Они миновали притихшие в ужасе Глубчицы, ехали дальше, держа
справа Опавские горы и массив Толстого Есёника. Направление указывали дымы,
которых становилось все больше. Горели уже не только Новая Цереквия и Кетж, но
и по меньшей мере пять других поселений.
Выехали на взгорье. И увидели двигающийся Табор. Длинную
колонну конницы, пехоты, телег. Услышали пение.
Slyste rytieri bozi, pripravte se jiz k boji,
chvalu bozi ku pokoji statecne spievajte!
Antikristus jiz chodi, zapalenu peci vodi,
knezstvo hrde jiz plodi, pro Buoh znamenajte!
Впереди едут хорунжие, над ними развеваются знаки. Знамя
Табора — белый с золотой Чашей и девизом «veritas vlncit»
[208].
И вторая хоругвь, полевых войск, тоже белая, на ней вышиты красная Чаша и
золотая облатка, окруженные терновым венком.
За хорунжими едут командиры. Покрытые пылью и славой воины великие
вожди. Прокоп Голый, которого легко узнать по фигуре и огромным усищам. Рядом с
ним Маркольт из Браславиц, знаменитый таборитский проповедник и идеолог. Он,
как и Прокоп, поет, и так же, как на Прокопе, на нем меховой колпак и шуба.
Поет также Ярослав из Буковины, командующий полевыми войсками Табора. Поет,
чудовищно фальшивя, Ян Блех из Тешницы, гейтман общинных войск. Рядом с Блехом
едет, но не поет, на боевом жеребце Блажей из Кралуп в тунике с большой красной
Чашей на латах. Рядом Федька из Острога, дерущийся рядом с гуситами русский
князь, атаман и дебошир. Дальше следуют вожаки городских рекрутов: Зигмунт из
Вранова, гейтман Сланого и Отик из Лозы, гейтман Нимбурка. За ними — союзник
таборитов, рыцарь Ян Змрзлик из Свойшина, в полных доспехах, на щите герб: три
красные полосы на серебряном поле. Два едущих бок о бок со Змрзликом рыцаря
также носят гербы. Польская Венява, черная буйволиная голова красуется на
золотом щите Добеслава Пухалы, ветерана Грюнвальда, ведущего хоругвь, состоящую
из поляков. На щите у Яна Товачовского из Чимбурка красные и серебряные зубцы.
Он командует сильной ратью моравцев.
Trava, kvietie i povietrie, plac hluposti cloviecie,
zlato, kamenie drahe, pozelejte s nami!
Anjele archanjele, vy kristovi manzele,
trony, apostolove, pozelejte s nami!
Ветер дул от Есёника. Было одиннадцатое марта 1428 года
Господня. Четверг перед воскресеньем Letare
[209], которое в
Чехии называют Дружебным.
Конный разъезд. Легковооруженные в капалинах и саладах, с
рогатинами.
— Урбан Горн и Рейнмар из Белявы. Фогельзанг.
— Знаю, кто вы, — не опускает глаз командир разъезда. — Вас
ожидали. Брат Прокоп спрашивает, свободна ли дорога. Где неприятельские войска?
Под Глубчицами?
— Под Глубчицами, — насмешливо улыбается Урбан Горн, — нет
никого. Дорога свободна, никто ее вам не преградит. В округе нет никого, кто
осмелился бы.
Глубчицкие пригороды полыхали, огонь быстро поедал
соломенные крыши. Дым совершенно застил город и замок — объект хищных взглядов
таборитских командиров. Прокоп Голый заметил эти взгляды.
— Не трогать, — повторил он, выпрямляясь над поставленным
посреди кузницы столом. — Не трогать больше ни Глубчиц, ни окружающих
деревушек. Князь Вацлав погорельные выплатил. Договор заключен. Мы слово
сдержим.
— Они, — буркнул проповедник Маркольт, — свое не сдерживают.
— А мы сдержим, — обрезал Прокоп. — Ибо мы Божьи воины и
истинные христиане. Выдержим слово, данное князю глубчицкому, наследнику Опавы.
Во всяком случае, до тех пор, пока хозяин Опавы будет держать свое. Но если
предаст, если выступит против нас с оружием в руках, то, клянусь именем
Господа, унаследует только дым и пепел.
Из присутствующих в превращенной в штаб кузнице командиров
некоторые улыбнулись при мысли о резне. Ярослав из Буковины расхохотался в
открытую, а Добко Пухала радостно потер руки. Ян Блех ощерился. Очами души
своей уже видя, кажется, пожары и убийства. Прокоп заметил все.
— Мы идем в епископские земли, — заявил он, упираясь
кулаками в покрывающие стол карты. — Там будет что жечь, будет что брать.
— Епископ Конрад, — проговорил Урбан Горн, — вместе с Путой
из Частоловиц стягивает войска под Нисой. На помощь им идет Ян Зембицкий.
Подходит также Рупрехт, князь Любина и Хойнова. И его брат, Людвик Олавский.
— Сколько их будет вкупе?
Горн взглянул на Жехорса. Жехорс кивнул, знал, что все
ожидают, какими сведениями похвалится прославленный Фогельзанг.
— Епископ, Пута, князья, — Жехорс поднял голову после
довольно долго продолжавшегося подсчета, — иоанниты из Стжегома и Малой
Олесьницы. Наемники, городские контингенты... Вдобавок крестьянская пехота...
Вместе — от семи до восьми тысяч человек. В том числе около трехсот копий
конников.
— От Крапковиц и Глогувка, — вставил Ян Змрзлик из Свойшина,
который как раз вернулся из разведки, — движется молодой князь Болько,
наследник Опеля. Его войско дошло до Казимежа, оседлало мост на Страдуни,
стратегический пункт на тракте Ниса-Рачибуж. Какая может быть сила у Болько?
— Что-нибудь около шестидесяти копий, — спокойно ответил
Жехорс. — Плюс примерно тысяча пехотинцев.
— Чтоб его дьявольская проказа взяла, этого опольца! —
буркнул Ярослав из Буковины. — Блокирует нас, угрожает флангу. Мы не можем идти
на Нису, оставив его за спиной.
— Значит, ударим прямо на него, — предложил Ян Блех из
Тешницы. — Всей силой. Сомнем...
— Он расположился в таком месте, где на него трудно будет
ударить, — покрутил головой Жехорс. — Страдуня разлилась, берега топкие.
— Кроме того, — поднял голову Прокоп, — время не позволяет.
Если ввяжемся в бой с Больком, епископ наберет больше сил, займет более удобные
позиции. Когда увидит, что у нас трудности, очнутся в Рачибуже регентша Гелена,
эта волчица, и ее вредный сынок Николай. Готов решиться на что-нибудь
радикально глупое Пжемко Опавский, да и для Вацлава это может оказаться крепким
искусом. Все окончилось бы окружением, боем на несколько фронтов. Нет, братья.
Епископ — наш самый злейший враг, так что идем что есть духу на Нису. Выходим!
Главные силы — на тракт, направление Озоблога... А для братьев Пухалы и
Змрзлика у меня будет другое задание. Но об этом чуть погодя. Сначала...
Рейневан!
— Брат Прокоп?
— Юный Опольчанин... Ты его знаешь, мне кажется?
— Болека Волошека? Учился с ним в Праге...
— Прекрасно получается. Поедешь к нему. Вместе с Горном. В
качестве посла. От моего имени предложите ему соглашение…
