Книга А потом - убийство!, страница 8. Автор книги Джон Диксон Карр

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «А потом - убийство!»

Cтраница 8

– Вот как? Полагаю, по-вашему, это смешно?

Картрайт запустил пальцы в шевелюру и дернул себя за прядь.

– Хорошо, хорошо. Извините. Быстро смените тему!

Но Моника уже шла в атаку:

– По-моему, вы ведете себя как ребенок! А если мистер Хаккетт не заплатит вам жалованья, вы и его начнете высмеивать? Да кто вам дал право смотреть на мистера Хаккетта свысока?

– Я не смотрю на него свысока.

– Нет, смотрите, я сама видела! Вот он никого из себя не корчит. Когда я приехала, то думала, что меня ждет беседа по крайней мере с дюжиной секретарш; я заранее смирилась с тем, что придется целый день просидеть в приемной и, возможно, даже не удастся его увидеть. Но ничего подобного! Он оказался вполне доступным, милым, человечным…

– А почему бы ему и не быть человечным? Он ведь не позолоченный божок!

– По-моему, вы злорадствуете.

– Послушайте, – заявил Картрайт. – Хотел бы прояснить одну вещь. Здесь неплохое место для работы. Среди английских киношников почти нет голливудских любителей пускать пыль в глаза. Они не отгораживаются от посетителей заслоном из секретарш. У нас все друг друга знают. От продюсера до режиссера и от кинозвезды до статиста – все постоянно варятся в одном соку. Встречаются, ходят друг к другу в гости и так далее. В основном здесь собрались порядочные люди. И некоторые из них даже довольно умны. Вот только…

– Что?

– Сами увидите. – Картрайт злорадно улыбнулся.

Впрочем, Моника не услышала его последних слов. Они вышли из старинного особняка и стали спускаться по освещаемому жарким солнцем склону холма к берегу озера.

Местное озеро на время становилось то Темзой, то Сеной, то Евфратом, то проливом Босфор, то Атлантическим или Тихим океаном. В настоящий момент в озере находилась подводная лодка: из воды торчал кусок мостика с боевой рубкой. Вокруг плавала любопытная утка, разглядывая странного пришельца. Дальше озеро сужалось; перейдя по горбатому мостику, можно было попасть на тропинку, которая уводила в парк; рядом с тропинкой стоял огромный щит с надписью: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!» На холме справа от них, то есть с той стороны, куда посторонним ходить было можно, над деревьями возвышались тылы съемочного павильона. Центр парковой территории украшал фасад благородного поместья в георгианском стиле – белого, с колоннами, сооруженного так искусно, что не сразу становилось ясно: это всего лишь декорация. У Моники при виде особняка затрепетало сердце; она была взволнована его достоверностью.

И осмелилась задать вопрос:

– Мистер Хаккетт упоминал… – Она осеклась.

– Да?

– Он говорил об актрисе по имени Фрэнсис Флер. Вы ее знаете?

– Ф.Ф.? Да, а что?

– Ничего, я только спросила. Какая она? Она хорошая?

Картрайт ответил не сразу:

– Ф.Ф.? Да, наверное. Свой парень. – Он замолчал и пристально посмотрел на свою собеседницу поверх огненной бороды. Взгляд был проницательный. Он как будто просвечивал ее рентгеном. – Наверное, вы видели ее на экране?

– Да, один или два раза.

– И как она вам? Нравится?

– Она очень красивая, – напряженно ответила Моника.

Хотя Моника скорее умерла бы, чем призналась, но образ Фрэнсис Флер на киноэкране оказал сильное влияние на внешность и манеры Евы д'Обри. Бывали времена, когда Фрэнсис Флер становилась Евой д'Обри, а Моника Стэнтон в своем воображении бывала и той и другой.

– Какая она? У нее есть муж?

– Насколько я знаю, их было несколько. Первый раз она выскочила за какого-то лорда; тогда она еще выступала в мюзик-холле.

– За лорда Роксбери Бренского, – механически произнесла Моника.

– Что-то в этом роде. Второй муж – он актуален и сейчас – Курт Гагерн, или фон Гагерн.

Моника удивленно посмотрела на своего спутника.

– О нем я никогда не слышала!

– Еще услышите, – заверил ее Картрайт. – Гагерн – восходящая звезда. Он был режиссером на студии «УФА» до того, как нацисты вышвырнули его из Германии. Насколько мне известно, он чистокровный ариец, происходит из старинного рода – из тех, перед чьими фамилиями стоит «фон». Однако что-то у него там не заладилось. У нас он трудится вторым режиссером, вместе с Говардом Фиском ставит «Шпионы на море». Каким-то образом ему удалось загипнотизировать чинов из Военно-морского министерства, и ему разрешили провести натурные съемки в таких местах, куда простых смертных не допускают, – в Портсмуте и даже в Скапа-Флоу.

Моника не обратила внимания на странные интонации Картрайта. Во-первых, она была раздосадована тем, что актриса, ее кумир, вышла замуж без ее ведома. Во-вторых, к этому моменту они повернули за угол и оказались перед фасадом главного корпуса.

Внутри, где царила прохлада, она нашла ту атмосферу, какую и ожидала: все куда-то бежали, зачем-то спешили, хлопали дверями. Главный корпус представлял собой настоящий муравейник, полный длинных коридоров. Маленькие кабинеты лепились один к другому, как каюты на корабле; ей показалось, что все обитатели в основном заняты тем, что открывают и закрывают двери. Работники студии гордо вышагивали во всех направлениях; стучали пишущие машинки. Пахло свежей краской. Из буфета вышел мальчик-посыльный; он жевал шоколадный батончик. Картрайт новел Монику по длинной застекленной галерее, похожей на мост Вздохов; из окон открывался вид на освещенный солнцем парк. Галерея соединяла главный корпус со студийными павильонами.

Огромный гулкий бетонный коридор съемочного павильона напомнил Монике аэропорт. Звуконепроницаемые двери вели в студии. Над дверью под номером три горела красная лампочка; она означала, что сейчас идет съемка и входить туда нельзя. Картрайт жестом показал Монике, что надо подождать, а сам, злорадно ухмыляясь, стал слушать разговор двоих мужчин, стоявших посреди коридора.

Один был низенький толстяк с сигарой, второй – высокий молодой человек в очках, с подчеркнуто аристократическим выговором.

– Слушайте, – говорил толстяк. – Тот эпизод на балу.

– Да, мистер Ааронсон?

– Там скандал, – продолжал толстяк, – который закатила герцогиня Ричмондская перед сражением при Ватерлоо.

– Да, мистер Ааронсон, и что?

– Я только что отсмотрел первые кадры. Никуда не годится! Перцу не хватает.

– Но, мистер Ааронсон…

– Слушайте, – перебил его толстяк. – Я знаю, чего там не хватает! Песни для Эрики Муди. Люк Фитцдейл только что написал классную штучку, в самый раз для нее. Значит, вот как все будет. Герцог Веллингтон говорит: «Дамы и господа, у меня для вас большой сюрприз», понимаете? И тут герцогиня Ричмондская садится к пианино и начинает петь.

– Но, мистер Ааронсон, не думаю, чтобы она была способна на такое!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация