– И все-таки я думаю, – упорно настаивал Гэй, – что вы делаете из мухи слона. Если позволите сказать, расследование должно быть шире. Если здесь участвовал человек, он должен был оставить какие-то следы. Найдите этого человека, и вы приблизитесь к тому, чтобы найти убийцу.
– Нет, не приблизитесь, – произнес чей-то голос.
Дверь была открыта, на пороге стоял Гарви Рейберн. Он появился без обычно сопровождающих его шума и энергии. Это был полноватый и ничем не примечательный человек, за исключением тех случаев, когда оживлялся – а это происходило очень часто. Тогда его рыжеватые волосы и усы, его настороженные глаза под крутым лбом – словом, все его лицо, а также тело приобретали такую энергичность и самоуверенность, что ему трудно было не поверить. У него было пристрастие к старым серым костюмам из сукна и привычка засовывать сжатые кулаки в карманы пиджака, так что полы пиджака вечно выглядели оттопыренными и быстро отвисали. На этот раз он выглядел, как всегда, вполне уверенным, если не считать напряженного выражения глаз. Казалось, он приготовился произнести речь перед микрофоном и только ждал, когда ему подадут сигнал.
– Последние пять минут, – сказал он, – я стоял за дверью и слушал ваши разговоры. А кто бы на моем месте не стал подслушивать? Для меня вопрос был в том, отойти ли с нашим другом Хэдли в сторонку и объяснить ему все или снять с души тяжелый груз перед вами. Я решил сделать это здесь. Ладно. Я – тот человек, которого вы ищете.
Хэдли поспешно вскочил на ноги:
– Мистер Рейберн, вы можете сделать заявление, если хотите, но я должен вас предупредить…
– Да нет, я ее не убивал, – недовольно скривился тот, как будто его лишили эффектного выступления. – Я только хотел на ней жениться. Или, точнее, она хотела выйти за меня замуж. И ваша великолепная реконструкция истории ошибочна еще в одном пункте – я не дарил ей этот браслет. Это она дала его мне.
Глава 10
Идиллия на корабле
Следующее заявление Рейберна было совершенно в ином ключе.
– Мне уже лучше, – удивленно сказал он, – кажется, аневризма не лопнула. И вы, похоже, прежние. О черт! – Облегченно вздохнув, он уселся боком на край стола и, словно обращаясь к классу, продолжал: – Мне известно о наказании за сокрытие улик. И это еще не все. Я всегда терпеть не мог идиотов, скрывающих важные улики. Они причиняют всем проблемы, потому что он – но обычно это она – не желает говорить. Потом, когда это выясняется, оно оказывается совершенно неважным. Вот поэтому я и явился. И вот вам ваша улика.
Он извлек из кармана пиджака ключ с блестящим жетоном, на котором был указан номер 707, и подтолкнул его по столу к Хэдли.
– Ты хочешь сказать, – ошарашенно произнес Дэн, – вы с Дженни были…
– Были – что? Всего-то шесть поцелуев, – угрюмо сказал Рейберн, – я их сосчитал. Последний, она сказала, был на счастье.
– Думаю, лучше вам рассказать все с самого начала, – сдержанно приказал Хэдли. Он выглядел скорее удовлетворенным, чем раздраженным. – Вы ничего об этом не говорили, когда был убит мистер Родни Кент.
– Разумеется, не говорил. А с чего мне говорить? Я его не убивал.
– И все-таки, если вы хотели жениться на миссис Кент, его смерть должна была упростить вашу ситуацию, не так ли?
– Это и не должно быть так просто, как я надеялся. – Рейберн бросил на Хэдли быстрый взгляд, а потом уставился на круглую ручку двери. – Попытайтесь меня понять. Я вообще не думал об этом несчастье в том смысле, что оно может упростить мне дело. Мне все это представлялось ужасно постыдным, бессмысленной жестокостью этого парня Беллоуза. Хоть он и был мертвецки пьян. Вот и все, что я думал по этому поводу. Это… как будто пробудило меня.
– И сколько это продолжалось? Я говорю о вашей связи с миссис Кент?
– Ну… Собственно, она началась только на корабле. Ох уж мне эти теплоходы! Из-за погоды всем было ужасно плохо, и только мы с Дженни да иногда Дэн держались на ногах. Вы знаете, как происходят подобные истории.
– Значит, миссис Кент не страдала морской болезнью?
– Ни чуточки.
– Но мы только минуту назад слышали, что она не выносила морских путешествий при любом состоянии погоды.
Рейберн оглянулся. Кент знал, что он любил находиться в центре внимания, но сейчас, видимо, пожалел об этом.
– Тогда должен сказать, – раздраженно произнес Рейберн, – что кто-то ошибается. Нужно было ее видеть! Тот старый толстяк прыгал вокруг, как шарик в колесе рулетки, а Дженни стояла так спокойно, будто просто вошла в гостиную. Там она была такой обычной и понятной, какой я ее никогда не видел. Этой женщине нравилось смотреть, как волны разбиваются вдребезги о борт нашего теплохода! Однажды незакрепленная мебель, граммофон и все остальное покатилось по гостиной, когда корабль резко накренился. Его раскачивало из стороны в сторону, словно на него обрушивались один удар за другим. Вот тогда-то и был тот редкий случай, когда я видел, как Дженни по-настоящему хохотала.
В комнате нависла гнетущая тишина. Лишь кое-кто нервно ерзал на стуле. Первым заговорил доктор Фелл:
– Вам следовало бы знать, мистер Рейберн, что вы производите довольно невыгодное для вас впечатление. Я знаю это выражение на лице Хэдли. Другими словами, вы вовсе не кажетесь влюбленным с разбитым сердцем.
– Так оно и есть. – Рейберн отошел от стола. – Мы как раз подходим к этому. – Он оглядел присутствующих. – Должно быть, вы – доктор Фелл. Можете вы мне объяснить, что произошло, даже если я этого не могу сделать? Я не понимаю, как все это было на теплоходе. Дело в том, что такие сирены, как Дженни, половину своих побед одерживают исключительно благодаря своей репутации. Они очень привлекательны. Вы это понимаете, но даже и не думаете поддаваться их чарам. Затем они дают вам понять – так, совершенно небрежно, – как страшно вы их интересуете. И вам до того лестно, что вы, как последний идиот, начинаете думать, что влюблены. А потом и действительно влюбляетесь. И тут вам конец. Вы перестаете соображать.
– Не стоит так сокрушаться по этому поводу, – пророкотал доктор Фелл весело. – Так часто бывает. И когда вы начали приходить в себя?
Он говорил так небрежно, что Рейберн перестал расхаживать по комнате и остановился.
– Начал… Да, именно так, – признал он. Рейберн по привычке засунул руки в карманы и теперь, когда его оживление прошло, снова стал ничем не примечательным человеком. – Дайте подумать. Это было… Кажется, сразу после того, как мы пришли в Лондон. Возможно, это началось, когда Дженни сказала мне, что не поедет в Сассекс, потому что не доверяет себе, когда дело касается меня. И мне вдруг показалось, что ее слова звучат неестественно. Дзинь! Я смотрел на нее и понимал: она лжет. Наконец, это могло произойти, когда умер Род.
Дэн взмахнул рукой, требуя тишины.
– Может кто-нибудь объяснить мне все эти разговоры насчет репутации Дженни? – возмущенно спросил он. – Какая еще репутация? Это настоящая новость для меня.
