Радость поляков немного подпортил гороскоп знаменитого мага
и астролога Генрика из Бжега, который показал, что третий сын Ягеллы был зачат
и родился под зловещей конъюнкцией звезд. При его правлении, вещал астролог,
Польское королевство постигнут многочисленные несчастья и поражения. Рейневан
тер лоб, думал. Генрика из Бжега он знал и знал, что гороскопы тот покупал «Под
архангелом» у Телесмы. А гороскопы Телесмы всегда исполнялись. В полном объеме.
Урбана Горна, это было видно, судьбы династии Ягеллонов
интересовали средне. Он ожидал других вестей. Прежде чем Тибальд Раабе как
следует отдохнул, его снова отправили в мир.
После третьего воскресенья адвента начались первые бураны.
Несмотря на это, Рейневан несколько раз ездил в Белую Церковь на встречу с
Юттой Апольда. Учитывая холод, они не могли встречаться в лесу, поэтому
«сходки» происходили с разрешения улыбающейся настоятельницы совершенно открыто
в монастырском саду, на любопытных глазах одетых в серое кларисок. И в силу
обстоятельств молодые люди ограничивались тем, что держались за руки.
Настоятельница демонстративно прикидывалась, будто ничего не видит, но
любовники не решались ни на что большее.
Мамун Малевольт, заглянувший «Под колокольчик» семнадцатого
декабря, имел нечто добавить относительно монастыря. Нечто, ибо кое-что
Рейневан знал и без него. Например, то, что церковь с побеленными стенами,
которая название Alba Ecclesia
[201]
дала и всему лежащему
рядом поселению, стоит здесь уже больше ста пятидесяти лет, что раньше село
принадлежало хозяевам из Быченя. Когда тот род вымер, князь Болько I
Свидницкий, прапрадед Яна Зембицкого, подарил деревню стшелинским кларискам. И
построил в Белой Церкви монастырчик. Препозитуру.
— Это не обычный монастырь и препозитура, — сообщил со
странной гримасой Малевольт. — Белая Церковь, говорят, место наказания. Место
ссылки. Для неблагонадежных монашенок. То есть таких, которые мыслят. Слишком
много, слишком часто, слишком самостоятельно и слишком свободно. Кажется, там
уже собралась истинная элита свободомыслящих.
— То есть? А Ютта?
— У твоей Ютты, — подмигнул мамун, — должны быть неплохие
знакомства. Попасть в Белую Церковь — мечта большинства силезских монашенок и
кандидаток в монашенки.
— Попасть в места наказания и изоляции?
— Ты что, недогадлив или как? Мы недавно разговаривали, о
девушках и университетах, о том, что ни одно учебное заведение никогда, ни за
что на свете не пустит девушек на свой порог. Но бабьи университеты уже
существуют. Скрывающиеся по монастырям, таким именно, как Белая Церковь. Больше
не скажу. Тебе должно этого хватить.
Больше сказал Урбан Горн спустя несколько дней.
— Университет? — поморщился он. — Что ж, можно и так
назвать. Дошло до меня, что программа охватывает там науки, которых в других
учебных заведениях не увидишь.
— Хильдегарда из Бингена? Кристина де Писан? Хм-м... Иоахим
Флорасий?
— Мало. Добавь еще Мехтильду из Магдебурга, Беатриче из
Назарета, Юлиану из Лиге, Бодонивию, Хадевийч из Брабанта. Добавь Эльзбет
Стэнгл, Маргаретт Поретту и Бломардину из Брюсселя. И для красы Майфреду да
Пировано, папессу гвилельмиток; с последними именами будь поосторожнее, если не
хочешь наделать хлопот своей милой.
Снег шел и шел, мир утонул в белом пухе, до половины стен
утонула нем и корчма «Под колокольчиком». Дороги завалило вконец. Рейневан,
хошь — не хошь, вынужден был отказаться от поездок в Белую Церковь и встреч с
Юттой де Апольда. Снежные завалы были такие, что даже самая пылкая любовь
увязала в них и стыла.
В последнее воскресенье перед Рождеством бураны
прекратились, засыпи осели, дороги немного проторились. И тогда, к огромной
радости Рейневана, Тибальд Раабе привел из Гдземежа Шарлея и Самсона Медка.
Приветствующие и обнимающиеся друзья разволновались до такой степени, что у них
появились слезы в глазах, и даже Шарлей раза два шмыгнул носом.
Мгновенно нашлась парочка бутылей, а поскольку рассказывать
всем было много чего, то двумя бутылями дело не обошлось.
После бегства из Тросок Самсон отыскал Шарлея, Беренгара
Таулера и Амадея Батю, и все незамедлительно решили двинуться на поиски
Рейневана. Понимая, что вчетвером они мало что могут сделать против черных
всадников Грелленрота, они что было сил в конях помчались в Михаловицы —
просить помощи у Яна Чапека. Чапек охотно согласился — похоже, больше чем
судьба Рейневана его интересовал тот подземный проход, по которому сбежали
Рейневан и Самсон из Тросок. Легко себе представить раздражение гейтмана, когда
оказалось, что Самсон забыл расположение пещеры и отыскать ее не может. Искали
целый день — безрезультатно. Раздражение Чапека возрастало. Когда Шарлей
предложил вместо того, чтобы мотаться вверх и вниз по ручью, заняться наконец
поисками следов Рейневана, разозлившийся гейтман сирот приказал своим
возвращаться в Михаловицы, заявив компании, что дальше они могут шнырять одни.
— Мы уже искали сами, — вздохнул Шарлей. — Довольно долго.
Добрались до Ештеда, под Роймунд и Хаммерштайн. Там нас опять отыскал Чапек, на
этот раз в компании Щепана Тлаха из Чешского Дуба. И прибывшего из Белой Горы
посланца Флютека.
Гейтман Тлах, оказалось, получил известие от своего
информатора в монастыре целестинцев в Ойбине. Тайна исчезновения Рейневана
раскрылась. К сожалению, следовать за людьми Биберштайна компании уже дано не
было. Прибывший из Белой горы посланец привез приказ немедленно возвращаться.
Приказ был категорический, а поскольку за исполнением приказа должен был
следить гейтман, группа двинулась в путь с эскортом. Вернее — под конвоем.
Под Белой Горой Неплах оставил только Шарлея. Самсон рвался
двинуться в Силезию один, но демерит убедил его отказаться от поездки в
одиночку.
— Долго, — ехидно усмехнулся он, — убеждать не пришлось. У
нашего друга Самсона нашлись в Праге важные дела. И он посвящал им целые дни,
разгуливая с рыжей Маркетой по Здеразе либо под Славянами. Или же просиживая с
ней на Подскалье, откуда оба часами смотрели, как течет Влтава и как заходит
солнце. Держась за ручки.
— Шарлей.
— А что? Может, вру?
— D'antico amor senti la gran potenza, — вспомнил цитату
Рейневан, тоже не в состоянии сдержать смех. — Как она себя чувствует, Самсон?
— Гораздо лучше. Выпьем.
* * *
— Ходят слухи, — сказал Шарлей, щуря глаза от солнца, — что
готовится рейд. Крупный рейд. Можно сказать — нападение. А можно сказать,
война.
— Если ты был у Флютека под Белой горой, — потянулся
Рейневан, — то наверняка знаешь, что готовится. Флютек не преминул тебя
проинструктировать.
