– Находские Сиротки, – сказал он серьезно. –
Еще недавно полевая армия, а сейчас банда, которая шатается по стране и сеет
страх. Вот такие последствия имеет затянувшаяся отстрочка военных действий, вот
как вреден мир. Самое время на войну, господа, в рейд. А по пути надо будет
попросить братьев Коудельника и Чапека, чтоб они обратили внимание на этого
Пульпана. Чтобы слегка укоротили ему поводок.
– Не надо будет просить. Пульпан… Хмм… Нету уже
Пульпана.
– Что? Как это? Каким образом?
Рейневан рассказал каким образом. Урбан Горн слушал. Не прерывал.
– Я знал, – сказал он, выслушав, – что твоя
помощь будет мне необходима. Но не представлял, что так сильно.
Глава 6
в которой в моравском замке Совинец наши герои убеждаются,
что всегда, в любой ситуации, обязательно надо иметь в запасе аварийный план. И
в соответствующий момент его из запаса вытащить.
Из-за зарешеченного окна башни, с подворья, доносились
ругань, ржание коней и металлический стук подков. Совинецкие бургманы, в
соответствии со своим частым обычаем, выезжали, чтобы патрулировать перевал,
проверить окрестности и заняться вымогательством у местного населения. Уже
неизвестно в который раз дико и самозабвенно пел петух, орала на своего мужа
одна из проживающих в замке жен. Пронзительно блеял ягненок.
Бруно Шиллинг, бывший Черный Всадник, а ныне дезертир,
ренегат и узник, был немного бледен. Бледность, однако, была вызвана, скорее
всего, перенесенной недавно болезнью. Если Бруно Шиллинг и боялся, то умело это
скрывал. Он сдерживался от того, чтобы вертеться на табурете и бегать взглядом
от одного следователя к другому. Но не избегал контакта глазами. «Горн был
прав, – подумал Рейневан. – Правильно его оценил. Это не какой-то
тупой бандюга, это тертый калач, стреляный воробей и ловкий пройдоха».
– Начинаем, жалко времени, – сказал Урбан
Горн, – положив руки на стол. – Так, как прежде, как уже было
принято: сжато, поделовому, по теме, без никаких «я это уже говорил». Если я о
чем-то спрашиваю, ты отвечаешь. Ситуация простая: я допрашиваю, ты –
допрашиваемый. Так что не выходи из роли. Это понятно?
Ягненок на подворье наконец-то перестать блеять. А петух
петь.
– Я задал вопрос, – напомнил сухо Горн. – Я
не намерен догадываться, каковы твои ответы. Будь, таким образом, настолько
любезен, давать их, каждый раз, когда спрашиваю. Начиная с этой минуты.
Бруно Шиллинг посмотрел на Рейневана, но быстро отвел
взгляд. Рейневан не утруждал себя, чтобы скрывать неприязнь и антипатию. Вообще
не старался.
– Шиллинг.
– Ясно, господин Горн.
– Не вижу смысла в этих допросах, – повторил
Рейневан. – Этот Шиллинг – это обычный бандит, душегуб и убийца. Асcасин.
Такого посылают на мокрое дело; указав жертву, такого спускают с поводка, как
гончего пса. И только для таких дел использовал его Грелленорт. Я исключаю, что
он был с ним доверительным и раскрывал ему тайные дела. Мое мнение таково, что
этот тип знает ровно ноль. Но будет крутить, будет выдумывать, будет кормить
тебя баснями, будет корчить из себя прекрасно проинформированного. Потому что
отдает себе отчет, что только такой он представляет для тебя какую-то ценность.
А почувствовал он себя уверенно из-за твоего к нему отношения. Скорее, как к
гостю, чем как к заключенному.
За окном слышалось уханье кружащих вокруг башни сов и
пугачей, которых в окрестностях, казалось, целые тучи. Имело это и свои хорошие
стороны – мышей и крыс здесь никто бы не увидел. Недоеденный с вечера и
оставленный возле кровати ломоть хлеба или оладья утром на завтрак были как
находка.
– Ты, Рейнмар, – Горн бросил псу обглоданную
кость, – являешься знатоком в медицине и магии. Потому что учился и
практиковался. За твои советы благодарю, но пусть каждый из нас останется при
своей специальности и делает то, что у него лучше всего получается. Хорошо?
– Как ты справишься с этим ренегатом, того мне не
ведомо. – Рейневан посмотрел на вино в свете фонаря. – Но у меня
предчувствия не самые лучшие. Ну, коль настаиваешь, советовать и подсказывать
больше не буду. Для чего же, в таком случае, если не для советов, я тебе нужен?
Горн принялся обгрызать другую кость. Шарлей и Самсон
последовали его примеру. Никто, ни великан, ни демерит в дискуссию не
встревали.
– Шиллинг, – Горн на мгновение прервал
грызть, – рассказывает о замке, который называют Сенсенберг, о штабе и
тайнике Черных Всадников. Говорит о чарах и заклятиях, об эликсирах, о
магических наркотиках и ядах. Я в этом не очень разбираюсь, а он это заметил.
Ты ошибаешься, считая его тупым бандитом, это хитрый лис и внимательный
наблюдатель. Он видел, что я отослал тебя под эскортом, считает, что ему уже не
надо тебя бояться. Но когда сейчас вдруг увидит, что ты принимаешь участие в
моих допросах, он испугается. И хорошо. Пускай у него от страха немного в
животе похолодеет. Ты же демонстрируй ему ненависть. Показывай враждебность.
– В этом мне не придется притворяться.
– Только не перестарайся. Я уже тебе говорил: фанатизм
хорош для темных масс, нам же – людям более высоких материй, он не
приличествует. Бруно Шиллинг приложил руку к убийству твоего брата. Но если ты
помышляешь о мести, то он, парадоксально, но поможет тебе в ней. Сведениями,
которые нам предоставит.
– Выдумками, ты хотел сказать.
– Он знает, – глаза Горна сверкнули, – что
жив только благодаря мне, что я помог ему выйти из подвала в Клодзке. Знает,
что только я могу спасти его от Грелленорта, от Черных Всадников, от которых он
дезертировал. Он живет и находится в безопасности только благодаря тому, что
Грелленорт понятия не имеет о его дезертирстве и считает его одним из погибших
под Велиславом. Он знает, что если я словлю его на враках, то просто выгоню
отсюда и разглашу об этом на весь мир, и тогда его дни будут сочтены.
– Что я должен делать? Кроме того, что выказывать
враждебность?
– Когда он снова начнет говорить о магии в Сенсенберге,
покажи ему, что ты специалист в этом деле, что на какую-то ахинею не купишься.
Если он растеряется и захныкает, будем знать что к чему.
– Если он такой лис, каким ты его изобразил, то
сомневаюсь я, чтобы он дал себя так просто подловить. Но я обещал помогать, так
что помогу, сдержу обещание. Надеясь, что и ты о своем не забудешь. Когда
начинаем?
– Завтра. С самого утра.
