– Минутку! – запротестовал Кент, у которого голова пошла кругом. – Насколько я помню, я ни словом не обмолвился о том, чтобы рыскать по стране в поисках жены другого парня. Как угроза для семьи я практически ноль. Но можешь ты мне объяснить, почему, о чем бы мы ни говорили, ты быстро переводишь на политический и экономический аспекты? Даю слово, ты, и весь этот мир, и Дэви Джонс с ума сошли на почве политики…
– И правда, – с добродушной злостью усмехнулась Франсин. – Ведь так приятно, так вдохновенно сидеть на своем Олимпе и смотреть, как внизу копошатся эти крохотные идиоты. Я пыталась как можно доступнее объяснить, что это именно такие затертые штампы и сделали из страны такую гадость…
– Ладно, а тебе было бы приятно, если бы я любил и жену своего друга, жену рабочего? Ты думаешь, тогда мы все жили бы счастливее?
– Господи, Крис Кент, иногда я готова тебя убить! Иди и занимайся любовью с кем угодно! Ты…
– Именно это я и пытаюсь сделать, дорогая, только…
Рядом раздался гулкий кашель доктора Фелла.
Оба замолчали. Дородное тело доктора Фелла возвышалось над столиком. Его полное лицо сияло улыбкой и добродушным любопытством, поворачиваясь из стороны в сторону, как будто он следил за теннисным мячиком. Франсин, вся во власти холодной ярости, прижала к губам носовой платок, но неожиданно прыснула со смеху.
– Ну вот, уже лучше, – широко улыбнулся доктор Фелл. – Хе-хе-хе! Мне не хотелось вас прерывать, но последние пять минут вокруг столика мается бедный официант с подносом, полным закусок, и боится предложить сардины, опасаясь, что это примут за личное оскорбление.
– Он такой тупица! – вздохнула Франсин.
– Не сомневаюсь, дорогая, – весело согласился доктор Фелл. – Собственно, это очень хороший признак. Женщина, которая не считает своего мужа тупицей, всегда начинает верховодить им, а это очень плохо. Прошу прощения, я не хочу начинать спор насчет равенства сторон в браке. Но если я могу внести предложение, я бы предложил вам пожениться. Тогда вы перестанете защищаться и сможете наслаждаться друг другом.
– Дженни была замужем, – быстро сказала Франсин.
– Об этом не будем, – неожиданно властно заявил доктор Фелл. – Только не сейчас.
Этот ужин походил на перемирие. Лицо доктора становилось все багровее, за стаканом вина он все чаще взрывался смехом. Его анекдоты становились все невероятнее, стремительные парадоксы создавали у его слушателей впечатление, что они стремительно несутся по американским горкам – словом, все было направлено к одной цели – доставить этим молодым людям удовольствие и снять с них напряжение. Позже Кент полностью осознал, какой доктор Фелл умелый церемониймейстер. И только когда они перешли к коньяку, прежняя тема опять потревожила их беседу.
– Должно быть, Гарви слышал ту историю… – начала Франсин.
Доктор Фелл стряхнул пепел с кончика сигары и быстро взглянул на нее.
– Да, теперь пора, – сказал он. – Что вы обо всем этом думаете, мисс Форбс?
– Что все это сделал кто-то очень близкий, – тихо ответила Франсин. – Кто-то, кого ты давно знаешь, и он словно сорвался с цепи. Хотя, думаю, я уже не боюсь. Мне кажется, на этом все кончилось.
– Почему?
– Потому что на этот раз кочергу бросили. – Она затянулась сигаретой и продолжала спокойным тоном: – Ее не оставили бы засунутой в кипу полотенец, если бы убийца намеревался еще раз пустить ее в ход. Конечно, если только… если только у того типа не развилась слишком сильная страсть к крови. Но я этому не верю. Недавно я пыталась сказать Крису, что я думаю. – Она помолчала, задумавшись. – Некоторые люди, возможно, были способны понять Дженни и ее легкомысленный образ жизни. Например, я. А может, и большинство людей. Но остальные не смогли бы смотреть так беспечно. Меня всегда интересовало, что о ней думает Род. О, она умела с ним обращаться! И ее знаменитая преданность ему – это прекрасно. Знаете, все было так искусственно, что пошли слухи – и многие в это верили, – что Род женился на Дженни из-за ее денег.
У доктора Фелла чуть не упали очки. Он издал странный носовой звук. Затем сказал:
– Пожалуйста, повторите.
– Но это правда! Об этом говорили в нашем кругу в Южной Африке. Это была первая шутка, которой сэр Гайлс Гэй поддел Рода – тонко, конечно, – когда мы жили у него в доме. Так что история распространилась довольно широко и в довольно искаженном виде. Это очень задевало Рода. Он ничего не говорил по этому поводу и никогда этого не отрицал. Но я думаю, даже в нашем кружке кое-кто этому верил.
– Она была богата?
– Довольно богата, я думаю.
– А откуда у нее состояние?
– Мы считали, от родителей, хотя обычно фермы на каменистой почве южноафриканской степи не дают большого дохода. Наверное, ее бизнес оказался очень выгодным. У нее был великолепный вкус, от этого никто не отмахнется.
– Но почему вас так интересуют эти слухи? – удивился Кент.
– Потому что это мотив для убийства вашего кузена Родни, – пророкотал доктор Фелл. – Боже, каким же я был ослом! Каким потрясающим идиотом! Но ведь не было ни намека… – Он снова хлопнул себя по лбу. – Понимаете, первое убийство не вписывалось ни в какие рациональные рамки. Здесь не было рационального смысла; не было даже рационального безумия. Но женитьба Родни на женщине из-за ее денег – это дает нам очень надежное и разумное объяснение.
– Как? Если вам что-то известно… – встрепенулась Франсин. Ее лицо, порозовевшее от вина, казалось Кенту еще более прелестным. – Если вам что-нибудь известно, вы не поделитесь с нами? Это не простое любопытство. Это поможет изгнать дьявола.
– Верно, – поддержал ее Кент.
Доктор Фелл помолчал.
– Нет! – наконец прогремел он. – Нет, во имя храма Элевсина! И есть очень уважительная причина, почему я этого не сделаю. Я думаю – имейте в виду, думаю! – что уже наполовину разгадал эту историю. Если повезет, узнаю и остальную часть. Но есть огромная возможность, на грани которой я сейчас и балансирую, что объяснение окажется совершенно противоположным тому, что думаю я. Именно поэтому я и не решаюсь все объяснить Хэдли. А у него есть кое-какая свежая информация. Я не хочу возбуждать у вас надежду и лишать осторожности на случай…
– Элевсин, – повторил Кент, когда доктор Фелл остановился на полуслове. – Будь здесь Рейберн с его кучей бесполезных знаний, мы могли бы это объяснить. Разве элевсинские мистерии не происходили по случаю схождения Прозерпины в подземное царство и ее возвращения к дневному свету? Система наказаний и поощрений, – добавил он. – «Пробудить смерть»!
Доктор Фелл усмехнулся:
– «Бледная над крыльцом и порталом, увенчанная пальмовым венком она стоит…» Странные это стихи для Суинберна, но чем более скорбны стихи, тем более вкусно их цитировать. «Кто собирает все смертное своими бессмертными руками…»
– А правда, кто? – спросила Франсин, которой был свойствен практический склад ума. – Да о чем вы говорите?
