты отклоняешься от темы. Давайте, comitiva, объезжайте поляну,
ищите следы. Надо знать, что делать дальше.
Раубриттеры снова разъехались, часть спешилась и разбрелась
по шалашам… К «поисковикам», к некоторому удивлению Рейневана, присоединился
Шарлей. Беловолосый же маг, не обращая внимания на суматоху, раскинул кожух,
уселся на него, достал из вьюков хлеб, стружки сушеного мяса и баклажку.
– А вы, господин Гуон, не сочтете ли нужным помочь нам?
Маг отхлебнул из баклажки, откусил хлеба.
– Не сочту.
Вейрах фыркнул, Буко выругался под нос. Подъехал Вольдан из
Осин.
– Трудно что-нибудь понять по здешним следам, –
опередил он вопрос. – Одно ясно – лошадей было множество.
– Это я уже слышал. – Буко снова измерил Рейневана
злым взглядом. – Но подробности узнать хотелось бы. Так сколько же было с
колектором народу? И кто? Я с тобой разговариваю, Хагенау.
