Прокоп Голый ответил не сразу. Опершись спиной о боевую
телегу, он ел, не садясь, липовой ложкой черпал из горшка клецки, подносил ко
рту. Молоко высыхало у него на губах.
За телегой и спиной Прокопа ревел и зверствовал пожар,
огромным костром полыхал город Глухолазы, пылала как факел деревянная
приходская церковь. Огонь пожирал крыши и стрехи, дым вздымался в небо черными
клубами. Крики убиваемых не утихали ни на мгновение.
— Нет, брат, не поспешил. — Прокоп Голый облизнул ложку. —
Ты поступил правильно, пообещав от моего имени. Мы дадим ему все, что обещано.
Болеку полагается возмещение. За обиду. Потому что как-то так получилось, что
Змрзлик и Пухала, пустив с дымом Белую и Прудник, с разгона спалили также и его
любимый Глогувек. Мы подровняем ему этот ущерб. Большинство мест, которые он
желает получить, все равно, по правде говоря, придется сначала захватить.
Посмотрим при захвате, какой из Болека союзник. И наградим по заслугам перед
нашим делом.
— И заслугам перед Богом, — вставил с полным ртом
проповедник Маркольт. — Наследник Ополя должен принять причастие из Чаши и
присягнуть четырем догматам.
— Придет и это время. — Прокоп отставил миску. — Кончайте
есть.
На усах Прокопа засыхало молоко и мука от клецок. За спиной
у Прокопа город Глухолазы превращался в пепелище. Убиваемые жители выли на
разные голоса.
— Приготовиться к маршу. На Нису, Божьи воины, на Нису!
Глава 18
в которой в четверг восемнадцатого марта 1428 года, или, как
принято писать в хрониках: in crastino Sancte Gertrudis Anno Domini
MCCCCXXVIII, всего каких-то XIV тысяч мужчин дорываются до вражеских глоток в
битве под Нисой. Потери побежденных составляют М павших. Потери победителей, по
хроникерскому обычаю, умалчиваются.
— Гус кацер, — скандировали первые шеренги епископской
армии, построенной на Монашьем лугу. — Гус кацер! Гу! Гу! Гу!
Известие о идущих на Нису таборитах должно было дойти до
вроцлавского епископа уже давно — и неудивительно, не так-то, пожалуй, просто
совершить скрытный маневр армии, насчитывающей свыше семи тысяч людей и почти
две сотни телег, — особенно если эта армия сжигает все поселения на трассе
марша и вдоль нее, четко помечая свой путь пожарами и дымами. Следовательно, у
епископа Конрада было достаточно времени, чтобы сформировать войско. Достаточно
времени было и у клодзкого старосты, господина Путы из Частоловиц, чтобы
прибыть с помощью. Собрав под своей командой тысячу сто коней конницы и почти
шесть тысяч крестьянской пехоты, имея мощный резерв и тылы в виде вооруженных
горожан и городских стен, епископ и Пута решили принять бой в поле. Когда
Прокоп Голый явился к Нисе, он застал в районе Монашьего луга силезцев под
оружием и штандартами, построенных и готовых к бою. И принял вызов.
Когда гейтманы проверили войско — а проверили они его
быстро, — Прокоп приступил к молитве. Он молился спокойно и негромко. Не
обращая никакого внимания на выкрикиваемые силезцами оскорбления.
— Гус кацер! Гус кацер! Гу! Гу! Гу!
— Господь, — говорил он, сложив руки. — Владыка всех Сил
Небесных. К Тебе обращаем мы молитвы наши... Будь нашим щитом и защитой,
оплотом и твердыней в опасностях войны и разливе крови. Да пребудет с нами,
грешными людьми, милость Твоя.
— Сыны дьявола! Сыны дьявола! Гу! Гу! Гу!
— Отпусти нам вины и прегрешения наши. Вооружи силой войско.
Пребудь с нами в бою, дай нам отвагу и мужество. Будь нашей утехой и
прибежищем, дай силу, чтоб могли мы победить антихристов, врагов наших и Твоих.
Прокоп перекрестился, знаком креста осенили себя другие:
Ярослав из Буковины, Ян Блех, Отик из Лозы, Ян Товачовский. Широко,
по-православному, перекрестился князь Федор из Острога, который только что
вернулся, спалив Малую Щинаву. Перекрестились Добко Пухала и Ян Змрзлик,
которые вернулись, спалив Стшелечки и Крапковице. Стоявший на коленях около
бомбарды Маркольт крестился, бил себя в грудь и твердил, что его culpa
[216].
— Боже на небеси, — возвел очи горе Прокоп, — Ты покоряешь
бушующее море, Ты обуздываешь его бурлящие волны. Ты истоптал Рахаба
[217]
как падаль, раскидал могущественных врагов десницей Твоей.
Сделай так, чтобы и сегодня, с этого поля, побежденной ушла сила вражья. В бой,
братья. Начинайте во имя Господа!
— Вперед! — заорал Ян Блех из Тешницы, выезжая на пляшущем
коне перед фронтом армии. — Вперед, братья!
— Вперед, Божьи воины! — махнул буздыганом Зигмунт из
Вранова, давая знак, чтобы перед ратью подняли дароносицу. — Начинайте!
— Нааааачинааать! — прошли вдоль линии армии крики сотников.
— Нааааачинаать... Чииинааать... ииинааать...
Масса таборитской пехоты дрогнула, заскрипела доспехами и
оружием, как дракон чешуей. И словно гигантский дракон ринулась вперед армия —
фронтом шириной в полторы тысячи, — армия, насчитывающая четыре тысячи. Прямо
на собранные под Нисой силезские войска. Встроенные в шеренги, тарахтели
телеги.
Рейневан, который по примеру Шарлея для лучшего обозрения
забрался на грушу, росшую на меже, высматривал, но высмотреть епископа среди
силезцев не сумел. Он видел только красно-золотую епископскую хоругвь.
Распознал знамена Путы из Частоловиц и самого Путу, галопирующего перед линиями
рыцарства и сдерживающего его от беспорядочной атаки. Видел многочисленную рать
иоаннитов, среди которых должен был быть Рупрехт, любинский князь, являвшийся
как-никак великим приором Ордена. Он приметил знаки и цвета Людвика, князя
Олавы и Немчи. Заметил — и скрежетнул зубами — хоругвь Яна Зембицкого с
получерным-полукрасным орлом.
Табориты шли, двигаясь ровным, размеренным шагом.
Поскрипывали оси телег. Укрытая за щитами, ощетинившаяся остриями линия
силезской крестьянской пехоты не дрогнула, командующий ею наемник, рыцарь в
полных пластинчатых латах, галопировал вдоль шеренг, кричал.
— Выдержат... — бросил Прокопу Блажей из Кралуп, в его
голосе дрожало беспокойство. — Переждут, подпустят на выстрел... Раньше конники
не двинутся...
— Понадеемся на Бога, — ответил Прокоп, не отрывая взгляда
от поля. — Надежда на Бога, брат.
Табориты шли. Все увидели, как Ян Блех выезжает вперед,
вперед строем. Как подает знак. Все видели, какой отдает приказ. Над головами
марширующих рот взвилась песня. Боевой хорал.
Ktoz jsu bozi bojovnici
а zakona jeho!
Prostez od Boha pomoci
a doufejte v neho!
