— Слишком мудро? — Самсон ни на тон не повысил голоса. —
Тогда скажу проще: она твоя, а должна быть моей. Давай покончим с этим.
Хунцледер смотрел на него долго, словно не мог поверить
собственным ушам и глазам. Наконец громко фыркнул.
— Господин Шарлей, — повернул он голову. — Это что за
фокусы? Что, у вас всегда так? Он сам по себе? Или вы ему приказали?
— Он. — Шарлей доказал, что даже совершенно неожиданное
событие не может застать его врасплох. — У него есть имя. Его зовут Самсон
Медок. Я ничего ему не приказывал. И не запрещал. Он свободный человек. Имеет
право на самостоятельные торговые сделки.
Хунцледер осмотрелся. Ему не понравились ни откровенный
хохот Манфреда фон Сальма, ни фырканье Амадея Бати, ни явно насмешливые мины
остальных. Они ему не нравились. Это можно было запросто прочесть по его лицу.
— Из самостоятельной сделки, — процедил он, — ничего не
получится. Девка не продается, это раз. Я не торгую с идиотами, это два.
Выматывай отсюда, чурбан. Пошел вон. Приведи в порядок лошадей, очисти сральню
или что-нибудь еще. Это заведение для игроков. Не играешь — выматывайся.
— Но ведь я именно игру имел в виду, — ответил Самсон,
спокойный как изваяние. — Торговля людьми — занятие для разбойников и последних
сукиных сынов. А вот риск... Ну что ж, при многочисленных недостатках он
обладает и положительными качествами. В лотерейной игре, как на это указывает
ее название, приходится поручить себя неведомой судьбе. Тебя не интересует
непредугаданная судьба, Хунцледер? Ты вроде бы готов к любой игре. Так ну же,
давай. Один бросок камнями.
В комнате воцарилась тишина. Лица некоторых присутствующих
все еще искажали гримасы веселья, но уже никто не смеялся громко. Покрытая
оспинами половина лица Хунцледера неприятно искривилась. Движениями головы он,
приказал своим слугам выйти из тени. Потом бросил Самсону пару костей, тех,
которыми играли. Себе взял свои, желтые.
— Ну что ж, сыграем, — проговорил он ледяным голосом, — Один
бросок. Выиграешь — девка твоя. Тебе не придется даже доплачивать, знай наших.
Однако если я выкину больше, чем ты...
Он щелкнул пальцами. Один из слуг подал ему небольшой
топорик. Второй поднес заряженный арбалет. Шарлей быстро схватил Рейневана за
руку.
— Если я выкину больше, — докончил шулер, кладя топорик
перед собой на стол, — я отрублю тебе столько пальцев, сколько очков выкинешь
ты. У рук. А понадобится, то и у ног. Как уж там в игре получится. И как решит
неведомая судьба.
— Эй-эй, — зло сказал Иштван Сеце. — Это еще что такое?
Брось свои желтые кости, зараза...
— Бойню, — подхватил Хабарт Моль из Моджелиц, сотник у
Рогача, — собираешься здесь устроить?
— Теленок захотел поиграть! — заглушил обоих шулер. — Будет
ему игра! Он вроде бы человек свободный. Имеющий якобы право на
самостоятельность. Так что может еще отказаться. Самостоятельно признать, что
сглупил, и самостоятельно уйти отсюда. Никто его не задержит, если не будет
слишком долго тянуть с уходом.
Сотник, это было видно, может, и стал бы спорить, да и
напряженные мины венгра и Бати тоже кое о чем свидетельствовали. Но прежде, чем
кто-либо успел что-нибудь сказать, Самсон тряхнул костями и кинул их на стол.
Одна упала кверху четверкой, вторая тройкой.
— Это, — сказал он с поразительным спокойствием, — будет
семь пунктов, если не ошибаюсь.
— Не ошибаешься. Четыре плюс три дают семь. А если считать
твоими пальцами — десять да десять получается двадцать. Пока что.
Кости покатились. Все свидетели происходящего вдохнули в
один голос. Йежабек выругался.
Обе желтые кости упали одним-единственным глазком кверху.
— Ты проиграл, — прервал гробовую тишину бас Самсона Медка.
— Тебе не повезло. Девушка моя. Так что я забираю ее и действительно ухожу.
Хунцледер напал со скоростью дикой кошки. Топорик свистнул в
воздухе, но не врезался, как должен был бы, в висок Самсона. Гигант был еще
быстрее. Он отвел голову, левой рукой схватил шулера за локоть, правую стиснул
на пальцах, держащих оружие. Все слышали, как Хунцледер взвыл и как хрустнули
кости. Самсон вырвал топорик из раздавленных пальцев, отвел его, пригнул шулера
к столу, обушком крепко саданул по пальцам второй руки, упирающейся в
столешницу. Хунцледер завыл еще громче. Самсон ударил еще раз. Шулер повалился
лицом на стол и потерял сознание.
Потерял сознание, не увидев, как Рейневан с ловкостью лесной
кошки подскочил к слуге, целящемуся из арбалета, и подбил оружие так, что ложе
с малоприятным звуком ударило по губам и зубам. Как Шарлей выводит из строя
другого кнехта своим излюбленным пинком по колену и дробящим нос ударом. Как
Амадей Батя валит одного из шулеров табуретом по крестцу, как Беренгар Таулер с
помощью выхваченных неведомо откуда стилетов предупреждает других, что их
вмешательство чревато риском, а Рейневан вырванным у слуги арбалетом придает
предостережению опасную серьезность. Как Йежабек сидит, замерев с идиотски
раскрытым ртом, из-за чего выглядит совершенно как деревянная деревенская
статуэтка святого. Как Самсон спокойно направляется в эркер и выводит оттуда
рыжую веснушчатую девушку. Девушка была бледной, шла неохотно, даже немного
сопротивляясь, но Самсона это нисколько не волновало. Он бесцеремонно, но
негрубо и решительно вел ее за собой.
— Пошли, — бросил он Рейневану и Шарлею. — Пошли отсюда.
— И поскорее, — подтвердил Беренгар Таулер, не выпуская из
рук двух стилетов. — Пошли, и поскорее. Я и Амадей с вами.
Они отъехали не больше чем полмили, тракт вывел их из
темного бора на поля ржи, светлые под звездами. Ведущий кавалькаду Беренгар
Таулер остановился и повернул коня, преградив дорогу остальным.
— Стоять! — крикнул он. — Хорошего понемногу! Я хочу знать,
во что мы играем! В чем тут, холера вас побери, дело?
Конь Шарлея дернул головой, заржал, прижал уши. Демерит
успокоил его.
— На кой ляд, — не унимался Таулер, — был нужен этот дебош? За
который все мы можем заплатить головами. На кой черт нам эта девка? Куда,
зараза вас возьми, мы едем? И кроме того...
Он вдруг направил коня прямо на Самсона, словно хотел его
таранить. Самсон даже не дрогнул. Не дрогнула сидящая на луке девушка с по-прежнему
равнодушным лицом и отсутствующим взглядом.
— Кроме того, — воскликнул Беренгар Таулер, — кто таков,
черт побери, этот тип? Кто он?
Шарлей подъехал к нему, причем так решительно, что Таулер
резко натянул вожжи.
— Я с вами дальше не поеду ни стаяна, — сказал он уже
значительно тише. — Пока не узнаю, в чем дело.
— Вольному воля, — процедил Шарлей, — и вольная дорога.
