– А что, – Шарлей глянул на верхушки сосен, –
мы будем с того иметь? Как насчет равной доли, господин Кроссиг?
– Одна на вас троих.
– Идет. – Демерит не торговался, но, видя взгляд
Рейневана и Самсона, быстро добавил: – Но будем действовать без оружия.
Буко махнул рукой, потом отстегнул от седла топор, огромное
широкое лезвие на слегка изогнутой рукояти. Рейневан увидел, как Ноткер Вейрах
проверяет, хорошо ли вращается на древке цепной моргенштерн.
– Послушайте, comitiva, – сказал Буко. – Хоть
это наверняка в основном сопляки, но их двадцать. Значит, надо к делу подойти с
умом. Сделаем так: в стае отсюда, я знаю, дорога проходит через мосток на
струге…
[364]
Буко не ошибался. Дорога действительно вела через мосток,
под которым, в узком, но глубоком яру текла скрывающаяся в гуще ольховника
струга, громко шумя на шипотах.
[365] Пели иволги, заядло
долбил ствол дятел.
– Поверить не могу, – сказал Рейневан, скрытый за
можжевеловыми кустами. – Не могу поверить. Я стал разбойником. Сижу в
засаде…
– Тише, – буркнул Шарлей. – Едут.
Буко фон Кроссиг поплевал на ладонь, взял топор, опустил
забрало армета.
– Берегись, – забубнил он как из глубины
горшка. – Губертик! Ты готов?
– Готов, господин.
– Все знают, что делать? Хагенау?
– Знаю, знаю.
В просвечивающем сквозь яворы светлом березняке по
противоположной стороне яра замелькали цветные одежды, засверкали доспехи.
Послышалось пение. Рейневан узнал. Пели Dum inventus florui, песню на слова
Петра Блуаского. Они певали ее в Праге…
– Веселятся, псябратва, – буркнул Тассило де
Тресков.
– А чего ж не веселиться, ежели кого обобрал, –
пробурчал в ответ Буко. – Губертик! Готовься! Готовь арбалет!
Песня утихла, неожиданно оборвалась. На мостке появился
слуга в капюшоне, держащий сулицу поперек седла. За ним выехали трое в
кольчугах и металлических опахах. С налобниками. За спинами арбалеты. Все
медленно въехали на мосток. Следом явились два рыцаря в латах cap a pied,
[366]
с копьями, упирающимися в захваты на стременах. У одного на
щите была изображена красная лесенка на серебряном поле.
– Кауффунг, – снова буркнул Тассило. – Какого
черта?
По мостку зацокали подкованные копыта, это въехали следующие
три рыцаря. За ними, запряженная парой меринков, вкатилась обитая бордовым
сукном крытая повозка, скарбничек,
[367]
сопровождаемый
очередными арбалетчиками в налобниках и капалинах.
– Ждать, – бурчал Буко. – Еще… Пусть колебка
спустится с мостка… Еще… Давай!
Щелкнули тетивы, зашипел болт. Конь под одним из копейщиков
поднялся на дыбы, дико заржал, свалился, одновременно повалив одного из
стрелков.
– Вперед! – рявкнул Буко, дав коню шпоры. –
На них! Бей!
Рейневан хлестнул коня плеткой, вырвался из можжевельника.
За ним устремился Шарлей.
Перед мостом уже шел бой – это на арьергард кортежа ударили
справа Рымбаба и Виттрам, слева Вейрах и Вольдан из Осин. Лес наполнился
криком, визгом лошадей, звоном, ударами железа о железо.
Буко фон Кроссиг топором повалил вместе с конем слугу с
сулицей ударом наотмашь разрубил голову пытающемуся натянуть арбалет стрелку.
Проносящегося рядом Рейневана обрызгала кровь. Буко вывернулся на седле,
поднялся на стремена, рубанул мощно, топор разрубил наплечник и почти отрубил
плечо рыцарю с лесенкой Кауффунгов на щите. Рядом промчался на полном скаку
Тассило де Тресков, широким ударом меча свалив коня оруженосца в бригантине.
Дорогу ему преградил латник в голубовато-белом лентнере. Они сошлись со звоном
стали.
Рейневан подскочил к колебке. Возница изумленно смотрел на
торчащий из паха вонзившийся по самые лётки болт. Шарлей подлетел с другой
стороны, сильным ударом сшиб его с козел.
– Запрыгивай! – крикнул он. – И гони коней!
– Берегись!
Шарлей нырнул под конскую шею, опоздай он хотя бы на
секунду, его б насадил на копье рыцарь в полных латах с черно-белой шашечницей
на щите, мчавшийся с мостка. Рыцарь таранил коня Шарлея, бросил копье, схватил
висящий на темляке буздыган, но ударить демерита по темени не успел.
Подоспевший галопом Ноткер Вейрах шарахнул его по саладе моргенштерном так, что
гул пошел. Рыцарь покачнулся в седле, Вейрах откинулся и трахнул его снова по
середине наплечника, да так, что шипы железного шара вонзились в металл и
увязли в нем. Вейрах бросил рукоять, выхватил меч.
– Гони! – рявкнул он Рейневану, который тем
временем уже забирался на козлы. – Вперед! Вперед!
На мосту раздался дикий визг, там жеребец в цветной попоне
развалил перила и вместе с седоком рухнул в яр. Рейневан крикнул, что есть силы
хлестнул упряжку вожжами, мерины вырвались вперед, колебка закачалась,
подскочила, изнутри из-под плотного покрывала, к великому изумлению, Рейневана
долетел пронзительный писк. Однако удивляться было некогда. Кони шли галопом,
ему с трудом удавалось удерживаться на подпрыгивающих досках. Все еще кипел
яростный бой – крики и ??вон и лязг оружия.
Справа галопом выскочил тяжеловооруженный без шлема,
наклонился, пытаясь схватить упряжку. Тассило де Тресков подлетел к нему и
рубанул мечом. Кровь опрыскала бок мерина.
– Гооооони!
Слева появился Самсон, вооруженный только ореховой веткой.
Оружием, как оказалось, совершенно адекватным ситуации.
Получившие по крупам меринки пошли таким галопом, что
Рейневана прямо-таки втиснуло в спинку козел. Колебка, внутри которой все еще
что-то пищало, подпрыгивала и раскачивалась словно корабль на штормовых волнах.
Рейневан, правду сказать, никогда в жизни не бывал у моря, а корабли видел
исключительно на картинках, но не сомневался, что именно так, а не иначе, они
должны раскачиваться.
– Гооооони!
На дороге возник Гуон фон Сагар на пляшущем вороном, посохом
указал на просеку, сам пустился туда галопом. Самсон помчался следом, таща за
собой коня Рейневана. Рейневан натянул вожжи, крикнул на коней.
Просека была в выбоинах. Колебка подскакивала, качалась и
пищала. Отголоски боя стихали за спиной.
