– Неужели та самая миссис Сиддонс?! – вскричала Дженнифер.
Мистер Кембл улыбнулся и грациозно поклонился.
– Ваша светлость очень добры, – заметил он. Между бровями у него появилась глубокая вертикальная морщина. – Однако, – продолжал он, – у милой Сары есть и клеветники, как и у всех гениев. Завтра она выступает в роли леди Макбет, а Макбета играет ваш покорный слуга.
– Ее самая знаменитая роль! И ваша!
– Повторяю – вы, ваша светлость, очень добры. Помню, как десять лет назад, когда милая Сара впервые исполняла эту роль в этом самом театре, – он отвел черные глаза в сторону, – сам мистер Шеридан сомневался в успехе и опасался фиаско.
– Что такое? – встрепенулся мистер Шеридан, безуспешно рывшийся в кармане в поисках бутылки джина, которой там не было.
– Он опасался фиаско, – продолжал мистер Кембл, – потому что моя сестра предпочла новую концепцию роли. Сара решила представить леди Макбет в виде изящной блондинки.
– Как?! – воскликнула Дженнифер.
– Ваше изумление, леди Гленарвон, вполне естественно, – улыбнулся мистер Кембл.
И в самом деле. Судя по всему, что Дженнифер читала о миссис Сиддонс, она представляла ее полным кошмаром: величавая актриса метала громы и молнии, все жесты ее были отточены, все реплики произносились напевно и торжественно.
Однако она поняла, что представляла себе великую Сару по портретам и анекдотам, ходившим в то время, когда актриса состарилась, была полна предрассудков и могла заявить официанту: «Ты принес мне воду, мальчик, я же заказывала пиво!» Судя по всем подсчетам, сейчас Сара Сиддонс была чуть старше самой Дженнифер.
Дженнифер повернулась к Филипу, ища успокоения. Однако Филип воспользовался первой же возможностью и извлек из кармана записку, написанную Хопвитом, которую преданный слуга сунул ему в руку перед тем, как они покинули «Пристань».
Филип кусал губы. Оказывается, все еще опаснее!
Дженнифер элегантно повернулась к красавцу мистеру Кемблу.
– Да, ее леди Макбет – изящная блондинка с длинными локонами, – продолжал он, – которая пользуется своими… так сказать… женскими чарами, чтобы соблазнить мужа, внушить ему жажду власти и подстрекать к убийству. Она умна, тщеславна, однако не лишена и совести. Она колеблется и терпит поражение. А ее супруг, как волк, идет с мечом в руках навстречу смерти.
Хотя последнее сравнение мистера Кембла немного хромало, Дженнифер как будто видела меч в его руках, когда он играл сцену.
– Но именно так и следует играть эту роль! – вскричала она. – Так и…
– Кстати, – вмешался мистер Шеридан, внося в разговор практическую нотку, – кто-нибудь хочет выпить?
– Выпить, сэр?! – переспросил потрясенный мистер Кембл.
– От разговоров ужасно сохнет в горле. Я не знал, мистер Кембл, что репетиция назначена на сегодня.
– Репетиции и нет, сэр. Просто моя милая сестрица, которая подвержена простудам, хотела произнести со сцены несколько строчек, чтобы проверить, как звучит голос. – Мистер Кембл снова поклонился. – Мы сочтем за честь, если лорд и леди Гленарвон снизойдут до того, чтобы занять ложу и послушать нас.
– Фи! – поморщился мистер Шеридан.
– Сэр! – воскликнул мистер Кембл.
– Если уж говорить о том, как следует играть Макбета, – заявил мистер Шеридан, – то он был самым странным из всех шотландцев, которые носили килт. Если он желает возлечь со своей женой, почему он не может переспать с нею без того, чтобы не поубивать всю Шотландию? Лорд Гленарвон! Всего пара шагов по потайному ходу – и мы в «Льве и ягненке», где можно закусить!
Однако Дженнифер перебила его.
– Мистер Шеридан, – взмолилась она, глядя ему прямо в глаза, – могу ли я просить вас еще об одном величайшем одолжении?
– Миледи! – вскричал мистер Шеридан, бросаясь к ее ногам с таким пылом, какой и не снился завистливому мистеру Кемблу.
– Мой муж, я уверена, – лукаво продолжала Дженни-фер, – охотно присоединится к вам. Но я… Сэр, мне очень недостает завтрака – я ведь не съела ни крошки. Если бы вы, мистер Шеридан, принесли что-нибудь поесть из паба, вы бы заслужили еще больше благодарности от той, которая и так многим вам обязана!
«Ах ты, бесенок», – подумал Филип.
Мистер Шеридан не просто поднялся – он кинулся бежать, успев лишь отдать последние распоряжения своему заместителю:
– Не спускай с них глаз, Кембл! – заявил он величественно, как мог бы заявить сам принц Уэльский. – Или, клянусь небом, мой друг-актер, я сверну тебе шею! – И он исчез.
Через три минуты Дженнифер снова блуждала среди духов. Прошлое, от которого мороз шел по коже, как ранее в доме леди Олдхем, накрыло ее с головой.
Она сидела в правой ложе театра «Друри-Лейн», перестроенного мистером Шериданом в 1792 году. Она смутно видела белые арки лож, подковой окружавшие сцену. Как в дымке, предстали перед нею две тысячи мест зрительного зала, поднимавшиеся до самого огромного купола. Огромная хрустальная люстра, которую поднимали и опускали на веревках, мерцала так высоко, что была едва видна. Светили только огни рампы, свечи в стеклянных вазах, расставленные по краю деревянной сцены.
Сцена была пуста. Она разглядела только серый задник Инвернесского замка.
Самый тихий шепот здесь слышался гулко. И она, читавшая историю театра и всю жизнь мечтавшая о звуках скрипок и о бросаемых цветах, думала только о Филипе, который сидел рядом, но чуть позади нее.
Филип обнял ее за плечи и легонько сжал пальцы.
– Позволь сказать, Дженни, – прошептал он, – ты была великолепна!
– К-как?
– Ты только что предотвратила ссору между Шериданом и Кемблом, которые всегда стараются переиграть друг друга. Господь тебя храни!
– Филип… О чем ты на самом деле думаешь?
– Я?!
– Да! Та записка, что ты читал недавно… это ее мистер Шеридан вручил тебе вчера ночью?
– Нет. Ее передал Хопвит перед тем, как я вышел из «Пристани», а ты была за дверями. Она дарит нам очень слабую надежду.
– Надежду на что?
– Погоди! – Он сжал ее плечо так сильно, что оно почти онемело. – Во-первых, послушай о другом. Здесь ты находишься в относительной безопасности. Шеридан, хвала его чувствительной душе, даже предоставит тебе будуар, запираемый на замок и без окна. Дело в том, что в первую половину ночи я должен уехать.
– Уехать? Куда?
– Дженни, я должен сегодня вернуться в «Пристань».
Молчание.
Все страхи Дженнифер вылились в сдавленный крик. Какое-то время ей было тепло и даже уютно. Теперь она почувствовала, как ее охватывает ужас, – больше она не может выносить такое положение.
– Вернуться туда? – прошептала она, хотя ее голос разносился по всему театру. – Открыто забраться в логово врага?
